И тогда перед нами предстанет довольно странная и грустная картина. Удивительные достоинства и добродетели самого высокого ранга, скажем, прямая осанка, горделивая походка, настоящее хладнокровие — вне всякого сомнения украшают человека. Но важно отметить, что все они утверждаются и поддерживаются, так сказать, путем превозмогания, путем рассечения и отжатия естества. Что уж говорить о моральности и нравственности, которые заведомо даны как результаты самообуздания, отказа от влечений и увлечений. Формулируя суть дела контрастно, можно сказать так: и человек, и кобылица обладают своим высшим достоинством, но как бы противоположным образом. Достоинство кобылицы или грациозной пантеры состоит в том, насколько ее тело вписано в природу, это как бы предельная раскованность, естественность самого естества. Человеческое достоинство, несомненно, состоит в автономности и суверенности, тут Кант был прав, но это значит, что оно определяется степенью исключенности из естества. Размышление над этим феноменом, над этой странной оппозицией заставляет нас сказать, что все человеческие добродетели или, точнее, достоинства, противо-естественны по своему происхождению. Это не исключает их возможного включения в некое новое естество, в человеческую природу — но и не предрешает его. Большинство достоинств были и остаются достоинствами-вопреки, прежде всего, вопреки цветениям трав, таяниям льдов и прочим природным процессам.