Нет ей радости в том, чтобы укладывать волосы, когда его голову обременяет шлем, и облекаться в новые одежды, когда он носит тяжкую броню; неприбранностью хочет она подражать его трудам и время войны проводить в унынии. Затем она пеняет, что он сделал для нее невыносимым слушание божественных писаний, кои прежде составляли ее отраду, и те имена, что некогда были ей любезны, ныне пугают одним звуком, ибо, слыша: Иерусалим, Вифлеем, Назарет, она думает, где он сейчас и какая из святынь обагрена его кровью
