Ты не дай себе выгореть.
Тлей.
Пусть не ярко, только гори.
Среди сотен безумных дней
Будут и светлые дни.
Ты не дай себе гаснуть.
Свети.
Помни, что ты — маяк.
Есть люди вокруг — твои корабли.
Им без тебя никак.
Ты не дай себе опустеть.
Наполняйся.
Дыши, смотри, просто живи.
Смейся, твори, улыбайся,
Делай счастливыми дни.
Ты не дай себе ослабеть.
Стой.
Если больно и нужно терпеть,
Просто немного громче пой,
Песней на боль ответь.
Помни, есть те, кому без тебя
Сложно, совсем никак.
***
Собирай лето. В карманы.
Молчи.
Слова укладывай в чемоданы.
Бери ключи.
Уезжай. Куда — неважно.
Дыши.
Это — единственно важно.
Для души.
Для тела — солнце и море.
Чай.
Просто такое время.
Встречай.
Редко — к зеркалу. Улыбаясь,
Набегу поправляю прическу.
К морю. Там, на волнах катаясь —
Ветер — лучшая в мире расческа.
Часто — мысли. Свежие, чистые.
Иногда — о «высоком». Но чаще:
«Как же мне хорошо. С близкими.
Потому что они — настоящие».
Редко — грусть. Иногда с оттенками.
Полутон: «Скоро все закончится…»
Чаще — счастье. Еще — уверенность:
Ты — мечтай. И тогда всё исполнится.
***
Вот средство от одиночества —
Быть с кем-то рядом. Вместе.
Шутя, звать по имени-отчеству,
Валять дурака и возиться в тесте.
Забыть про диеты, замеры…
Съесть булочку. С молоком.
Потом смеяться. Без меры.
На велике — с ветерком.
А после — просто. Смотреть.
Как вечер уходит в ночь.
А можно тихонько петь,
Мечтая, что будет дочь.
А может не дочь, а сын…
А может — просто мечты,
И ночь… в тишине квартир
Вновь перейти на «ты»…
Вот средство от одиночества.
Быть с кем-то рядом. Вместе.
И видеть счастья пророчество
В порой незаметном жесте.
***
Правда… какая она? Иногда —
Легка и приятна на вкус.
Но, чаще, по мнению знатока,
Приврать так велик искус!
А есть правдолюбцы.
Один сказал: «Я Правду сам найду!
Я верю, прекрасна она. Всегда.
Её вам с собой приведу».
Отправился в путь.
Искал он не год. И даже не два искал.
И время так быстро неслось вперед,
В дорогах он очень устал,
Пришел. Край света. Землянка.
А в ней — старуха, древнее — нет.
И путнику без разговоров, с порога,
Старуха дает ответ:
«Пришел? Увидел? Ступай назад.
С тобой нам не по пути.
Стара я, чтобы идти туда,
Куда мне не нужно идти.
Странные люди… Зачем вам Правда?
У вас же «ложь во спасение»,
А с ней — спокойнее и надежней,
И в унисон с общественным мнением.
Иди…“ — „А что мне миру сказать?
Как подобрать слова?
Как доказать, что видел тебя,
Что у тебя бывал?»
— Скажи, что Правда пока жива,
А значит — есть перспективы.»
И, усмехнувшись, сказала она:
«Поведай, что я молода и красива».
***
Не путай личное с публичным.
Что не покажут, не проси.
Публичное — не будет личным
Табличка «Заперто» висит.
«Встречают по одежке» — глупость,
Ты глубже, в сердце посмотри.
Хотя… бывает и на сердце
Табличка «Заперто» висит.
Но если хочешь достучаться —
Стучи, настойчивее будь.
Себя послушай. Вдруг подскажет
Душа к двери закрытой путь.
А если впустят — в душу, в сердце,
Будь осторожен, хрупки стены
У дома — сердца, где качают
Любовь и нежность трубы-вены.
Войдя, ты осмотрись, послушай,
Узная, что в душе твориться.
Стук сердца — нет ведь звука лучше…
Ему нельзя остановиться.
Ему нельзя заколотиться
Да так, что выскочит из горла,
Ему необходимо биться,
И даже вопреки… упорно.
А если вдруг тебе наскучит,
Будь честен, выйди вон из сердца.
Следов не оставляя грязных,
И поплотней захлопнув дверцу.
***
Стучался дождь в закрытые окна и дверь.
Просился в дом, слезы роняя. Как раненый зверь.
Хотелось впустить. Разрешить отогреться. Войти.
Дверь распахнула — лишь ветер с дождем. Думала — ты…
***
Голос — разутый, такой… нагой
Стынет на ветру. Холодно.
Сердце — босое. Ему бы домой,
Только в груди одиноко и голодно.
Вывернута душа, как карман,
Сыпятся слезы — монетки.
Артерии — нити к рукам и ногам —
Атрибуты марионетки.
Сны и мечты — лишь прах под ногами.
Развеет их ветер. Слышишь вой?
А где — то гуляют надежды. Не с нами.
Сердце — босое. Ему бы домой.
***
На шее — бусы из бед.
Душат.
А у тебя — список побед.
Голову кружит.
Ты — странный. Не видишь.
Кроме себя
Вокруг — никого.
Обидишь, даже меня…
И — ничего.
Если всмотрюсь — прямо в зрачки,
Там — мрак…
Тихо скажу: «К черту иди,
Дурак».
Улыбка… способна разбить
Тысячу скал.
Или… быть может, это —
Волчий оскал?
Любишь к себе прижимать.
Голову кружит.
Только на шее — бусы из бед.
Душат.
***
Как научиться быть благодарным?
Сбить недовольство и спесь?
Как перестать утверждать: «Я — бездарный!»?
Как быть не где-то, а просто… здесь?
Шире глаза, улыбку и …душу.
Меньше — пустых обещаний и фраз.
Больше — тепла в зимнюю стужу.
Жизнь — не где-то. А — здесь и сейчас.
Капли дождя. Радуга. Солнце.
Ноги босые — в лужах.
Мысли, с весенним ветром танцуя,
В ритме вальсируя, кружат.
Гром и гроза. Непогода.
Просто — весна. Просто — быть.
Слушай себя и… природу,
Не разучившись любить.
***
Можно быть честнее. Немного.
В черно-белом увидеть серое.
Не идя радикальной дорогой,
Что проходит меж черным и белым.
Можно быть мудрее. Немного.
Отойти от привычных решений.
Проложить иную дорогу
Средь неважных общественных мнений.
Можно быть счастливей. Немного.
Не искать особых событий.
Лишь идти своею дорогой,
Распахнувшись. Для лучших открытий.
***
Страсти рецепт? Это просто:
Углей пылающих тонна,
Чуточку соли и перца,
Жгучего. Что поострее.
Можно, конечно, добавить
Минут, что врезаются в память.
Много и разного секса,
Вкусного утречком кекса,
С кофе. В постель. Идеально…
Только насколько реально?
Страсть — это штука такая…
Вспыхнет, и, ярко пылая,
Может быть так скоротечна.
Трудно поддерживать вечно.
То, что важнее — иное.
Не полыхая в агонии,
Ровно и стойко горя,
Счастье и веру даря,
Главное пламя горит.
Согреет и не опалит.
С его рецептом — вопрос иной.
Во-первых, время — вдвоем с тобой.
Потом — ситуаций побольше разных.
Когда-то сложных,
Когда-то прекрасных.
Доверие, нежность и мелкие ссоры.
Туда же — за чаем ночным разговоры.
Молчание. Когда говорить и не нужно.
Когда-то в ссоре.
Когда-то дружно.
Лицо, что изучено до мелочей.
Радость от долгих и близких ночей.
Этот рецепт не очень-то прост.
Но оттого на него больший спрос.
Если освоить его удается,
Получишь то, что не продается.
***
Где-то на дальней полке,
Там, где все в беспорядке,
Зайчиком солнечным —
Детство. И шепчет мне:
«Все в порядке.»
Там, где босые пятки
По лужам несутся вскачь,
Детство шепнет несмело:
«Больно? Но ты не плачь.»
Там, где ладошка сжимает
Ручку. И водит в прописи.
Детство глядит. И знает
Не вечно будет «по совести».
Там, за закрытой дверью,
Хода в которую нет…
Тихо дремало детство,
Зная на все ответ.
***
Дождь закончится. Будет ясно.
Ветви ив заплетутся в косы.
Станет мир умытый — прекрасным.
Воздух чист и дышать им просто.
Зазвенит весна, зазеленеет,
Обновиться мир, и может быть,
Ветер новой надежды повеет,
И поэтому — хочется жить.
Прозрачные дымные пряди,
И матушки песнь до зари
На сердце оставили пяди,
Пропахшей туманом земли.
Уехал. Вот город — огромный,
С его суетой и простором,
Но снится старик безбородый,
В глазах — лишь тоска, без укора.
Уехал. Возможностей — море,
Все «как у людей» — дом, квартира,
Блага и достоинства в сборе,
Но как же достала рутина!
Вот — офис, прилизан и гладок.
В нем — кофе, компьютер… работа.
Вот — жизнь… вроде без неполадок,
А что ж… удавиться охота?
А может быть просто… возраст?
Ну, в смысле — в земле покопаться?
Иль городская дремота?
Затянет. И не оторваться.
Иль это она? Ностальгия?
По детству босому? По полю?
Ведь там — на свободе стихии
Ты сам выбирал свою долю.
Да нет… ну подумай! Все ладно.
Успешен, костюм, вон, и галстук.
Но все же… как хочется к маме.
Увидеть, обнять и прижаться.
***
Когда уйду, хочу остаться.
В голосах.
Голосам своих детей достаться
И жить на устах.
Когда не станет, меня, не скоро…
Когда-нибудь.
Когда-нибудь скажу я — только
Не позабудь.
