вздохнул Рехи, хотя обещал себе, что не сорвется в такое малодушие. Он никогда и никого не уговаривал, не просил снисхождения и не пытался привязать к себе. А теперь вот хотелось просто остаться рядом, быть вдвоем, и пусть бы весь остальной мир совсем обрушился, обуглился, сгорел. В конце концов, если у самого Сумеречного Эльфа ничего не получалось сделать в его шатании по пустоши, то вряд ли существовал другой исход