– Конечно, моя Аделина. Конечно… Я всё понял, когда в лесу вдруг начал возвращаться в прежний облик. Я не знал, что ты забрала лозу – единственное, что осталось от моего сада. Но каким-то чудом ты смогла пробудить в ней жизнь и, вместе с ней, сняла заклятье. Никто, кроме моей наречённой не смог бы этого сделать. Я весь твой, Аделина.
– Мой? – как зачарованная повторила она.
А затем его губы накрыли её рот. Мягко и напористо одновременно. Он ласкал её нежно и горячо, обжигал поцелуями, поднимал на такие вершины, где нет ничего, кроме чистого наслаждения и счастья.
Аделина впервые в жизни чувствовала, что любима. По-настоящему любима, и готова дарить это чувство взамен. Она дарила его, рассыпаясь сотнями сверкающих брызг, и знала, что теперь она на своём месте, теперь всё будет хорошо.
Спустя пару недель они сидели на низком и широком лежаке на террасе под вечерним солнцем. Оранжевые лучи дарили тепло острозубым Кнерским горам, которые в эту погоду прекрасно видны.
Ингемар обнимал Аделину, прикрывая её пушистыми крыльями. Она так привыкла к ним, что уже не представляла, как раньше засыпала без их уютного тепла. И сейчас прижималась к могучему и всегда ласковому телу камаэля.