Останусь в смехе. Который
Будет звенеть.
Такие вехи. И нужно
Много успеть.
Уйти — не бойся. Не властны.
Над временем.
Но не живи угрюмо —
Под бременем.
Больше любви. Объятий.
И нежности.
Меньше — пустого. Тоски.
Неизбежности.
Когда уйду, хочу остаться.
В голосах.
Голосам своих детей достаться.
И раствориться… В чьих-то мечтах.
***
Брожу по паркам, улицам и скверам,
Вдыхая разноцветный воздух мая,
А он кружится ласково, несмело,
О детства дымке мне напоминая.
Напоминая, как в весеннем небе
Летел воздушный змей в ворота рая,
Как папа, в шляпе из смешного фетра,
Нарвал цветов, чтоб подарить их маме.
И мама, рассмеявшись звонко-звонко,
Казалась мне тогда совсем не мамой,
А молодой, смешливою девчонкой
В нелепой с колокольчиком панаме.
И было много зим, и много весен,
Года летят, сплетаясь в жизни древо,
Но в памяти весна… весна из детства,
Слышны её душевные напевы.
***
Позже… много лет наперед…
Ты понимаешь сам,
Что было важно — наоборот —
Расстройство по пустякам.
Хочу, коснувшись, сказать тебе:
«Ты слышишь, я рядом, мам.
Годы дарят тебе седину
И мудрый покой — глазам.
И будет день, когда можно
Просто. Быть рядом. Быть.
Видеть и слышать твой голос
И просто — тебя любить.
Будут дни — на двоих, когда,
Ты — мама, а я — просто дочь,
Ты только не спеши… туда,
Где я не смогу помочь.»
***
Все смешалось. Странно? Ничуть.
Правда — лишь Ложь в смехотворных одеждах.
По капле, по ложке, по чуть-чуть
Она уничтожит в тебе Надежду.
И та, уступая чужой «правоте»,
Отступит. Уйдет в рассвет.
После бессонной ночи. Одна.
Беззащитна в своей наготе.
А ты останешься. В поединке.
Сначала будешь бороться.
Потом торговаться, будто на рынке…
О Ложь боясь уколоться.
Но, словно двуликий Янус, она
Повернется другим лицом:
«Смотри, я — Правда. Поверь в меня.
Так проще. И дело с концом».
Спокойствие — вот великое благо…
И за него отдашь… душу.
А Лжи большего и не надо…
И лживый оркестр играет туш.
Лишь где-то, в рассветных полях
Цвета кофе, где тихо и дует ветер,
Бродит Надежда… иль её прах,
Надеясь кого-то встретить.
***
Загорели на солнце камни,
Словно печенья к чаю.
Лето, как музыка в стиле «кантри» —
Несется в ритме отчаянном.
Море — платье синего цвета,
Идет Земле удивительно!
Там, где в воздухе краски лета,
Дышится так упоительно… И мы загорим на солнце —
Словно печенья к чаю.
Будет что вспомнить. Зимой.
Когда: «Лето, я так скучаю.»
***
Родился. Маленький, сморщенный.
И вдруг! Неожиданно, он — поэт.
И, знаешь, такой, не доморощенный.
Ты ему мыла попу, а он пишет сонет!
А ты мечтала — будет стипендиатом,
Или, на худой конец, медалистом.
А он с гитарой и бородатый,
Бродит по миру свободным артистом.
Так виделось — пышная свадьба и внуки,
Еще чтобы дом — полная чаша.
А он бы умер тогда. От скуки.
Вкус у которой — прогорклая каша.
Нет. Не гремит известностью.
И нет гастролей по круглому миру.
Смирившись с такой неизбежностью,
Не грезит стать вскоре чьим-то кумиром.
Он пишет тебе. Про тебя и себя.
Сплетаются строки в сонет.
Читая, смеешься, его любя,
Ответишь: «Ты — мой любимый поэт».
***
Разучившись мечтать и зевая,
Пересев из трамвая в авто,
Едет взрослая жизнь. Напевая.
В меховом серебристом манто.
Утро. Солнечно. Офис и кофе.
Темп фиксирует фитнес-браслет.
Расслабляться — сродни катастрофе.
На мечты тоже времени нет.
Отыскать бы одну лишь минуту,
И взглянуть на звезды и небо.
Вдруг увидеть другими глазами
Те миры, где ты еще не был.
А где-то там, на другой планете,
Среди сотен и тысяч лиц,
Со своими мечтами о лете
Едет в трамвае Маленький Принц.
***
Сплестись. Не выпутаться. Лежать обнявшись,
Перетекая под кожу. Как ртуть.
Забыть о времени, в часах потерявшись.
Побыть еще немного ртутью. И уснуть.
Проснуться в сонной бессмыслице утренней,
Надеясь на тела тепло и кофе в постель.
Услышать только — звонят к заутрене.
И в трубах остывших воет метель.
***
Я тебя еще школьником выдумал —
Чуть смешную, с косой и бантиком.
Вопреки «женишку» обидному,
Все выменивал для тебя фантики…
А теперь вот планы на вечность.
За ночь скомкать белье, спутать волосы.
Разрешая себе беспечность,
Красить жизнь в наши, общие полосы.
***
Так любил ее, сероглазую,
До трясущихся рук.
Так любил, что в себе отказывал.
И все ждал — вдруг?
Все смотрел на нее, далекую,
И только мечтал.
Насмотреться не мог никак,
И вдруг, устал.
А она, не твоя по глупости,
Жизнь жила.
И лицу ее светлому, юному
Радость шла.
Так любил ее, сероглазую,
До трясущихся рук.
Так любил, что растратил себя
На случайное «вдруг».
***
Знаешь, это такой элемент
Геосистемы Земли —
Ноги, сплетенные в целое.
Если бы их расплести смогли,
Все бы нарушилось у Земли
И там, за ее пределами…
За стеклами солнцезащитных очков —
Вечное лето.
Шорох зеленой листвы, парад светлячков,
И с позолотой рассветы.
Поезд уходит в закатную даль.
Море. И теплый вечер.
Неба темнеет горизонталь,
Ночь обнимает за плечи.
Нет перерыва на осень и зиму
Там, в глубине бесконечной зрачков.
Вечное лето с хриплым винилом, там
За стеклами солнцезащитных очков.
***
Как ты думаешь, это важно —
Не доверять смс, письма писать бумажные?
Держаться так крепко за руки,
Что не разжимать их во сне,
Перетекая друг в друга из вне?
Как думаешь, разве так можно?
Дышать тихо и так осторожно,
Чтобы услышать даже во сне,
Как мысли встречаются в точке,
Там, где губы у самой мочки…
Знаешь, это так просто,
Как ночью смотреть на звезды,
Думая — где-то там, в вышине
Наши мечты, держась за руки,
Спят на похожей на сыр Луне.
***
В каждом любителе путешествий
Живет вековой кочевник.
Такой. Повидавший нашествий.
Такой. Иногда отшельник.
Ему подавай дороги.
Ему подавай поезда.
Пусть будут истерты ноги,
Ему не наскучит езда.
Ему подавай самолеты,
Он шепчет: «Взлетим мы в небо!
И там, с высоты полета узнаем,
Где открываются двери в лето».
Он жаждет кругом всю Землю
Пройти, облететь, проплыть
Ему тяжело, невозможно
На месте всю жизнь прожить.
Он любит вино и закаты,
Рассветы и крепкую обувь.
Он может ругаться матом
И даже с разбега — в прорубь!
И горы, пустыни и океаны
Как воздух нужны ему.
Они — как с небес манна.
Развеют любую мглу.
Такой. С налетом лихих сумасшествий.
Такой. Иногда отшельник.
В каждом любителе путешествий
Живет вековой кочевник.
***
Говорят, у души на пути —
Миллионы возможных дорог.
А она не хочет расти,
Перешагивать детства порог.
Ей все нравится бегать босой
По теплу деревянного пирса
С растрепавшейся рыжей косой.
И читать. В тени старого тиса.
Она любит печенье и море.
Чуть наивна. И сразу прощает.
Только если кормить ее горем —
Как молочный резец. Выпадает.
***
По дороге из желтого кирпича
Ты идешь. И несешь залежалое счастье.
Пусть оно развалилось на части,
Не выбрасывать же. Сгоряча.
Ты несешь его. Ковшик -ладони.
Страшно — рассыплется то, что осталось.
Ветер вокруг тебя воет и стонет.
Груз — безразличие и усталость.
Бредешь меж сумерек и ненастья,
Веря в невидимого врача.
Он где-то там. Исцеляет счастье.
К нему — по дороге из желтого кирпича.
***
Им на двоих — сто сорок два…
Не много, не мало — факт.
Он все ворчит, не выбирая в слова,
Она — навсегда — любовь и такт.
И лишь когда думает,
Что на них не смотрят,
Ни дети, ни внуки, никто,
Возьмет ее тихо за руку. Спросит:
«Тебе не холодно в тонком пальто?»
А она, иногда, незаметно, как школьница,
Стрельнет ему в сердце глазами, смеясь.
И он, словно водки хлебнувши с перцем,
В любви признаётся ей, не таясь.
Чем дольше, тем проще дыхание в такт,
Все меньше нужны слова.
Не много, не мало — просто факт.
Им на двоих — сто сорок два…
***
По утру, нарядившись привычно,
В недовольный формат лица,
Отправляются люди обычные
В путешествие без конца.
И в метро или может трамвайчике,
А быть может в потоке машин,
Растворятся веселые мальчики
Под суровой маской мужчин.
И исчезнут девчонки смешливые
В сарафанах из славного ситца…
Без ответа оставив то, милое:
«Думаешь, это будет носиться?»
***
Иногда хрустит душа.
Под ребрами.
Иногда — заметена.
Сугробами.
