В горячей молитве своей он не просил бога разъяснить ему смущение
его, а лишь жаждал радостного умиления, прежнего умиления, всегда
посещавшего его душу после хвалы и славы богу, в которых и состояла
обыкновенно вся на сон грядущий молитва его.