емья, которую я не видел так давно... Ты видишь — белая пыль тысячи дорог осела в моей бороде, но ни одна из этих дорог не привела меня назад...

— Тебе-то что не сиделось в своём одале? — наполовину стыдясь собственной вспышки, проворчал Виглафссон. — Ведь у вас там, люди говорят, и солнце круглый год не заходит, и треску можно ловить прямо с порога!

Абу Джафар сложил на груди руки, и его чёрные глаза стали двумя окошками в цветистом ковре, затянувшем трясину.

— Я табиб, — ответил он тихо. — Я лечу людей, поднимая их с ложа болезни в седло деятельной жизни. Я хотел научиться читать человеческое тело, словно мудрую книгу...­ Ответь мне, можно ли оставаться там, где ищущему света завязывают глаза?

Вечером этого дня в одном из домов на берегу ветреного озера Весь долго не гас глиняный светильник. Поскрипыва­ло в узкой смуглой руке тростниковое перо.

Абу Джафар Ахмед ибн Ибрагим записывал:

«...Теперь я должен рассказать о том, как меня принимали в стране Вису, куда я прибыл из страны Булгар. Здесь ме­ня посели