Захлебнувшись от обид,
Молчит она.
Не обидит и не мстит.
Воспитана.
Из обломков и кусков —
В целое.
И тогда поет душа.
Смелая.
***
А любят совсем за другое.
Лишь иногда — вопреки.
За то что руки смыкают двое,
Гуляя вдоль белой, замерзшей реки.
И может стать особенным чем-то
Прядь на ветру или тихий смех,
Или вот… снимки из жаркого лета…
Ямки на щёчках — не как у всех.
Любовь как ситец, без шика блестящего —
За жест, заправляющий за ухо локон,
За взмах руки вслед тебе, уходящему,
Сквозь занавеску раскрытых окон.
И за привычку смотреть кино
Дома, где выключен свет.
За нежелание пить вино,
Со смехом: «Ты что? Я не пью в обед.»
Ведь любят совсем за другое.
За теплых носок чуть колючий уют,
За счастье быть… просто самим собою
И знать — есть место, где точно ждут.
***
А давай, мы поедем в Питер.
Будем слушать на крыше ветер.
Он расскажет. Он многое видел,
Что бывает на этом свете.
Или может быть лучше к морю?
Будем просто — лежать под солнцем.
Слушать — волны друг другу вторят.
Крики чаек в мансардном оконце.
Можно — в горы. Встречать рассветы.
Или просто — смотреть на звезды,
Под небесным куполом где-то,
Где мечтать никогда не поздно.
Хочешь, просто поедем — прямо?
По дороге, что рядом с домом.
Ведь за каждым ее поворотом —
Мир, увиденный вновь. По-иному.
***
Ты взлетаешь и разбиваешься,
Рассыпаясь осколками света.
И из раза в раз возрождаешься,
В волосах собирая рассветы.
Ты идешь за светом своей мечты,
По-над пропастью, через рожь,
Распуская клубок чистоты,
Собирая подолом ложь.
Распахнувшись сердцем, стоишь
На меже красоты и жестокости.
Чтобы вновь разбиться, взлетишь.
Оттолкнувшись от края пропасти.
***
Бывает — затопит по горло. Нежностью.
Отпустит, чтобы, вдохнув едва,
Словно в насмешку
Над неизбежностью,
Чувства смочь одевать в слова.
Спеленать. Словно в кокон
Шелковый.
И держать твои луноликие сны
Чуть размытые,
Синеокие
В ожидании новой весны.
***
Не тянись за рукой,
Ведь до сердца не дотянувшись,
Так и станешь стоять —
Руку, будто прося, держать.
Лучше просто уйди,
На прощанье слегка улыбнувшись,
«Отпускай не своих» —
Так меня научила мать.
Не тянись, это так нелепо
Делать вид, что река глубока,
А воды чисты.
Не тянись.
Этой ночью сказало Лето,
Все закончится.
Будет утро…
Слышишь, горят мосты?
***
Как ни старайся, не закругляются
Острые, грани, углы.
Как ни развязывай, вновь заплетаются,
Путаясь, нити — в узлы.
Как не разглядывай, больше не светится
Солнце. Сгорело внутри.
Как не ходи по Земле, что вертится,
Какие дела не твори…
Партия сыграна, дамки и пешки.
Ну а по факту — все «при своих».
И доиграли её уже в спешке.
Азарт игроков уж былой поутих.
Важно другое. Все не напрасно.
Каков бы не был судьбы каприз,
Шанс выпадает. И это прекрасно —
Жизнь свою вновь проживать. На бис.
***
От зимы устаешь.
Как от шуб, что носил не снимая.
Что воруют свободу,
Взамен согревая теплом.
А в мечтах — ты по полю идешь.
И меж створок окна — ветер мая.
Он играет с тобой,
Прячась в дом, где его не найдешь.
Там, в мечтах,
Все, что белое, стало зеленым.
Отцветает сирень,
Обмакнув в аромат города.
Все поет.
И с мотивом простым, невеселым,
Облетают цветы.
Будто зная,
Что снова вернется зима…
***
Все по-прежнему в старом доме:
Из мебели — кресло и книжный шкаф.
В кресле, свою позабыв агонию,
Вяжет Доверие длинный шарф.
По вечерам — одиноко и зябко,
Не топлен дом и не сладок сон.
Лишь спиц перестук. И ложатся гладко
Нити. Шарфа из сотен времен.
***
Был май. И школьное крыльцо.
И юность. И кокетство.
И взявшись за руки, в кольцо,
Мы отпускали Детство.
Стесняясь юности своей,
Его мы торопили: «Давай, уже, лети, скорей!
Чтоб про тебя забыли.
Мы так устали быть детьми.
Нам хочется свободы!
Ведь впереди нас ждут они —
Студенческие годы.
Там — сигареты и вино,
Отсутствие контроля,
Ты знаешь, Детство,
Нам давно пора туда, на волю!»
А Детство слушало, кружась,
Над белыми бантами.
Смотрело, щурилось, смеясь,
И… попрощалось с нами.
Бумажным змеем прошуршав,
Укрылось в облаках…
На память лишь оставив нить
У каждого в руках.
И время вновь сомкнет кольцо.
Проверенное средство.
Был май. И школьное крыльцо.
Они прощались с Детством.
***
На балконе розы — из окна в окно.
Пусть она и любила мимозу,
Это было неважно. И вообще, все равно.
Рисовать на замороженном оконце —
Это ли не мечта? Она всегда рисовала. Солнце.
И еще небо, горы и облака.
И мечталось — там, с ним.
Так, чтобы небо — вокруг и над.
А он — везде. В ней, с ней и под, наугад.
Грела монетку, прикладывала к стеклу.
Смотрела. Круглый мирок,
Вмещающий персону одну.
Его не было. Ни около, ни для.
Наверное, был с той.
Где сплошь лёд и её соболя.
Потягивал виски, проявляя беспечность.
И не планировал ничего.
Даже сборки пазла в избитое «Вечность».
У неё внутри двое — Ганс и Христиан.
А снаружи весна, под окном — мимоза.
Это не сказка и не роман.
Просто такая вот… жизни проза.
***
На краю земли, как у края ресниц,
Любишь ты сидеть и болтать ногами.
Под тобою — реки из небылиц,
Окруженные звездными берегами.
В мочках — месяцы. Отливают седым огнем.
На ногах — радугой — капли рассвета.
Нам не скучно здесь, на обрыве, вдвоем.
Мы сидим, вдыхая чудеса света.
Обо всем: об улитке, что несет целый мир,
О китах. Тяжела ли для них Земля?
И о том, что маяк — корабля ориентир.
А еще о цветении миндаля.
Под Большою Медведицей, что ткёт покрывало,
Засыпаешь под пение утренних птиц…
Солнце поднимает свое забрало
У земли на краю, как у края ресниц.
***
Её волосы пахнут ванилью и древесной смолой,
Руки все те же — твоей маленькой дочки.
Любовь — держать их в ладони по одной.
Перебирать как четки её ноготочки.
Женственность. На смену умильности детской.
Улыбка, взгляд до боли знакомы.
Что-то от прежней тебя — юной и дерзкой.
Спиралью вьются природы законы.
Еще виток — конечная точка.
Доверишь другому владеть рукой.
Ты рожаешь кому-то дочку…
А она пахнет ванилью и древесной смолой.
***
Так любил ее, сероглазую,
До трясущихся рук.
Так любил, что в себе отказывал.
И все ждал — вдруг?
Все смотрел на нее, далекую,
И только мечтал.
Насмотреться не мог никак,
И вдруг, устал.
А она, не твоя по глупости,
Жизнь жила.
И лицу ее светлому, юному
Радость шла.
Так любил ее, сероглазую,
До трясущихся рук.
Так любил, что растратил себя
На случайное «вдруг».
***
Закрыты книг обложки. И забыты
Там, в детстве, припорошенные пылью.
Потерты там, где были нам открыты
Герои сказок, что не стали былью.
Днем — офис, вечером — чуть прокуренный джаз.
Забыты феи, драконы и великаны.
Нет сказок. И нет в сказках нас.
Есть жизнь. Работа и четкие планы.
Задвинуты сказки на дальнюю полку,
И грустно глядят корешки.
Там в проруби хвост примерзает у волка,
И делит медведь корешки и вершки.
Там где-то в лесу Белоснежка
Варит для гномов обед.
А три заводных поросенка
Строят свой дом, что укроет от бед…
***
Вздыхаешь: «Такой романтичный»,
А он в усы усмехнется едва.
Такой… ко всему привычный,
Он знает свои морские права.
Его помотало по свету,
Ему покорялись моря.
Бывал там, где вечное лето,
По миру бросал якоря.
Но время, увы, не вечно.
И он, битый жизнью, но пылкий,
Чуть пьяной походкой беспечной
Идет собирать бутылки…
***
Срочно, до пальцев сведенных ног,
Нужны билеты. Можно на юг.
Чтобы солнце и горы там
Случились бы как-то вдруг.
И прибой на ноги, играя,
Неспешной волной набегал.
Поиграл бы пальцами чуть.
И, спеша, домой убегал.
Чтобы слышать здесь и сейчас:
«Как давно ты не заезжал».
Вот кулак. Превратился в ладонь —
Это пальцы прибой разжал.
И дышать. И смотреть —
В море солнце роняет огонь.
Мысли — пепел, будут лететь.
Их подхватит ветра ладонь.
***
А хочешь уедем, красивая?
Посадим деревья, построим дом?
Тебя любить буду сильно я,
Не откладывая чувств на потом.
Дом будет крепкий, он не развалится
От ветра или пожара.
Стены его не оплавятся.
Я буду греть тебя. Своим жаром.
Деревья вырастут, зацветут.
И будет наше горячее лето.
Возможно, достану тебе звезду
И стану твоим поэтом.
