От смерти спасти можно, а ты попробуй спасти от любви. Она сама загорается и сама гаснет. Пепел можно ворошить сколько душе угодно, не будет ничего, только серая пыль на руках, на душе, на памяти…
Огонь везде огонь, и в камине, и в костре, это люди во дворцах одни, в лачугах – другие. На первый взгляд, а на второй – удача меняет лишь мерзавцев. Внука победа изуродовала, Иноходца с Дугласом – нет.
День будет ясным и холодным, еще не зима, уже не осень, очень подходящий день. Жаль, не выйдет напоследок глянуть на цветущие гранаты или хотя бы на сирень. Старые площади в лиловой и белой пене, они еще будут, и это правильно, потому что они, если угодно, и есть Вечность… Если нет боли, смерть делает нас сентиментальными. Нет ничего глупей предсмертных писем, это ли не доказательство того, что смерть глупа?
На минуту, на миг, закрыть глаза и прислониться… Нельзя – остановишься, и конец. Ты убит, дружок, убит, с такими ранами не живут, но пока не упал, пока дышишь, дерешься, ненавидишь, ты есть!
Дыра в сердце – она и есть дыра в сердце, а сердце у человека большое, больше смерти. Вот та и отгрызает от него куски, а ты встаешь и идешь дальше; что ж, и он пойдет.
Заорать бы в это небо с его звездами, но ведь мы сильные, мы будем молча мотать жилы и себе, и тем, кто нас любит. И те тоже сильные, они точно так же будут мотать жилы себе и нам. И по кругу, по кругу, но иначе нельзя, пока не кончится либо война, либо жизнь.