Я наконец замечаю машину Купера, а чуть позже — и его самого, несущегося к платформе, как раз когда поезд, прибывая на станцию, замедляет ход. Его щеки раскраснелись от холода и физической нагрузки; он ухмыляется мне и проводит рукой по волосам.

— Билеты уже у меня в телефоне, — говорит Купер и ведет меня в поезд, положив ладонь на талию сзади. — Давай найдем тихое местечко.

Поздним утром в будний день народу в вагоне не очень много, ведь на работу люди уже уехали, но Купер все равно ведет меня в посадочную зону поменьше, где сиденья стоят напротив друг друга, а в середине есть свободное пространство. И я по­нимаю, почему именно туда, когда он шлепается на скамейку и вытягивает длинные ноги. Я сажусь у окна, скрестив лодыжки, и разглаживаю джинсовую юбку.

Купер роется в карманах куртки и достает мятый пакет из белой бумаги.

— Хорошо, что я пошел за этим, а не за кофе.

Я заглядываю в пакет и улыбаюсь: между слоями вощеной бумаги умостилось несколько пончиков с яблочным сидром. Я беру один и отдаю Куперу второй.

— Спасибо. Где ты их взял?

— В кофейне в городе. Не в кампусе.

— А. — Я откусываю кусочек. Пончик еще теплый, и сахарная посыпка соперничает с терпкостью сид­ра. — Мия работает в «Лавандовом чайнике», так что обычно я в город не хожу.

— Вот забавно. Там работала невеста моего брата.

— Джеймса, да?

— Ага. Он забронировал нам столик в гриль-ресторане «Брайант Парк». Можно дойти туда пешком от вокзала.

Я пожимаю плечами.

— Мне это ни о чем не говорит.

— Это совсем рядом с Нью-йоркской библиотекой, — говорит Купер, жуя пончик.

— О, вот это круто.

— А место, куда я хочу тебя отвести, всего в паре станций метро.