Еще детальнее определяет возрастные грани взросления Бомануар. Совпадая с Филиппом Новарским в признании гранью раннего детства 7 лет, он солидарен с ним и в оценке 10-летнего возраста как рубежа судебной ответственности [313]. При этом Бомануар уточняет, что с 10 лет начинается ответственность за особо тяжкие преступления, например за убийство. Более широкая правоспособность предоставляется с 12-летнего возраста, когда разрешается приносить судебную клятву, выступать гарантом в сделках купли-продажи и залога [314]. Те же 12 лет для девушек, полных 15 лет для юношей считал Бомануар рубежом совершеннолетия и полной правоспособности [315]. Примерно в том же возрасте — в 14 лет — считал подростков правомочными приносить судебную клятву Ален Лильский [316]. Сходным образом — в 13–15 лет — определяется переход от подросткового возраста к взрослости — в латинских рассказах о «чудесах», в старофранцузских воспитательных трактатах [317], в материалах о времени посвящения в рыцари [318]; в песнях трубадуров подростки признавались «взрослыми» уже в 12 лет [319]. Еще раньше завершались детство и отрочество в крестьянской среде. Хотя возраст юридической ответственности наступал здесь, почти как и для рыцарских отпрысков, в 12 лет [320], к участию в труде дети крестьян привлекались еще за 3–4 года до этого или даже раньше (см. § 2).