Итак, повторим. Первым способом обращения к истории и памяти через документ становится работа с одним из наиболее важных типов материалов — свидетельством.
Когда мы играем или хотя бы видим, как кто-то играет с куклами Барби, а затем находим те же предметы за стеклом в качестве экспонатов, это создает дистанцию по отношению к ним.
Этот на первый взгляд очень простой ход — убрать из видео любые слова и оставить только то, что между словами, — заставляет обратить внимание не только на то, что рассказывается, какие ситуации описываются и каким опытом делятся свидетели, но и на то, как они это делают.
Способ показа предполагает столкновение зрителя со свидетельством один на один или это коллективный опыт? Есть ли возможность у зрителя отстраниться от взаимодействия со свидетельством или выставка устроена так, что он должен слушать, смотреть, воспринимать?
Власть в данном случае понимается как управление зрительским вниманием и зрительской позицией. Эта власть не всегда подразумевает полное лишение свободы смотреть в сторону, строить свои связи, не соглашаться с художником. Скорее, она предполагает наличие заранее выстроенной сетки координат, внутри которых зритель может существовать так, как ему этого хочется.
документальности как об оптике, которая изначально подразумевает неполноту, замалчивание, пустоты. Кроме того, документальность, как ни парадоксально, выходит из личного взгляда, личного отношения и тех связей, которые выстраивает художник.
снимает рисованные пейзажи парка, как если бы снимал эти пейзажи в реальности: камера совершает длинные пролеты, раскрывая перед нами фрагмент за фрагментом,
