затем я начинала говорить на своем языке, то есть использовать непонятные слова, некоторые из которых – одни и те же – иногда возвращались, такие как „ихтью“, „гао“, „итиваре“, „жибасту“, „оведе“ и так далее. Я вовсе не старалась их создавать, они приходили сами и абсолютно ничего не означали. Однако их тон, ритм и произношение имели смысл. На самом деле через эти слова я жаловалась, выражала всю глубину своей боли и бесконечное отчаяние, наполнявшее мое сердце. Я не использовала обычных, реальных слов, потому что моя боль, мое отчаяние не были направлены на реальный объект