Он был во власти истерического припадка, каким подвержены сильные натуры после кульминации и завершения тяжелого кризиса. Затем он пришел в себя, совсем измученный, и краска, было прилившая к его щекам, вновь исчезла.
Возможно, вы помните древнее персидское присловие: «Смертельная опасность грозит тому, кто похитит у тигрицы ее тигренка, как и тому, кто выведет женщину из ее заблуждения». В здравом смысле Хафиз не уступал Горацию, как и в знании путей света.
Будь у мисс Сазерленд брат или друг, он отделал бы вас хлыстом. Черт возьми! – продолжал он, багровея при виде злорадной усмешки на лице Уиндибенка. – Хотя это не входит в мои обязанности по отношению к моей клиентке, но охотничий хлыст – вот он, и, пожалуй, я доставлю себе удовольствие…
Джеймс Уиндибенк хотел, чтобы мисс Сазерленд оказалась настолько прочно связанной с Хосмером Ангелом и была бы настолько не уверена в его судьбе, что по меньшей мере в течение десяти лет не посмотрела бы на другого мужчину.
Он сказал, что, адресуй я их в контору, клерки начнут насмешничать, что он обзавелся дамой сердца, а я сказала, что могу печатать их на машинке, как он свои, но он и слышать об этом не захотел, потому что, сказал он, когда я их пишу, они исходят от меня, а когда печатаю, он всегда чувствует, что нас разлучает машинка. Это показывает, мистер Холмс, какие чувства он питает ко мне и о каких милых пустячках думает.
– Весьма многозначительно, – сказал Холмс. – Я давно считаю аксиомой, что пустячки неизмеримо важнее всего прочего.
Колебания на тротуаре всегда предвещают affaire du coer[4]. Она нуждается в совете, но опасается, можно ли доверить кому-либо столь деликатное дело.
Очень неудачный пример в поддержку вашей позиции, – сказал Холмс, взяв у меня газету и скользнув взглядом по странице. – Развод Дандесов. Мне в связи с ним пришлось заняться прояснением кое-каких деталей. Муж – трезвенник, никакой другой женщины, жалоба же основывалась на том, что он завел привычку в завершение каждой трапезы извлекать изо рта вставные челюсти и швырять ими в жену
Поверьте, нет ничего более сверхъестественного, чем обыденность.
Собственно говоря, я давно убедился, что куда чаще для наблюдений предлагают дела без особой важности, для быстрого анализа причин и следствий, который и придает расследованию увлекательность. Самые серьезные приключения оказываются и самыми простыми, поскольку чем значительнее преступление, тем, как правило, очевиднее оказывается мотив.
Образование никогда не прерывается, Ватсон. Оно слагается из серии уроков, и важнейший из них в конце. Это очень поучительное дело. Оно не обещает ни денег, ни славы и все-таки требует разобраться в нем.