Молчишь. Лишь смотришь
А мысли — к нему, и, как всегда, о нем.
А хочешь уедем, милая?
Посадим деревья, построим дом…
***
Слишком долго готовишься, целишься,
Настраиваешься на ведомый лишь тебе лад.
И вот, наконец осмеливаешься.
Но поздно. Вокруг — разлом и разлад.
Сквозь небо — к солнцу — выросшие леса.
Реки прошли свой путь и давно иссохли.
В трещинах горы, сместились Земли пояса.
Ветра напевы устали звучать и умолкли.
Пламя костров давно обратилось в угли и пыль.
И впереди — дорога без края и сна.
Бывшие дети — скучные взрослые -быль.
Ты не раздумывай долго. Знаешь, скоро весна.
***
Вот пирс. Он ошкурен морем.
Добела выбелен солнечным светом.
Вот по пирсу шагают двое,
Брызгам доверив свои секреты.
Вот лето. Горячее. Раскаленное.
С рук лихорадочным хитросплетением.
С галькой, искупанной в брызгах соленых.
С лихорадкой и вздохами нетерпения.
С замком песочным и штормом.
С песчинками меж ресниц.
С молниями и громом.
С теми, чьих и не вспомнить лиц.
***
В телевизоре, как ни странно,
Учат, что именно думать и говорить.
А мне хочется матом, пространно
Отправить все это, в печи стопить.
Там опять две беды — дураки и дороги.
И нет никакого «но»…
А я — не мерзнут ли у тебя ноги?
На улице очень холодно.
Там — политика. Внешняя и внутренняя.
Море бреда и пропаганды.
А мне бы читать в теплой постели утренней,
Не слушая о славных делах Уганды.
Пусть кто-то скажет- это неверно.
Нужно «руку держать на пульсе».
Спасибо. Я знаю, одно достоверно —
Зима умирает. У нее конвульсии.
***
Прячешь решения в карманы,
Как краденные купюры.
Не ушиваешь раны,
А режешь под ноты своей увертюры.
Чувствуешь ритм, глубже надрезы.
— Доктор, остановитесь!
— Я — просто Жизнь, делаю срезы,
Вы, пациент, заткнитесь!
Это не больно, а если вдруг,
Силы не станет молчать,
Можете прямо в небо кричать,
О том, что устали ждать.
Устали терпеть и верить,
Что боли не будет ежеминутно.
Устали верить, себя убеждать,
Что раны затянет утро.
Я — просто Жизнь,
Не обещано было
Мягкости и комфорта,
За ними — к Смерти,
Вот там уж есть
Условия все для курорта.
Ну а пока живешь, потерпи
На сердце своем порезы.
Обычное дело. Я — просто Жизнь.
Мои зарубки — как срезы.
***
Распускаешь жизнь. Без оглядки.
Словно свитер, побитый молью.
Все играешь с собою в прятки,
Вкус беды приправляя солью.
Оглянувшись, не видишь света.
За тобой захлопнулись двери.
Все пытаешься вспомнить… лето?
Или раньше устать успели?
Так проходит неделя и годы.
Понемногу латая латы,
Ты сражаешься с непогодой,
Подшивая сердце заплатой.
Чудо не в том, что дом укрывает и греет.
Спасает от переполненной скорбной чаши.
Не в том, что теплом и заботой веет.
Не в том, что вслед занавесками машет.
Чудо в другом, что дом, настоящий,
Делится нежностью. Заметь — безвозмездно.
И в глубине души, в самой чаще,
Свет зажигается в темных подъездах.
Чудо в словах простых и заботе,
В вопросе несложном: «Как на работе?»
В спорах, а после — в нежных объятиях,
В смехе зашедших случайно приятелей.
В чае и кофе. И молоке.
В тенях, танцующих на потолке.
В утреннем топоте маленьких ножек.
«Сын, осторожнее. В кухне — порожек».
Чудо не в том, что дом укрывает и греет.
Он отдает все тепло, что имеет.
Главная сила, секрет его стен —
Нежность, что он получает взамен.
***
Ты мечтала о море и скалах,
Он молчал. Одет безупречно.
Говорил: «Ты, быть может, устала?»
И вновь думал. Всегда — о великом и вечном.
Ты боялась быть для него помехой,
Мысль спугнуть. А вдруг — гениальная?
Позабыв о цене чужого успеха,
Пела своим мечтам песнь. Погребальную.
Так хотелось жить, обнимая мир.
Солнцем дыша, по песку бежать…
Не заразившись легкостью, твой кумир,
Ждал звонка, чтобы жить начать.
А ты не стала ждать. Обняла.
Задохнулась. И побежала к причалу.
Там, на краю, вдруг поняла —
Исправить нельзя. Но можно начать сначала.
***
Где-то на желтых, забытых страницах,
Что помнят еще «Нельзя материться!»,
Проходит другая, безгрешная жизнь,
И боек в работе ее механизм.
Там в месяце юном, весеннем апреле
Взмывают под небо лихие качели.
И рыжие мальчики, веря в везение
Мчатся навстречу своим приключениям.
Там Мэри летает, используя зонт,
И в танце позирует ласковый кот.
А летом, тем, что посреди января,
Воспеты поэтом коровы. Не зря.
Там кот все гуляет по цЕпи у дуба,
Мечтая о Козликах, Волк чистит зубы.
И даже старик Черномор еще молод,
С братвой богатырской играет он в поло.
Давно, так давно, что порой и не вспомнить,
Там было уютно. И можно исполнить
Любые желания, веря в мечты.
Жаль, мы повзрослели. Я, Детство и ты.
***
Так не нравится читать вслух.
Будто слова потеряют смысл.
Словно в этих словах, даже двух,
Скрыт неведомый танец харизм.
Так не нравится шум толпы,
Он способен проглатывать души.
Проще — в тишине и на «ты»,
Мыслей шепот слышится лучше.
Так не нравится «на потом».
Это странно и как-то… глупо —
Словно прятать за спину руку,
С согреваемым в ней ножом.
Так не нравятся полумеры,
Будто кто-то сломал весы,
На которых фасуют веру
И отмеренные часы.
Так не нравится, когда рядом
Те, с кем рядом — не по себе.
Сделай главным своим обрядом
Верность. Лишь самому себе.
***
Если вдруг ты устанешь идти,
Видеть смысл, и погасла звезда,
Вдруг устанешь сбиваться с пути,
Помни — есть еще поезда.
Есть еще самолеты и небо,
И нехоженые дороги.
Есть места, где ты еще не был,
Недосказанные диалоги.
Есть еще те, настоящие,
Кто сейчас уж совсем не в моде.
Утром, в трубку, холодную, спящую:
«Там дождь. Одевайся теплей. По погоде».
***
Хранишь его как гашиш.
Запрятав яд от чужого взгляда,
Надежно. Ведь ты не ешь и не спишь.
Так хочешь попробовать этого яда.
Хранишь его по замком.
Растя, его тоской поливаешь.
Меняется он. Вкус его незнаком.
Но другом своим ты его считаешь.
Подумай. Быть может это не яд?
А просто эмоции? Просто небо?
Может об этом все говорят:
«Внутри тебя мир, в котором ты не был»?
Придумала снова. Прости.
Вижу, что мыслям моим не рад.
Все это бредни и глупости.
То, что хранишь ты — чистый яд.
***
Жил человек. Такой себе, обычный.
Работа-дом, и день сменяет день.
Жил человек, обычный раб привычки,
Он не менялся, но всегда хотел.
И вот однажды он решил поверить.
Нет, ну а что? Ведь верит большинство.
Решил он лично на себе проверить,
Несет ли сила мысли волшебство?
И стал просить и денно он, и нощно,
Просить так истово, своей судьбе назло:
«Пусть сбудется, ведь это так возможно!
Хочу, чтоб в лотерее повезло!»
Хотелось, чтоб на голову свалились
Ну… миллион, а лучше даже два.
Тогда бы все мечты осуществились,
Сбылось бы то, что не облечь в слова.
Просил он, но молитвы были тщетны,
Просил он беспрестанно, много лет.
И шепот он услышал ночью летней:
«Хоть что-то сделай. Например, купи билет».
***
В летних сумерках, кутаясь в пледы
От дыхания близкого осени,
Мы молчали. Когда-то смешные,
А сейчас такие вот — с проседью.
Говорить? О чем? Миллионы фраз
И потоки слов унесла река.
Говорили мы сотни тысяч раз,
Только нить из слов стала так тонка.
То, о чем молчим — на вес золота,
И важнее только становится.
Мы молчали. Лишь мысли. Шепотом:
«Я с тобой. Ни к чему беспокоиться.»
В летних сумерках, кутаясь в пледы
От дыхания близкого осени,
Мы молчали. Когда-то смешные,
А сейчас такие вот — с проседью.
Говорить? О чем? Миллионы фраз
И потоки слов унесла река.
Говорили мы сотни тысяч раз,
Только нить из слов стала так тонка.
То, о чем молчим — на вес золота,
И важнее только становится.
Мы молчали. Лишь мысли. Шепотом:
«Я с тобой. Ни к чему беспокоиться.»
***
Вот мосты… Выбирать тебе,
По какому из них идти.
Этот полон надежд и встреч,
Значит — лучшее впереди.
Этот — сразу бы разобрать.
Что за ним, ничего не сберечь.
По нему бежать не спеши.
Рассыпается. Лучше — сжечь.
***
Если бы можно вколоть весну.
Дозу. Как морфий в вену.
Может тогда смогли бы уснуть
Мысли, слова и тело.
Если бы можно загородить
От иступленных чувств.
Забором. Пора его возводить
От слов. Из болтливых уст.
Если бы можно найти сейчас
В одной из тысяч аптек
Лекарство. На этот день и час…
Но нужен лишь человек.
