«Выколю себе глаз – пусть у моей тещи-гадины будет зять кривой».
Но это еще не все странности празднования вождем Победы. Оказывается, предложенные ему высшие отличия и награды страны он согласился принять не к Параду Победы, а сразу после него. 26 июня ему было присвоено звание Героя Советского Союза и он был награжден вторым орденом Победы, а 27 июня ему присвоили звание Генералиссимуса. Так что дело здесь отнюдь не в его невероятной скромности, а в том, что почему-то вождь решил принять награды только после Парада Победы, наверное, поэтому же и оделся на парад поскромнее.
Размышляя над этими странностями, я прихожу к выводу, что все они – проявления комплекса «22 июня 1941 года», возникшего у Сталина в связи с проигранной в тот день лично им предвоенной Большой политической игрой.
Но в тот же самый день 22 июня наш народ начал свою войну, которую закончил Великой Победой, оплатив ее жизнями 27 миллионов своих сыновей и дочерей. И этого Генералиссимус не мог простить ни народу, ни себе никогда.
Сталин вообще отменил День Победы как государственный праздник. Ведь 8 мая 1945 г. Президиум Верховного Совета СССР издал Указ, который заканчивался такими словами: «Установить, что 9 мая является днем всенародного торжества – Праздником Победы. 9 мая считать нерабочим днем». Так вот, такой праздник был лишь один раз – 9 мая 1945 г., а потом в течение 20 лет 9 мая был рабочим днем (говорят, правда, что вышел через год-два неафишируемый Указ о том, что за счет 9 мая сделали нерабочим днем 1 января). День Победы перестал быть государственным праздником, и Парада Победы в нашей стране не проводилось до 9 мая 1965 г. Но все равно этот день оставался самым торжественным и любимым праздником нашего народа. И в первые послевоенные годы бывшие фронтовики салютовали Победе и из табельного оружия, и из охотничьих ружей и всегда отмечали его в семьях, в производственных коллективах, компаниях ветеранов. Но парадов в этот день не было, пока был жив Сталин.
Сталин умер, пришел к власти Хрущев. Он распорядился, чтобы Сталина вынесли из Мавзолея, во всем преодолевал последствия культа личности, но только не в отношении празднования Дня Победы. (Это говорит о том, что Никита Сергеевич не только знал все обстоятельства, связанные с началом войны, но и сам имел к ним прямое отношение.) И только Брежнев в первый же год своего пребывания на посту генсека вернул нашему народу, в первую очередь ветеранам войны, праздник День Победы! Может, и не зря его наградили орденом Победы, по поводу чего в свое время так иронизировали?
Очень много интересных и важных деталей (в свете новой гипотезы начала войны) вскрылось при внимательном просмотре кинокадров Парада Победы на Красной площади:
– Сталин был в плохом настроении,[133] почти не разговаривал ни с кем, мало улыбался;
– Сталин не принимал Парад Победы (рассказы о том, что он якобы хотел принимать его на белом коне, но накануне упал с него – легенда, блестяще и даже остроумно разобранная В. Суворовым в его последней книге «Святое дело»); вождь спокойно мог принимать парад и стоя в открытом легковом автомобиле (кстати, созданную к этому времени советскую машину с многозначительным названием «Победа» Сталин осматривал 18 июня, за шесть дней до парада, при этом один из двух представленных ему образцов был с откидным верхом); тем, что он не принимал парад сам, был дважды нарушен канон: во-первых, все военные парады на Красной площади всегда принимал только нарком обороны (а им был Сталин), а во-вторых, Парад Победы всегда принимает Верховный Главнокомандующий, ведь он главный триумфатор в такой день;
– Сталин не сказал в этот день с Мавзолея ни единого слова своим солдатам – героям-победителям и своему народу-победителю (хотя речь на параде был обязан произнести нарком обороны);
– Сталин отменил демонстрацию трудящихся, отправив по домам мокнувших с утра под дождем сотни тысяч людей, мечтавших взглянуть на главных победителей – Верховного Главнокомандующего и его маршалов (причем на следующий день в газетах было напечатано, что демонстрация была отменена «ввиду усилившегося дождя»);
– Сталин не надел парадную форму (если у Ворошилова и Буденного выглядывают маршальские звезды из-под плаща, то у Сталина видна только пуговица от повседневного кителя). В принципе, непарадная форма одежды и то, что он, будучи наркомом обороны, не принимал парад и не произнес речь с трибуны Мавзолея, – это грубые нарушения воинского порядка, существовавшего в Красной Армии;
Главная причина столь массового пленения красноармейцев и командиров в этот период была такой же, как в хрестоматийном разговоре Наполеона со своим командующим артиллерии после одного из проигранных французами сражений:
– Почему ваши пушки не стреляли, генерал?
– Тому было семь причин, Сир.
– Перечислите их.
– Во-первых, не было снарядов…
– Остальные шесть можете не перечислять!
Часто видишь то, что раньше не замечалось.
1. В немецкой кинохронике обнаружились кадры, из которых следовало, что 22 июня 1941 г. почему-то не выступил по радио не только Сталин, но и Гитлер – его воззвание к народу в 5.30 по берлинскому времени зачитал Геббельс. В чем дело? Принято считать, что Сталин не выступил в этот день, так как был потрясен вероломным нападением Германии. Но почему же не выступил Гитлер, долго готовивший это нападение, которое так фантастически успешно для него шло в этот день?
