Кощей бросил оземь осколки черепа, достал корону и водрузил ее на голову. Его бледно-голубые глаза пытливо вглядывались в лишенное красок лицо Василисы, и наконец он негромко то ли сказал, то ли выдохнул:

— Домой?

— Домой, — с облегчением кивнула Василиса и задрала голову к темному беззвездному небу. Она не будет плакать, но и смеяться от радости тоже не станет.