у него было дело, и его нужно было сделать; времени для страхов и нытья не оставалось.
Ничего не было лучше этих одиноких прогулок летними ночами, когда оживают старинные сказки и предания, когда в любую минуту ожидаешь нападения, когда рука сама тянется к эфесу…
Для нас гибельна праздность, для нас гибелен долгий мир. К чему мы здесь? К чему красота, если нет цели, которой она служит?
Помни, маленькие камни срывают с гор всесокрушающие лавины.
лубом небе неспешно проплывали кудлатые облака
Внутри просторного зала было пусто, столы повалены, стулья опрокинуты, под ногами хрустели черепки разбитой посуды. На стойке сидел здоровенный котище, неторопливо пирующий подле расколотой крынки со сметаной.
– Похоже, все куда-то сбежали, – пожал плечами гном.
– Но куда? И почему? Нет, тут что-то неладное. Давайте ещё по улице пройдёмся, может, кто и остался.
Ведя коней в поводу, друзья запетляли по деревенским улочкам. Всюду их встречала одна и та же картина – всё настежь и всё пусто. Они не заметили, как оказались на околице. За огородами тянулась неширокая полоса садов, дальше снова должны были начаться поля. Путники остановились в нерешительности
До крайности уже доходит: «Брендибэк не должен бегать или ходить быстро, он должен „выступать“, дабы все осознали его достоинство!»
– Пешком мы и за полгода не доберёмся, – сумрачно буркнул Малыш, когда они укладывались спать неподалёку от берега реки. – Пони нет, и взять неоткуда.
– Кто бы ни построил всё это, важно, что тут кто-то рылся, и притом совсем недавно – месяца полтора-два назад.
– А нет ли иных путей? – полюбопытствовал Малыш, отвинчивая крышку фляги и пуская её по кругу. – Как-нибудь через горы?