***
*Маминой печатной машинке*
В дни беззубо-кудрявого детства
Мы дружили с ней, по взаимности.
И любили это соседство —
Баловства и её щепетильности.
Снисходительно глядя на пальчики,
Что печатали неуверенно,
Улыбалась она, каждой гаечкой,
Не глядЯ ошибки намеренно.
И рождались нехитрые фразы:
«Я люблю кАнфеты и маму».
Про нехитрые эти проказы
Мы молчали по-братски упрямо.
Век сменился, а с ним — технологии
Подчинили себе территории.
Внесена в каталог хронологии…
И уже на задворках истории.
Мы не виделись. Время упрямо.
Только пальцы, став взрослыми вспомнят:
«Я люблю конфеты и маму…»
Не печатает. Вышла из строя.
***
Быть маленьким — это просто,
Можно мечтать о разном,
Снизу смотреть на взрослых,
Верить, что будет праздник.
Маленьким быть чудесно!
Можно смотреть на небо.
Это ведь так интересно-
Звезды, где ты еще не был.
Можно легко представить,
Что ты — капитан корабля.
Смелый, с тобой не сладить
Шторму. Тебя ждут моря.
Можно мечтать на ракете
Отправиться в космос, и там,
Прямо на красной планете
Построить себе вигвам.
Можно стать клоуном в цирке
Или ходить по канату,
Ноги расставив, как циркуль,
Под купол взмывать акробатом.
Быть маленьким — это сложно,
Но очень порой интересно.
Как же быть скучно взрослым…
Там планы… и все известно.
***
Постарайся, даже если сложно,
Не держать тяжелый груз обид.
Кажется, что это не возможно…
Сбрось его, он камнем вниз летит.
Не грусти без повода. Не надо.
В суматохе будничной не ной.
Улыбайся чаще. Сердцем. Взглядом.
Оставайся лишь самим собой.
Если хочешь плакать — просто плачь.
Не играя и не напоказ.
Ты не бойся тяжких неудач.
Будет лучше. Пусть не в этот раз.
Если к зеркалу — нечасто. Не гляди
Как спускается нежданная слеза.
А смотри — тепло ли там, внутри?
Улыбнутся ль в зеркале глаза?
Постарайся, даже если сложно…
Бережно огонь его храня,
Пронести как можно осторожней
Главный жизни свет — внутри себя.
***
Нависнув над городом,
Белый декабрь пьет.
Пьет через трубы домов
Из окон-стаканов лед.
Витая над городом,
Белый декабрь молчит.
Только по крышам
Кубиком льда стучит.
Бродит декабрь по улицам
Из века в век.
Мечтает и он согреться
На улицах — снег.
***
Потерялось детство. Безвозвратно.
Убежало, пятками сверкая.
Говорят, мол нет в мечтах азарта,
Только я вот все равно мечтаю.
Так же, как мечталось в пять, и в десять —
Истово, с уверенностью в чуде.
Жить тогда гораздо интересней,
В ожидании чудес — а вдруг всё будет?
Будет елка, а по ней — подарки,
И гирлянды подмигнет вдруг свет.
От свечей — тепло, а сердцу — жарко…
Позже в окна постучит рассвет.
Убежало детство за ворота,
Прогулялось и опять пришло.
Ты себя не потеряй в заботах,
Чтобы возвратясь, тебя нашло.
***
Космос, выбеленный мелом,
Нарисую — белым.
Там, где желтая луна,
Ты сидишь. Совсем одна.
Может быть читаешь,
Или, как всегда,
Все молчишь. Мечтаешь.
Долгие года.
Станет белым-белым
Черный небосвод,
Там мечта тихонько
В тишине плывет.
Нарисую космос,
Наш с тобой. Двузначный.
Встретимся. Однажды.
В тишине прозрачной.
***
В декабрьском круговороте дней,
Когда в сиянии огней мелькают лица,
Особенно становится милей
Возможность хоть на миг остановиться.
И, замерев средь зимней суеты,
Почувствовать морозный, свежий воздух,
Легко и просто перейти на «ты»,
Вплетать в мечты сияющие звезды.
Подумать не спеша и отпустить
Все тех, кого с тобою рядом нет.
И шепотом, тихонько попросить
Подольше сохранить тебя от бед.
И ты услышишь в этой тишине,
Которую хранишь внутри себя,
Как год ступает новый по земле.
И в нем найдется место. Для тебя.
***
Разнимали руки. И молчали.
Двое.
«Вместе» становилось странное.
Другое.
Разнимали руки. Расходились врозь.
Что — то не случилось,
Что-то не сбылось.
И не будет больше ничего.
Пустое.
Разнимали руки. И молчали.
Двое.
***
Соблазняли литературой,
Все склоняя к совместным чтениям.
И не верилось Вам, что я — дура,
Не читающая без давления.
Ну а Вы, цитируя Гоголя,
Поминали все силу нечистую,
Говорили мне о Булгакове,
Так загадочно и речисто.
И сразили меня окончательно
О котах сказав. Говорящих!
И о рукописях чудесных,
Ни в одном огне не горящих.
Между нами — болото. Мутное.
Неприятие. Но есть спасение!
Я влюбилась. И пусть я глупая.
Я исправлюсь. Да будет чтение!
***
Спустя тысячу лет скитаний,
Забвенья и чаши бедности,
В лохмотьях чужих страданий,
Молчания, неизвестности,
Пришло и молчит, смотря,
В глаза с неприкрытой радостью,
Счастье. Бросило якоря
В мутном болоте столетней усталости.
— Ждешь приглашения? Его не будет.
Давно перестали ждать.
Ждать, когда мути в болоте убудет,
И явиться новая стать.
Чистая, незамутненная влага,
Которую пить и пить…
Вместо нее — мутная брага.
И морок. Впору лишь выть.
— Не ждали? Не рады? Ну что ж, тогда
Отправлюсь я дальше в путь.
Возможно, однажды откроют двери
И впустят меня отдохнуть.
А вам — оставаться, конечно, счастлИво.
Вот только одно скажу —
В домА, туда, где Счастью не рады,
Я больше не прихожу.
***
Вывернута. Наизнанку.
Просит душа: «Хватит!»
Ей не помочь —
Не прижечь йодом ранку,
Вызвав доктора в белом халате.
Наизнанку. Корнями
И сердцем наружу.
Гаснет пульс. Обратный отсчет.
Только по спавшимся венам жемчужным
Подобие жизни вяло течет.
Дыхание сбито. Нет кислорода.
Мозг отключен. Ничего не вернешь.
Это и есть она — свобода.
Но ты продолжаешь. И живешь.
***
Как-то раз один король
Сон увидел страшный!
В нем корону съела моль
С видом бесшабашным!
Что же делать государю?
Как спасти монархию?
Без короны, ей-же-ей,
Быть в стране анархии!
Без короны, всем известно,
Быть концу правления!
И начнется во дворце
Самоуправление!
Загрустил совсем король
По своей короне.
Хороша она была —
В золотом картоне!
Ну, бумажная. И что?
Разве не годится?
Ведь на голову она
Здорово садится!
Сразу придает она
Статуса и пыла!
Поприкусят языки
Вражеские силы!
В ней ведь даже на войне
Выступать не страшно!
Все увидят — на коне
Едет Он! Бесстрашный!
В общем, без короны нет
Ни любви, ни счастья.
Очень важною была
Корона та запчастью.
И проплакал он всю ночь,
Слезы утирая,
И терпеть уже не в мочь —
Раз беда такая.
Моль, премерзко прокричав:
«До свиданЬя, старый!»
Улетела на крылах.
Очень тихо стало.
Утерев последний раз
Слезы огорчения,
Тот король издал указ
Срочного прочтения:
«Не хочу носить корону
Из бумаги и картона!
А хочу иметь её
Из металла, ё-моё!»
И к утру уже готова
Вся из золота корона!
Улыбается, шутя,
Наш монарх. Ну, как дитя!
Моль от злости вся трясется!
Золото не угрызется!
В государстве — тишь да лад,
Не страшён ему разлад.
Потому что при короне
Ну совсем другой расклад!
***
Если отыскать все раны,
Можно, без анестезии,
Ушивать их неустанно,
В иступленной истерии.
Шить, не думая о боли,
Лишь узлы — прочнее, туже,
Цель — не выпустить на волю
Из сосудов злую стужу.
Все. Ушито. Без остатка.
Говорят, что шрамы модны.
Операция успешна.
Всем спасибо. Все свободны.
***
Так хочется нового года и елки.
И запаха пряников свежих с корицей.
И чтобы искрились нарядно иголки,
Под елкой — чтоб дед мороз круглолицый.
И чтобы за окнами — снег. Настоящий.
На cтеклах — узоры, сосульки под крышей.
На горке чтоб лед. Непременно блестящий.
Возня в коридоре: «Промокли, мам, слышишь?»
И пусть как из детства все будет. Прекрасно.
И елка горит, улыбаясь огнями,
И старенький дед, что под елкою, в красном,
Слегка улыбаясь, любуется нами.
***
Из неба рваного — дождь!
«Мама! Смотри, я — цапля!
Стою на одной ноге. Ты ждешь?»
A с неба — цветные капли.
Дождь! Как же здорово!
Можно скакать, а мама смотрит в оконце.
Там улыбнется она и опять
Сквозь тучи пробьется солнце.
В кармане — слоненок, из мрамора.
Он тихий и часто спит.
Только сжимая его в кулачке —
Чувствую, сердце стучит.
Он — не простой. На удачу.
Лечит обиды и слушает слезы.
Он даже ездит со мной на дачу!
Не верите? Я ведь серьезно.
Сейчас нагуляемся с ним под дождем
И сразу домой пойдем.
А дома мама — откроет дверь:
«Здравствуйте, Цапля и Слон».