Да потому, что началась не та война, к которой он готовился! Потому что Черчилль, чтобы сорвать Великую транспортную операцию Германии и СССР с последующим ударом по Британской империи, выкрал или заманил Гесса, через него предложил Гитлеру вместе ударить 22 июня 1941 г. по СССР и начать Крестовый поход против большевизма, но обманул его. В результате Гитлер получил войну на два фронта и остался без поставщика стратегического сырья и продовольствия.
Оказалось, что в переводе на русский язык текст обращения фюрера в кратком изложении диктора немецкой кинохроники выглядит так: «Рейхсминистр доктор Геббельс зачитывает воззвание фюрера. Оно впервые раскрывает перед всем миром заговор Лондона и Москвы против Германии. Фюрер после многомесячного молчания через 12 часов размышлений наконец пришел к единственному выводу: “Я решил будущее и судьбу Германии снова вложить в руки немецких солдат”».
Тут почти все понятно: «заговор Лондона и Москвы» – это, во-первых, классическое «держи вора!», во-вторых, извещение населения Германии о том, что к извечному врагу немцев – Англии присоединился вчерашний союзник – СССР (потому-то Лондон в этой фразе на первом месте, а Москва на втором), немцев еще надо приучать к тому, что Россия теперь не друг, а враг.
И «многомесячное молчание» понятно – шла подготовка сразу к двум операциям: и против Британской империи с русскими, и против СССР с англичанами. Обе подготовки прикрывались дезинформационными играми, но на самом деле готовились всерьез обе.
Весь вопрос был только в их очередности – с какой начать?
Почему 22 июня 1941 г. лидеры Третьего рейха повели себя странно?
Гитлер, обожавший выступления, не выступил по радио, поручив это Геббельсу.
Риббентроп после вручения ноты о начале войны догнал уходящих посла СССР Деканозова и переводчика Бережкова со словами: «Передайте в Москве, что я был против нападения».
Борман (занявший пост Гесса) в этот день повторял фразу: «Небытие в этот июньский день одержало победу над Бытием… Все закончено. Все потеряно» [83, с. 412].
Причина такого странного поведения лидеров Третьего рейха на фоне феноменальных успехов первого дня войны только одна – они успели узнать, что Черчилль обманул их: Англия с СССР воевать не будет – и спровоцировал нападение Германии на СССР. Значит, Германия обречена на поражение.
Почему в первый день войны советские средства ПВО не дали должного отпора налетевшим самолетам врага?
Два дня – 20 и 21 июня 1941 г. – советские службы ВНОС, зенитчики и летчики авиации ПВО наблюдали на рассвете перелеты немецких самолетов через нашу границу и, если так можно выразиться, привыкли к ним (неизвестно, как наше командование объясняло им эти перелеты – то ли подготовкой к большим совместным учениям, то ли перегонкой приобретенных у Германии самолетов).
Поэтому, когда немецкие самолеты полетели третий раз – на рассвете 22 июня – наша ПВО отнеслась к этому довольно спокойно, тем более что были предприняты все меры, чтобы кто-нибудь случайно не сбил немецкий самолет. Зенитчикам категорически запретили стрелять по пролетающим самолетам (даже после начала боевых действий[79] ), да и со снарядами был непорядок – их или не было или были, но не того калибра. Где-то летчиков отпустили в увольнения, где-то проводили регламентные работы на самолетах со снятием боекомплекта и даже пулеметов и пушек. Выше описан случай, когда наши истребители 22 июня не смогли взлететь из-за того, что в их в бензобаках вместо бензина оказалась вода. Было сделано все, чтобы исключить возможность провокации.
Поэтому только за один день 22 июня было уничтожено 1 200 советских самолетов, из них 800 на земле (есть, однако, сообщения, что в этот день было уничтожено 1 800 самолетов), в основном – истребителей.
Почему Москву первый раз бомбили только в ночь с 21 на 22 июля?
Потому что только 19–20 июля на границе с Турцией было осуществлен обмен посольств между СССР и Германией, и Сталин в процессе этого обмена сделал последнюю попытку договориться о заключении мира хотя бы ценой территориальных уступок. Есть сведения, что Шуленбург вез с собой из Москвы в поезде, везущем дипломатов на обмен, предложения Гитлеру о заключении мира (типа Брестского мира 1918 г.), а Германия передала через Деканозова записку Сталину от его старшего сына Якова Джугашвили, оказавшегося в немецком плену. Значит, надежда прекратить войну, сведя ее к локальному конфликту, все же теплилась у Сталина до этого дня, а Гитлер не хотел рисковать своим посольством, поэтому пошел даже на неравнозначный обмен – советских граждан обменяли в количестве на порядок больше, чем немецких, хотя вначале немцы настаивали на обмене по формуле 1:1.
Почему Сталин выступил именно 3 июля 1941 года?
Потому что, несмотря на то что боевые действия уже велись, Сталин все еще надеялся представить их как локальный конфликт (вроде Халхин-Гола) и прекратить войну. Однако 2 июля по указанию Гитлера советское посольство поездом было вывезено из Берлина. Это был официальный акт прекращения дипломатических отношений, после чего Сталин немедленно приказал вывезти посольство Германии из Москвы и на следующий же день выступил по радио. Он допускал, что его попытки мирного разрешения конфликта не увенчаются успехом, и это подтверждает ряд фактов:
– речь Сталина была заранее записана на магнитную пленку, так как она повторялась 3 июля несколько раз;
– все советские газеты в тот же день рано утром вышли с текстом речи Сталина, из чего следует, что было какое-то время на подготовку ее к печати;
– никто, кроме диктора Левитана, объявлявшего выступление Сталина по радио, не видел, как проходило само выступление или его запись.
