т разбираться, кто здесь нарушил закон — мы или Рунольв. Если уж кто жаден, тот не насытится половиной куска!
Оба понимали, что предзнаменования были недобрыми. И Хельги заметил:
— Вот уж верно сказано: не зарекайся утром, что вечером уляжешься здесь же. Это хорошо, брат, что у нас теперь есть ещё один корабль...
Впрочем, до лета было далеко.
Однажды Видга и Скегги отправились на охоту. Днём раньше над побережьем белой северной совой пролетела метель; эта метель пригнала из заваленной снегом тундры великое множество куропаток, лакомых до заледенелых ягод и почек, ожидающих тепла на ветках берёз... Видга надеялся на добычу, и поэтому Скегги тащил за собой берестяные салазки. Когда они выходили за ворота, Скегги сказал так:
Не гляди, что в санки
впряжен мёд вкусивший.
Будешь благодарна
скальду за поклажу!
К кому он обращался, оставалось неясным. Наверное, как это часто бывало, к Ас-стейнн-ки. Видга двинулся первым, прокладывая лыжню. Малыш весело затрусил следом за ним.
Мальчишек ждали к вечеру... Но ещё до полудня Скегги что было духу примчался обратно к воротам — один.
— Меня Видга послал, — кашляя, объяснил Скегги удивлённым и встревоженным сторожам. — Он сейчас придёт, он человека нашёл.
Скоро сын хёвдинга и впрямь показался из леса. Его лыжи тяжело приминали пушистый искрящийся снег: Видга тащил спасённого на плечах. Тот слабо шевелился, видно, хотел идти сам, но сил не хватало. Видга вошёл во двор, и человека сняли у него со спины.
— Это женщина, — сказал внук Ворона и вытер снегом распаренное лицо. — Отнесите её в женский дом, пускай разотрут...
— Мы увидели сугроб, из которого шёл пар, — возбуждённо рассказывал Скегги. — Тогда Видга велел мне забраться на дерево, а сам приготовил копьё и стал ворошить этот сугроб. Мы думали, что там зверь, но потом Видга мне крикнул, чтобы я слезал. Мы долг
Оба понимали, что предзнаменования были недобрыми. И Хельги заметил:
— Вот уж верно сказано: не зарекайся утром, что вечером уляжешься здесь же. Это хорошо, брат, что у нас теперь есть ещё один корабль...
Впрочем, до лета было далеко.
Однажды Видга и Скегги отправились на охоту. Днём раньше над побережьем белой северной совой пролетела метель; эта метель пригнала из заваленной снегом тундры великое множество куропаток, лакомых до заледенелых ягод и почек, ожидающих тепла на ветках берёз... Видга надеялся на добычу, и поэтому Скегги тащил за собой берестяные салазки. Когда они выходили за ворота, Скегги сказал так:
Не гляди, что в санки
впряжен мёд вкусивший.
Будешь благодарна
скальду за поклажу!
К кому он обращался, оставалось неясным. Наверное, как это часто бывало, к Ас-стейнн-ки. Видга двинулся первым, прокладывая лыжню. Малыш весело затрусил следом за ним.
Мальчишек ждали к вечеру... Но ещё до полудня Скегги что было духу примчался обратно к воротам — один.
— Меня Видга послал, — кашляя, объяснил Скегги удивлённым и встревоженным сторожам. — Он сейчас придёт, он человека нашёл.
Скоро сын хёвдинга и впрямь показался из леса. Его лыжи тяжело приминали пушистый искрящийся снег: Видга тащил спасённого на плечах. Тот слабо шевелился, видно, хотел идти сам, но сил не хватало. Видга вошёл во двор, и человека сняли у него со спины.
— Это женщина, — сказал внук Ворона и вытер снегом распаренное лицо. — Отнесите её в женский дом, пускай разотрут...
— Мы увидели сугроб, из которого шёл пар, — возбуждённо рассказывал Скегги. — Тогда Видга велел мне забраться на дерево, а сам приготовил копьё и стал ворошить этот сугроб. Мы думали, что там зверь, но потом Видга мне крикнул, чтобы я слезал. Мы долг
