автордың кітабынан сөз тіркестері  Смерть современных героев

Эдуард Лимонов

заповеди мертвых крепче и убедительнее мудростей живых. В особенности крепки заповеди насильственно убитых.

страны, как будто бы только что еще вчера находившейся на вершине могущества, только что бывшей моделью для всего мира. Однако что-то уже изменилось

Даже если вы не станете писателем — это не беда. Кто-нибудь сумеет выразить то, что вы хотите выразить. Важнее всего быть счастливым». Галант вспоминал эти слова леди Ивенс в самые неожиданные моменты. Разговаривая с клиентом, открывая дверцу автомобиля, идя по саду… Не бог весть какая мудрость. Однако заповеди мертвых крепче и убедительнее мудростей живых. В особенности крепки заповеди насильственно убитых

Было такое впечатление, что французы все поголовно имеют за плечами трупы и «мокрые дела». «Почему они так боятся?» — подумал Галант. Боятся по-разному, некоторые широко и слишком открыто улыбаются, напоминая собаку, легшую на спину и обнажившую брюхо более крупной и сильной собаке. Не тронь меня, я твой друг… Все они хотят лететь в Америку, испугаться там. В страну гангстеров и уличных опасностей…

Хорошо бы спуститься в метро и заявиться к Ронни на рю дю Тампль и рассказать ему и Джессике о Венеции, об истории, происшедшей с ним. Чтобы часть тревоги всосалась в них и вместе они бы переработали тревогу в безобидную оптимистическую энергию. Джессика приготовила бы ланч, и он остался бы у них ночевать

На Лионском вокзале, ожидая, когда освободится телефон-автомат, он чувствовал себя героем банального полицейского фильма. Настороженная криминальная реальность, непрошеная, окружала его, и он, не имея личного опыта, ориентировался в ней теперь с помощью киноклише. Презираемое им синема насадило, оказывается, в его память несколько возможных решений

Он встал и, сняв с верхней полки одеяло, закутался в него и лег опять… Вот что случается с теми, кто выбирает хождение on the wild side жизни, сказал он себе. Можно очень долго ходить по дикой стороне и поверить, что ты приобрел вечный иммунитет, но однажды, когда ты расслабился и забылся и идешь беззаботно по дикой стороне, пуля из чужой перестрелки настигает тебя. Или ребенок, играющий на старом балконе, сталкивает, играясь, старый камень. Или… Walking on the wild side… Walking on the wild side… Поезд тронулся

Настал час мутной ватности: когда не хочется разговаривать, но все: мир, отношения между людьми, города, средства транспорта, горизонт, география и история — сплавляются воедино и нет никаких сомнений в единстве этого мягкого слития времени и пространства. Ясно было и то, что долго такое состояние не продлится, что после полудня сонная гармония рассыплется на отдельные неврозы и недоразумения.

А если воспитывать детей иначе, чем мы их воспитываем? Если дать им множественный имидж человека — тысячи «я», теснящихся в одном теле, противоречивых, взрывчатых и опасных? Невозможно. Для этого следует разрушить имеющуюся цивилизацию до нуля. Цивилизацию намеренно упрощенного человека… Да, но, может быть, именно эта намеренная упрощенность позволяет нам всем выжить, не взорваться от наших биоэнергий

Ты не есть то, что ты думаешь о себе, Джон, не сухая формула человека, но взрыв, ежесекундно сдерживаемый тобою: коллекция опасных реакций. Нужно ли сдерживать себя: вновь и вновь сводить себя к простейшему варианту — уверять себя, что я, Джон Галант, — редактор микроскопического литературного ревью, я, Джон Галант, родившийся в Хадсоне, штат Нью-Йорк?.. Возможно, следует растечься, дать этим множественным силам жить и воспринимать себя как сложную множественность, а не как сухой и несправедливый, произвольный результат? Я не чувствую даже ужаса смерти, я не способен понять, что такое опасность, потому что цивилизованность, вышколенность заслонили от меня меня