Ванзаров уходил все дальше, не разбирая слов и лиц.
Кажется, кто-то рыдает. Он задержался и обернулся. Слезинка выпала и медленно-медленно полетела на него. И зависла на месте. Аполлон Григорьевич надрывался криком, обзывал мальчишкой, дураком и отчего-то: «Родненький мой», просил держаться, держаться ради всего, больница уже близко, ах да, они, кажется, едут. Зачем это, не надо, столько хлопот, отпустите его…
Опять Лебедев кричит: «Не уходи!» Вот и на «ты» перешли. Как это здорово. Как это хорошо. Пора прощаться