На одном из частых в первые послевоенные месяцы банкетов Коротков подошёл к генерал-лейтенанту Стронгу и завязал с ним достаточно интересный для собеседников разговор. К концу беседы генерал, очарованный умницей русским полковником, сам не сознавая почему, любезно дал согласие на допрос советскими офицерами некоторых содержащихся в плену у американцев высокопоставленных лиц нацистской Германии.