В глубине души писатель осознавал, что три тысячи франков – щедрая, но все же разовая подачка со стороны чужих людей. Его угнетает, что соотечественники проявляют к нему полное равнодушие. Из дневника от 15 мая:

«А русские: Рябушинский грубо отказал, Денисов говорил по-хамски, Коковцов – совал 50 фр. (sic). Все это весьма красноречиво. Дело не обо мне, Борисе Лазаревском, а о писателе русском Борисе Лазаревском...»

И вновь мы видим то самое особое самоощущение «русского писателя» как хранителя и носителя духовного начала. В России Лазаревский издал семитомное собрание сочинений, пытался писать «по-чеховски»: с «деталями» и «психологическим рисунком». Получалось у него это не слишком удачно, большого внимания у читателей книги Бориса Александровича не вызывали, критика также не баловала его своим вниманием. Из объективных достижений Лазаревского: знакомство с Толстым и Чеховым, дружба с Куприным. Но и этого хватило для чувства принадлежности к «избранным».