Эхо эху рознь. У некоторых вещей его больше, чем у других. Иногда я слышу последний отголосок всего того, что вообще не дает эха – потому что звуку не от чего отразиться. Это голос полного небытия, и он с грохотом проносится через огромные трубы – трубчатые кости моста, – как ураган, как бздеж Господень, как все крики боли, собранные на одной магнитофонной кассете. Да, я слышу сей ушераздирающий, череполомный, костедробительный и зубокрушитсльный грохот. Да и какой еще мотив способны исполнять эти органные трубы – безразмерные, сверхпрочные, непроглядные чугунные тоннели в небесах?
Только мотив, сочиненный специально для конца света, для конца любой жизни. Для конца всему сущему.
А остальное?