***
В изумрудно-рыжем городе N,
Где по крышам гуляют черные кошки,
Жил Джером — такой себе джентльмен,
Что любил покурить у окошка.
И мечталось сквозь кольца табачного дыма
О богатстве, известности в будущем зримом,
О красотках. Их полон кабриолет,
О круизе, в который не нужен билет.
Потому как лайнер круизный этот
На деньги Джерома порхает по свету,
А с ним — самый лучший кордебалет,
Поле для гольфа, вино и банкет…
Рассеялся дым, обнажая реальность:
Потертый диван, потерявший брутальность,
Унылые стены и горы посуды,
Под крышей — подтеки от вечной простуды.
Хандра у Джерома, у дома хандра,
Стереть бы ее, не оставив следа.
Но бедный Джером настолько уныл,
Что даже мечтаний недолог был пыл.
И вновь у окошка в городе N
Курит… такой себе джентльмен.
***
Как в одной из книг юности, помните?
Говорилось — бойся любить.
Стоит только отдать себя, полностью,
Раскрывается яма. Не отвратить.
Там, во тьме беспросветности,
Поджидает тебя беда.
Туда, во мглу безызвестности
Уходят любимые. Навсегда.
И время… оно не лечит,
А лишь ушивает раны,
Делая их немного меньше,
Словно для слез карманы.
Слезы — и те, украдкой, таясь.
В мыслях одно — до встречи.
Для остальных останется часть.
Безликая часть речи.
***
Все хорошо. И осень.
Только тебя не хватает.
Все как всегда. Больно.
Так иногда бывает.
Листья кружат. Обычные.
Только дышать… трудно.
Люди спешат. Привычные
В вечер, где ужин и звон посуды.
Осень пройдет. И белым
Город под утро станет.
Будет красиво. Очень.
Только тебя не хватает.
***
А ей бы никуда не торопиться.
Смотреть сквозь стекла на осенний дождь,
И у камина с вышивкой возиться,
Не думая о том, что не вернешь.
А ей бы никуда не торопиться,
Читать и пить горячий, крепкий кофе,
А вечером смотреть как отразится
В окне давно любимый ею профиль.
А ей бы никуда не торопиться.
А просто помечтать под теплым пледом.
Она мечтает. О простом и важном.
А осень знает — сбудется все это.
***
Тишина. Замолчи, вспоминая кружившийся день.
Он проглочен закатом. Испит до конца. Без остатка.
Лишь по городу, воя, слоняется вечера тень.
Смотрит в окна, и скорбь ее долга и сладка.
Тишина. Не спеши забирать голос дня.
Ты не скроешь его под застегнутой серой шинелью.
Где-то, слышишь, поют?
Это птицы поют. Без меня.
Ты же знаешь — рассветы всегда призываются трелью.
Тишина. Уходить — не спеши.
И Большая Медведица тонет в рассвете. Угасла.
Дует с севера ветер.
Как раз для замерзшей души.
На трамвайных путях некто Аннушка льет своё масло…
***
Осень, ты обнимай. Крепче.
Ветром прохладным с листвой играй.
Если вдруг станет на время легче,
Значит осенним быть может и рай.
Если чуть слышно вздохнешь… зябко,
Укутайся в теплый плед.
Если мелькнет: " Как же лета жалко…»,
Вспомни кружение лет.
И скоро, очень, поверь вернется
Лета жаркая, знойная пыль.
Ну а пока… влюбляйся в осень —
В оранжевый джаз и раздумий штиль.
***
Вы сидели напротив — взрослая…
И курили самодостаточно.
Мне казалось, хотели нравиться.
Вы и нравились. В вечер пятничный.
Так хотелось казаться не девочкой,
А такою вот… дамой. Опытной.
Оттого неумело накрасившись,
Скрыть пытались лицо беззаботное.
Так забавно и непосредственно,
Разговоры вели «о высоком»…
А на деле… и это естественно,
Эскимо заказали. С соком.
***
Он был скучен и трезв, он играл как по нотам,
Только не было прежнего драйва.
Словно он растерял часть себя… и чего-то,
Что творить позволяло с кайфом.
Вроде прежний — гитара и профиль знаком…
Только голос уже не тот.
Будто тот, кто когда-то горел огнем,
Песню чужую поёт…
Так бывает — проходит время. Отмеряя даты по счётам,
И его не остановить.
Он был скучен и трезв, он играл как по нотам…
А когда-то гореть мог и… жить.
***
Однажды, вдруг, совершенно случайно.
Сойдутся дорог строчки.
И ты окажешься в нужном месте:
«Я там, где и должно.» Точка.
***
Есть ли у лета секреты?
Может быть, нет?
Все просто: закаты, рассветы
И зной — на обед.
Из ягод — сочное море,
И пальцы в пыльце.
Прическа из ветра,
Улыбка. С утра на лице.
Все просто: листва и трава
Зелень — что изумруд.
А дальше… тихонько вздыхает
С кувшинками пруд.
И день, что сменяется ночью,
Закатом — рассвет…
Вот лето, хранящее тихо
Свой главный секрет.
***
Мир чист и умыт. Солнце,
Словно лимонный бисквит,
Дом наполняет через оконце,
Будит всех тех, кто спит.
Луч, что скользит по дереву пола,
Чуть спотыкаясь в порогах,
Вдруг затанцует на чьей- то подушке:
«Вставай, собирайся в дорогу!».
Под окнами дети — неугомонны.
Снова гоняют мячик.
Дни коротки, а ночи бессонны.
Даже тени — изящней и мягче.
Вечер. Тепло и суетность дня
Сменяет прохлада… Рассветы,
Красок палитру в себе храня,
Рисуют волшебное лето.
***
Так хотелось связать тебе шарф
Из лаванды, смеха и нежности.
Вместо этого — прими в дар
Пустоту. В упаковке из вежливости.
Вместо петель воздушных —
Слова. Жестче нити суровой пряжи.
Вместо смеха — дурная молва.
Зубоскалит… забавы ради.
Там, где нежность была — прах.
Пепел лишь — невесомый, безликий.
Аромата нет — только страх.
Словно демон он — разноликий.
И безмолвие… в нем — утонуть.
Всё для тебя. Принимай же дар.
Дальше — один ты продолжишь путь.
Так хотелось связать тебе шарф…
***
А давай, мы поедем в Питер.
Будем слушать на крыше ветер.
Он расскажет. Он многое видел,
Что бывает на этом свете.
Или может быть лучше к морю?
Будем просто — лежать под солнцем.
Слушать — волны друг другу вторят.
Крики чаек в мансардном оконце.
Можно — в горы. Встречать рассветы.
Или просто — смотреть на звезды,
Под небесным куполом где-то,
Где мечтать никогда не поздно.
Хочешь, просто поедем — прямо?
По дороге, что рядом с домом.
Ведь за каждым ее поворотом —
Мир, увиденный вновь. По-иному.
***
Где-то там, глубоко внутри,
Там, где стрелки бегут по кругу,
Иногда задевая друг друга,
Иногда говоря: «Замри»…
Там, где время несется вскач,
Иногда превращаясь в вечность,
От минуты — до бесконечности,
От успеха — до неудач…
Там, куда вход заказан чужим,
За дверями, что без ключей,
Память, в платье, что цвета ржи,
Вяжет свитер. Из мелочей.
***
От взгляда твоего — бабочки…
В животе бьются.
А вокруг шеи — руки…
Мужские. Вьются.
Время несется — немыслимо.
Не успеть.
Мне бы только мысленно —
С тобой. Рядом. Лететь.
***
Распускаю по нитке… пряди.
Отдавая самое лучшее.
Ты бери, что хочешь — не глядя,
Моя славная, моё будущее.
На тебя смотрю — своенравная.
Ты — ребенок. И чуточку — женщина.
Ты такая… непостоянная.
Оттого — так легка. Переменчива.
Ты иди. Лишь вперед. И не бойся жить…
А в моих руках — распускается нить.
***
Будь морем — ласковым и нежным,
Будь иногда — бушующим и смелым.
Будь морем — навсегда. Безбрежным.
Чуть выходящим за свои пределы.
Будь морем, где внутри бушует бездна,
И лишь поверхность — голубая гладь.
Будь морем. Отдавая безвозмездно,
Научишься и в дар ты принимать.
Будь морем. От истоков — не уйти,
Из берегов — не выйти, не свернуть.
Будь морем. Если некуда идти,
Есть берега. А значит, просто… будь
***
Слышишь? Лето пришло.
Дыши.
Рано утром — море.
Ни души.
Позже — просто иди.
Смотри.
Шаг отзывается эхом.
Внутри.
Если захочешь — просто
Пей чай.
Лето тихо шепчет:
«Встречай».
***
А душа твоя пахнет нежностью.
Тонкий привкус — острого перца.
На пороге борьбы с неизбежностью,
Изменяю мозгам с твоим сердцем.
И рассудок, уставший в сражениях,
С оголтело-пряною нежностью,
Уж махнул рукою с отчаянием,
За порогом борьбы с неизбежностью.
А душа твоя пахнет небрежностью.
Ярче привкус — острого перца.
Проигравши в борьбе неизбежности,
Заедаю беду своим сердцем.
***
Есть две пары рук. Ласковых.
Обнимают. И сердце — чаще.
По закону. Такому… негласному.
Знаю — лишь они настоящие.
Стали взрослыми. Так спешите.
Ведь меняется все на свете.
Это — верно. Живите. Дышите.
Все равно. Навсегда. Мои дети.
***
Все будет. Просто потому, что май.
И потому, что дует свежий ветер,
Который будто шепчет: " Не скучай.
Весной — все словно маленькие дети.»
Все будет. Просто потому, что свет.
Который льется в чистое окно.
И потому, что набирают цвет,
Сады. Они опять цветут. Зиме назло.
Все будет. Надо лишь смотреть.
