Не знаю, что творилось у графа в мыслях – верил он мне или нет, – но я могла поклясться, что в его потемневших до черноты глазах мелькнули огоньки, ничего хорошего не предвещающие.
– Так что, мой дорогой Кристофер, тебе стоило сказать мне заранее о своем родстве с крылатыми. Тогда бы я ни за что не подписала договор! Предпочла бы продолжать войну за поместье любой ценой. Но раз уж ты теперь здесь, будь добр попадаться мне на глаза как можно реже!
Он вдруг в одно мгновение оказался рядом и схватил меня за плечи. Я же полностью выдохлась, столь тяжелая речь окончательно разрушила все мои внутренние стены.
Кристофер открыл рот, чтобы что-то сказать, но вместо этого лишь рвано вдохнул накалившийся вокруг нас воздух. Затем еще раз. И только потом хриплым голосом произнес:
– Прости. Мне жаль, что тебе пришлось это пережить.
Это было выше моих сил. Лучше бы наорал или сказал какую-нибудь гадость. Не поверил, назвал шлюхой, встал на сторону драгхаров. Я сжала дрожащие губы, мужское лицо передо мной затуманилось из-за пелены слез. А потом я расплакалась, совершенно забыв о собственной гордости.
Он молча обнял меня, и я рыдала ему в грудь, выплескивая горечь и потери за все свои прошлые жизни. А когда успокоилась, ощутив себя опустевшим сосудом, Кристофер ушел, не сказав больше ни слова.
Я не смотрела ему в лицо, не провожала взглядом до двери.
Я всем сердцем надеялась, что этот момент останется здесь и сейчас, похороненным в молчаливом свидетельствовании стеклянных стен веранды, и никогда не всплывет в дальнейших разговорах. Что будет делать с полученной информацией мой фиктивный муж – это уже его дело.