— Нет, — мрачно сказала Ирочка. — Не разбудила. Я не могу спать.
— Как это, деточка, не можешь?
— Очень просто. Не спится.
— Ох ты господи, какой кошмар, какой ужас, деточка! — запричитала мать, и голос ее немедленно сделался полуплачущим.
— Да что ты трагедию из всего делаешь, мама! — раздраженно огрызнулась Ирочка. — Абсолютно ничего страшного не происходит.
— Не говори так с матерью! — на том конце провода послышались сдавленные рыдания. Думаешь, с матерью все можно? Думаешь, об мать ноги вытерла и дальше пошла? Думаешь, мать…
— Да перестань, мама! Ну, перестань, пожалуйста, — Ирочка попыталась говорить мягче. — Ну, кто об тебя ноги вытирает, что ты такое говоришь? Ну извини, если я что-то не так сказала. Я просто очень устала в интернате…
— Да, деточка, — убитым, но твердым голосом согласилась с чем-то мать. — Да. — Она выдержала долгую паузу. — Я уже не обижаюсь на тебя. Все в порядке. Я все прощу…
Сколько самоотречения! Ирочка щелкнула зажигалкой — подальше от трубки, чтобы не услышала мать, — и закрыла глаза.
— …но ты себя совсем не бережешь, деточка. Когда ты в последний раз нормально спала?
— Позавчера ночью, мама.
— Какой ужас, — мать снова изготовилась плакать. — То есть ты не спишь уже больше суток?!
— Мама, в этом нет ничего такого ужас…
— Деточка, — всхлипнула мать, — я вот не хотела тебе говорить… Но мне что-то так неспокойно… Мне такой про тебя сон сегодня плохой снился. Нехороший сон. Мне снилось, что ты лежишь в таком белом-белом платье…
— Ну, мама, ну пожалуйста! — взвыла Ирочка. — Ну, только вот не надо мне рассказывать свои сны!