Смотреть и видеть. А не просто —
Беглым взглядом.
А как увидишь — сможешь разглядеть.
Прекрасное, что бесконечно рядом.
Май. Такой смешной. Чуть нелепый,
С волосами как нежный лен.
В шляпе мятой из старого фетра
Разгулялся по городу он.
Май. Такой бесшабашный. Поэт.
Постоянство ему претит.
Если дождь, то за ним сразу свет.
Май по радуге лихо скользит.
Быстротечен, прекрасен и молод,
Расплескав разноцветные краски,
Май душой разукрасит город,
Ожидая в ответ лишь ласки.
***
Дом — четыре стены и крыша.
Когда- то ниже, когда -то выше.
Окна с видом на огород
Или на фабрику — наоборот.
Есть еще лестница, бра и балкон.
Есть телевизор и домофон.
Только все это — лишь оболочка,
Дома душа — в каше молочной
На завтрак. И булочке с маслом
И джемом. На кухне,
Где в вазе стоят хризантемы.
В записках: «Люблю. Обед на столе»,
В гомоне птиц под окном на заре.
В теплых объятиях и пирогах,
Даже в забавных и теплых носках,
В чашке какао, словах в полутьме,
В скромных подарках: «Это тебе».
Дома душа — в одеяле и пледе,
Дома душа — в хороших соседях.
В лае собаки, мурлыканье кошки,
В свете, горящем у мамы в окошке.
В книгах с уютных страниц тишиной,
В людях, с кем можно быть просто собой.
В маленьких ссорах и теплых словах.
В стрелках, бегущих на старых часах.
Дом — четыре стены и крыша.
Место, где можно друг другу стать ближе.
***
Город вечерний зашелся в одышке,
Весь — пластик, стекло и бетон.
Словно с запретом на передышку,
Мчится в неистовом ритме он.
Будто испуганны сотни авто,
Несущихся по магистралям,
Бьется в агонии улиц нутро,
В пробках застыв и сигналя.
А где-то, на горизонте, солнце
Уходит с ночевкой в горы,
Туда, где встречаются утро и ночь,
Где день зарождается новый.
Туда, где уже цветут эдельвейсы,
Наполнены запахом трав,
Там… солнечный шар разгорелся,
С небес за гору упав.
***
Я могла бы смотреть,
Как ты улыбаешься.
Как смотришь в звездное небо.
Как, устав в пути, спотыкаешься.
Но идешь… ведь слабым ты не был.
Я могла узнать, как ты даришь цветы.
И каких при этом не скажешь слов.
Я могла с тобой просто… быть на «ты».
И не видеть огня горящих мостов.
Я могла бы смеяться и плакать,
А быть может просто… молчать.
Но по факту могу я только…
Иногда по тебе скучать.
***
Время несется смело,
Его не воротишь вспять.
Главным стало дело —
Бежать и не отставать.
Но хочется крикнуть: «Стоп!»
И время заставить встать.
Не хочется, вдруг, бежать,
А хочется — отставать.
Не хочу компьютер и телефон,
Хочу — в парк, где играет оркестр
И парижские нотки аккордеон
Вносит в неспешного дня реестр.
Там, где стук колеса двуколки
Зовет вдоль реки прогуляться,
Там, где можно вдвоем — по реке…
На лодке с тобой покататься.
Слышишь — Утесов поет «Пароход»?
И развевается платье…
Время иное — иной вид забот,
И пахнет в том парке счастьем.
Хочется молча смотреть и вдыхать
Запах цветущих магнолий,
Знать, что один поворот — и вот!
За набережной — сразу море…
Фантазия… разгулялась…
Её не остановить.
Ах, месье, кажется я позабыла…
Мобильник подзарядить.
***
Ничто не вечно.
Запомни эту фразу.
Ты станешь мудрецом, а вдруг — наоборот?
Вдруг в одночасье ты утратишь разум?
Нельзя предугадать каков будет исход.
Ничто не вечно.
Цени родных и близких,
Друзей, что в дар дала тебе судьба.
Ведь с каждым годом все скуднее списки,
Все Уже круг, и связь ужЕ слаба.
Ничто не вечно.
Пока еще не поздно,
Люби, дыши, твори, танцуй и пой,
Не бойся смех ты заменять на слезы,
Не бойся быть всегда самим собой.
Не бойся отвечать отказом, если скучно,
Не интересно, и вообще — претит,
Не бойся странным быть или чудесным —
А вера в чудо, точно, победит.
Встречать и расставаться и раны бередить,
Не спать, мечтать, чего-то добиваться,
А после — беззаботно рассмеяться,
И вместе с кем-то жизнь свою прожить.
Ничто не вечно. Запомни эту фразу.
Нельзя предугадать судьбы исход.
Будь благодарен. Просто. Раз за разом.
Ведь пусть неумолим, но так Прекрасен жизни ход.
***
Возьми себе дождливую весну,
И боль, и нерастраченные речи.
Возьми все то, что я отдать могу,
Возьми. Тебе я знаю, будет легче.
Возьми осенних дней туманный тлен,
Он горек, словно недопитый чай,
И забери руки обвившей плен,
Иди, и новых встреч не избегай.
Возьми и моря шум, уже пора…
Уйди и забери с собой те мысли,
Что не дают уснуть мне до утра…
Важны казались, но лишились смысла.
Не отдаю я только одного…
Того, что так старалась я сберечь.
В себя — себя смогла я сохранить
И не растратить. Лишь слегка обжечь.
***
Хочу сказать: «Я по тебе скучаю».
Но… некому. И потому — молчу.
А иногда до одури хочу
Идти с тобой. Пусть даже и по краю.
Как вирус поражает мозг и сердце,
Одна, навязчивая мысль — «К тебе, с тобой»…
И невозможно заменить её другой,
И никуда мне от нее не деться.
Я знаю, где-то на другой планете,
А может быть в космической тиши,
Где есть свобода для твоей души,
Ты шепчешь. И слова доносит ветер.
Я не больна тобой. Я отпускаю.
В ответ же ветру только прошепчу:
«Ты знай, что даже если я молчу,
То все равно — я по тебе скучаю».
***
И где взять силы? Если на исходе?
И каждый вдох, и выдох — через боль?
И ночь без сна, мечтая о восходе.
Мечты законсервированы в соль.
И смысла нет. Его не отыскать.
Окончен путь, коль некуда идти.
А впереди — безликих масок гладь,
Знакомого лица там не найти.
И не замедлит время быстрый ход,
Но можно все оставить позади.
Ты помни только — выход там, где вход.
Вернуть — нельзя, но можно заново пройти.
***
Загремело небо фиолетовым дождем.
Заплакало.
Тишину накрыло грозовым плащом.
Закапало.
Капли по стеклу, а в душе весна.
Так хочется.
Думать и писать, ночью не до сна.
Одиночество.
Строчки пробегут по чистому листу.
Сложатся.
Рифмы обретут формулу одну.
Множатся.
Редко — записав, лист к другим листам
В стопку.
Чаще — прочитав — нет, не по душе.
В топку.
И горят они, бывшие стихи
Тлеют.
Ну а те, что выжили, верю я,
Греют.
***
Я хочу увидеть то небо,
Что руками касается моря.
Я хочу побывать, где не был,
Написать еще много историй.
Я хочу обниматься с тобою,
Колотясь друг о друга сердцами.
И в объятиях этих, до боли
Быть обвитым твоими руками.
Утонуть я хочу с концами
В синеве твоих глаз… не синих,
И напиться хочу допьяна
Губ твоих — таких нелюбимых.
И держать так хочется за руку
Пусть чужую. Мою лишь на время.
Познавая простую азбуку,
Что не знает течения времени.
Отдавать тебя не могу,
Но я точно знаю, что буду.
Ты — ничья как была, так и есть.
Да и я — так ничьим и буду.
***
Не путай личное с публичным.
Что не покажут, не проси.
Публичное — не будет личным
Табличка «Заперто» висит.
«Встречают по одежке» — глупость,
Ты глубже, в сердце посмотри.
Хотя… бывает и на сердце
Табличка «Заперто» висит.
Но если хочешь достучаться —
Стучи, настойчивее будь.
Себя послушай. Вдруг подскажет
Душа к двери закрытой путь.
А если впустят — в душу, в сердце,
Будь осторожен, хрупки стены
У дома — сердца, где качают
Любовь и нежность трубы-вены.
Войдя, ты осмотрись, послушай,
Узная, что в душе твориться.
Стук сердца — нет ведь звука лучше…
Ему нельзя остановиться.
Ему нельзя заколотиться
Да так, что выскочит из горла,
Ему необходимо биться,
И даже вопреки… упорно.
А если вдруг тебе наскучит,
Будь честен, выйди вон из сердца.
Следов не оставляя грязных,
И поплотней захлопнув дверцу.
***
Вот — детство. В нем всегда тепло.
И запах трав смешался с вкусом лета.
Там просто. Шумно и всегда светло.
И бытность принаряжено одета.
Там — ярки краски, воздух всегда свеж,
Там нет обмана, нет потерь и смерти.
Там в шляпе и ботинках цвета беж
Гуляет свежий, беззаботный ветер.
Там — горы, разнотравье и простор.
Где разлетаясь, голоса летели,
Смеясь, сливаясь в жизни хор,
Вертясь на детства яркой карусели.
У детства — все оттенки красоты.
В них — простота и прелесть неизменны.
И в памяти своей услышишь ты
Напевы детства. Так проникновенно.
А мама… ах, красавица была!
И в танце с папой там она кружиться.
Он ей смешные говорит слова,
Девчонке этой в платьице из ситца.
Теперь — другая жизнь. И «взрослый» быт…
Все выверено, четко, все по плану.
И только ветер детства шелестит,
Пусть слышать я его не перестану.
***
Уходя, закрой шепотом дверь.
