идеалами. Но традиционная религия капитулировала перед светской властью, продолжая и по сей день заключать с ней компромиссные соглашения. Ее гораздо больше заботят догмы, чем повседневная практика любви и смирения. Религия не смогла постоянно и безустанно давать отпор светской власти, когда та нарушала дух религиозного идеала; наоборот, религия сама постоянно шла на такие нарушения. Если бы Церкви были представителями не только буквы, но и духа Десяти заповедей или Золотого правила, они могли бы стать мощными силами, останавливающими возвращение к идолопоклонству. Но поскольку это скорее исключение, чем правило, следует задать вопрос – не с антирелигиозной точки зрения, а заботясь о человеческой душе: можем ли мы позволить религии быть представителем религиозных потребностей