«Маяковский тех далеких лет был очень живописен, — вспоминал Давид Давидович. — Он был одет в бархатную черную куртку с откладным воротником, шея была повя­зана черным фуляровым галстуком; косматился помятый бант; карманы были всегда оттопырены от коробок с па­пиросами..
Он испытывал огромную жажду ласки, любви, нор­мального человеческого сочувствия и общения. Бесконеч­но одинокий, страдающий, несчастный — таким он был рядом со мной. Он сильно страдал без женской любви».
«Божественный юноша, явившийся неизвестно отку­да», — сказала, узнав его, Ахматова.