Кейт смущенно стояла на пороге палаты своего брата, держась за дверную ручку на тот случай, если брат отключится и превратится в психического — такого, как тот парень с засаленными светлыми волосами, который прятался за каталкой, когда они с мамой шли по коридору.
— Почему ты не хочешь его видеть, а мне разрешаешь приходить? Крис провел пальцем по щербинке на столе: — Потому что ты никогда не ожидала от меня безупречности
Он почувствовал, как у него сжалось сердце, и осознал, что кругом виноват, потому что прежде всего не сумел разглядеть страдания дочери, потому что в своем эгоизме даже теперь думал в основном о том, как самоубийство Эмили характеризует его как родителя, а не о самой Эмили.
Гас Харт читала Достоевского, и Кундеру, и Поупа. Она читала Джорджа Элиота, и Теккерея, и мировую историю. Иногда буквально за несколько дней. Это удивляло Мелани. И ужасало ее. Будучи библиотекарем, она привыкла быть экспертом в своей области, но ей приходилось много работать. Для Гас Харт поглощение знаний, как и всего прочего, давалось как будто слишком легко.
Внешне Эм казалась энергичной и яркой — красивая девушка с живым характером. Майклу нравилось то, что он видел, и он не пытался копать глубже. Слишком страшно было бы обнаружить угрозу наркотиков, секса и других соблазнов взрослой жизни, которые, как он надеялся, ее не затронули.
— Что ты хочешь этим сказать? — Знаете, она была всем тем, чем я не был. А я был всем тем, чем не была она. Мы дополняли друг друга. Она умела рисовать, а я не мог провести даже прямую линию. Она никогда не занималась спортом, а я всегда занимался. — Крис поднял вытянутую ладонь и загнул пальцы. — Ее рука подходила к моей.
