Дэн Эшер о мире искусства: «Я предпочитаю жить среди бродяг и клошаров, они интереснее, чем ебанаты, которые заправляют индустрией культуры!»
«Здесь начинается Америка», — вздыхал дорожный знак.
Время — единственное, с чем мы все останемся.
Что «искусство» на самом деле — это артефакт, экспонат А, экспонат Б, свидетельство — чего? Всего опыта и всей жизни человека, целиком. И еще что всегда есть вероятность провала. Вероятность, что ничего не получится
Пока все постепенно пьянели, ночь растеклась зимним, цвета горохового супа, рассветом. И когда небо из черного стало серым, я очень остро почувствовала, что мы не одни; что в этот самый момент где-то в мире сидят другие компании, точь-в-точь как наша, и что просто сидя вот так вместе мы можем с ними связаться. Мимолетное ощущение, что ты — это не только ты сама, но и другие люди тоже. Те, кто ищет встреч с Пришельцами, собираются в группы и расстаются с частичками себя. Полости внутри каждого человека становятся приемниками, которые позволяют Пришельцам проникнуть сквозь пористую поверхность кожи. Потом Сильвер рассказал мне, что той ночью примерно в четырнадцати тысячах миль от меня Дэвид Рэттрэй впал в кому и умер.
Выдающийся текст — это тот, что предлагает тревожное видение мира с позиции силы
копилось до тех пор, пока не настал момент, когда более невозможно полагаться на мифологии, в которые ты верила прежде, а новых на замену нет. На поверхность ничего не всплывает. Всё разваливается.
Желание быть достойной чего-либо, кого-либо.
Грусть — это то, к чему я планомерно иду.
Только я хочу, чтобы вдобавок ко всему он в меня влюбился, т. е. стал считать меня самым очаровательным и завораживающим созданием на земле. Поэтому я экспериментирую. Насколько я могу раскрыться, не отвлекаясь от сути, от главного события? Может ли соблазнение, т. е. обращение к схожим ощущениям и опыту в феноменологическом и социальном мире, усилить мастурбационную функцию текста?
