Если христианство несло в себе бесконечный потенциал выражения частного, то не потому, что придавало особую ценность различиям, а потому, что видело ценность в каждом человеке: никто, кроме Бога, не может судить чужую душу. Лица описанных Плутархом императоров, даже если принадлежали конкретным людям, в искусстве принимали форму Рима, тогда как вера принимает форму каждого христианского лица. Частное в христианстве – это не функция, не слава и не судьба; это душа.