Возвращаться — не надо.
Без тебя будет проще, поверь.
Перестану бояться.
Как черт — ладана.
Перестану ждать ожидая.
Перестану — не спать.
Перестану ходить по краю:
«Где еще мне его искать?».
Перестану быть не собою.
Перестану с тобою быть.
Перестану хотеть на волю.
Перестану. Тебя. Любить.
Уходя, закрой шепотом дверь.
Возвращаться — не надо.
Я уже другая, поверь.
Память лишь о тебе…
Пахнет ладаном.
***
Когда услышишь шепот теней,
Не бойся. Не страшно.
Они забирают тех, кто нужней.
Под утро. Однажды.
И кажется — все конец.
И нечем дышать.
Но это законченный жизни цикл.
А завтра — вставать.
А завтра — нужно вдохнуть.
И пусть — за двоих.
Скорби на смену — память придет.
В красках других…
Ветер напомнит, что листья несет
По улицам Осени.
Или туман — тот, что стелется
Косами. С проседью.
Время пройдет… И память вернут
Голоса птичьих стай…
Скорби — не нужно…
Лишь памяти книгу листай.
***
Мысли сплетутся в косы бессонницы,
Образы прошлого в вальсе кружа,
Все, что прошло никогда не исполнится-
Повторного нет у лото тиража.
Руки протянет Луна, а за окнами —
Сизый туман расстелил простыню.
Дождь причитает печальными строфами,
В памяти их навсегда сохраню.
Строки дождя, в вас напев есть и рифмы,
Вы и пронзительны, вы и грустны…
И, вытесняя забот логарифмы,
Слышится в каплях дыханье весны.
***
Руки — в морщинах времени…
Лучами от век — вехи радости.
Плечи поникли от бремени.
Накоплено много — к старости.
Взглядом — сквозь время, а там —
Детство и юность, война…
Сердце — памяти храм…
Историй — на все времена.
— Бабушка, можно котенка?
К тебе? Мама не разрешает!
В ответ: «Ну, конечно… много
Родители те понимают.»
— Ба, я промокла в снегу!
Ты знаешь, упали сани!
Смеётся: «Давай помогу…
Но только ни слова маме.»
Взрослая. Иногда прихожу.
И тихо: «Привет, моя Ба.
Можно чуть-чуть посижу?
А ты просто слушай. Слова…»
***
Вы помните? Как в детстве? Тишина
Лишь блики в окнах
От мерцания елки.
Лежишь ты и мечтаешь…
Вдруг во тьме
Раздвинутся пушистые иголки.
И выглянет оттуда Дед Мороз!!
Он в шубе, в бороде
Искриться иней.
Шепнет тебе он:
«Что-то я замерз!»
И чай попьет
Из чашки темно-синей
А ты замрешь
В преддверии чудес
И от волнения на миг
Вдруг жар окатит.
Дед рассмеется!
«Выше, внучка, нос!»
И на своих санях
Тебя прокатит.
А утром ты поймешь,
Что это просто сон.
И ты сама уж мама,
Не ребенок.
В соседних комнатах
Спят те, чей сладок сон
И беззаботна жизнь
И смех их звонок.
И загадаешь в полной темноте-
Попросишь Деда, искренне-
Как в детстве-
Пусть счастливы, здоровы
Будут те, о ком болит
Перед рассветом сердце.
***
Отрезаны косы — взрослая,
И сердце бьется все чаще,
Что ждет впереди, хорошая?
Такая… моя, настоящая.
А я… все отдам, чтобы рядом.
И видеть, как ты меняешься.
И жизнь распущу — по ниточке…
Пусть только ты улыбаешься.
***
Хотелось забыть, но сложно
Душевный прицел так меток,
Тебя пытаюсь не помнить я,
Но тело — лишь храм больных клеток.
И в каждой — опавшие листья,
А кровь — лишь дыхание осени.
И мыслей страницы исписаны,
Мечты — без крыльев и с проседью.
Не возраст, нет, не по паспарту,
И даже не год рождения,
А мысли… с оттенком старости
И запахом листьев и тления…
***
Не всегда сбываются чаяния,
И у дней привкус соли с перцем,
Задыхаясь в бреду отчаяния,
Я кормила тебя своим сердцем.
По кусочку, приправив нежностью,
Отдавала тебе надежды,
Не смутившись твоей небрежностью,
Я с души срывала одежды.
И ждала… Вот поймешь, увидишь,
Что в глазах цвета льда — ненастье.
Что в словах моих ты услышишь,
Надвигающееся несчастье.
Сердца — нет, и вкус позабыт,
У тебя уже нет на свете,
Только шрам иногда болит,
Когда дует северный ветер.
***
Кажется — все, конец. На деле — намного проще.
Если в конце туннеля — свет,
То вновь зацветут рощи,
Солнце будет как прежде вставать,
Растопит льды, а в душЕ
Вновь будут бабочки порхать
И рай будет, пусть в шалаше.
Кажется — навсегда, но — нет.
Если пришел закат,
Значит за ним наступит рассвет,
Как тысячи лет подряд.
Ты только крепко меня держи
За руку. Не отпускай.
Пусть скоро осень, а с ней — дожди…
Я верю, что будет май.
Май — с цветением, пением птиц,
Солнцем и звоном ручья,
Май — с веселым мельканием лиц,
Где будем ты и я.
***
Когда-то давно, я помню,
Деревья были большими.
И люди были иными.
Любили… И просто. Дружили.
И были добрыми сказки,
Конфеты из шоколада,
А солнце светило ласково.
И было все так, как надо.
А мама… была моложе,
В глазах — только искры счастья.
Отец — не отмеченный болью,
Без оттиска бед и ненастья.
Трава, по которой бежали
Мои необутые ноги,
Незнавшие пыли и грязи,
Что ждут нас на взрослой дороге.
Лишь Время смотрело сквозь годы,
Лишь Время всегда знало точно —
Что годы летят незаметно,
Взрослеем мы все не заочно.
И пусть… не знает история
Наклонения сослагательного…
Пусть впереди будет море.
Море надежд — обязательно.
***
Лето свяжу
Из мгновений и грез,
Закатов, рассветов,
Улыбок и слез.
Из дня, что машет рукой, уходя,
Из запаха пашни после дождя.
Из детского смеха,
И шума прибоя,
Из лиц, что не знали
Ни боли, ни горя.
Лето свяжу из пряжи оранжевой,
Что одолжу у закатов меланжевых.
После вплету зеленые косы,
Цвета травы после покоса.
У неба взаймы одолжу я лазури,
Будут узоры о небе без бури.
Море… вплету все цвета твоих волн:
Синий, зеленый и серый — как шторм.
После добавлю цвет летних ночей,
Утренний свет и брызги лучей.
Лето вяжу я, но время проходит…
Ласковый август уж на исходе.
Тихо… Лишь шепот: " Спасибо тебе…
За то, что ты было в нашей судьбе».
***
Помнишь, читал мне Есенина,
Тихо голову наклоня?
И лучи косые, осенние
Согревали тогда меня.
А сейчас что осталось?
Лишь письма, что во тьме
Со мной говорят,
Их сожгу — ведь неправда это —
«Рукописи не горят». Поглотит огонь эти строчки,
Те, что были мои — тебе…
Все сожгу, до последней точки,
Что финалом была в судьбе.
Помню, читал мне Есенина…
Тихо голову наклоня,
Эти теплые дни, осенние
Вечно память хранит моя.
***
Ты держи меня за руку.
Не отпускай только.
Пусть немного, ненадолго
Я не знаю — отмерено сколько.
И цветы твои — лучше всех даров,
Никогда ты мне не дарил цветов.
Никогда меня на руках не носил.
Лишь молчал. И молча меня сносил.
А сейчас смотрю — угасает день,
Вместе с ним моя угасает тень.
Я уйду туда, где живет рассвет,
Где тебя со мной рядом больше нет.
Ты держи меня за руку.
Не отпускай только.
А потом — отпусти…
Не жалея горько…
***
Детство… Все было легко и понятно,
Без перехода меж черным и белым
Я не хочу взрослеть — неприятно —
Вместо цветного, мир грязно — серый.
Что вместо рассветов — лишь темные ночи,
Что дни коротки, а встречи — короче,
Что фальши и лжи наблюдешь в избытке,
Что близкий тебе не прощает ошибки.
Что мало улыбок, и много оскалов,
Что в стае волков так много шакалов…
Что время бежит словно горная речка,
С собой унося мгновения в вечность…
Взрослеть — не хочу, не хочу быть готовой
К обидам, предательству снова и снова,
Взрослость души — словно пуля у выстрела,
Так безвозвратна и также бессмысленна.
Ты не давай мне взрослеть, становиться
Мудрой и опытной… Веры лишиться,
Веры в хорошее, ты понимаешь?
Ты не давай мне взрослеть. Обещаешь?
***
А хочешь, уедем? Хочешь?
Туда, где бывали раньше,
Где ты беззаботно хохочешь
И нет между нами фальши.
Туда, где живут рассветы,
Куда уходят закаты.
Куда? Да неважно. У света
Есть север, восток и запад.
И юг безмятежный, где море
У скал разбивает волны.
Где руки сплетаются в узел
И мысли… Тобой полны.
И где не имеют значения
Дела и забот рутина,
Где важно — предназначение,
И только его мотивы.
Молчишь? Я не жду ответа.
За тебя тишина ответит.
А я буду просто рядом,
Где на двоих солнце светит.
***
Навсегда. Странное слово.
Что навсегда? Детство?
Нет. Невозможно.
Снова. Нет для этого средства.
Боль? Нет. Она проходит.
Смоет ее дождями,
Что иногда омоют
Землю небес слезами.
Счастье? Бывает. Редко.
И тем ценнее минуты,
Когда выпадает. Метко.
