Оглавление

2. 2. 1
   3. 2
   4. 3
   5. 4
   6. 5

Оглянись и увидишь дым

Пролог

«Бегемот» преодолел поваленное бревно, проломился сквозь кусты и выкатился на опушку. Впереди виднелся лес, а прямо под большими колёсами начиналась очень ровная лужайка. Шавкат убрал руки с рычагов и неодобрительно оглядел пейзаж.

— Сможем добраться до вон того леса? — спросил его Марк.

— Мы умеем плавать, — ответил Шавкат. — А ты уверен, что нам туда?

Марк посмотрел на экран. Чтобы добраться до зелёной точки, им нужно было пересечь болото, доехать до просеки, повернуть по ней налево и там уже внимательно смотреть по сторонам. Прежде чем у пенсионера сел телефон, он успел сказать, что не может идти. Значит, он где-то там и сидит. Или лежит.

— Уверен, — сказал Марк. — Отдать швартовы.

Вездеход утробно рыкнул и пошёл вперёд. Сперва казалось, что он поедет по сплавине, но она, чуть покачавшись, прорвалась, и машина оказалась в воде. «Бегемот» плавал неуклюже и медленно даже в пожарном бассейне — а тут ему приходилось прорывать мордой плотный пласт корней, глины и черт его знает чего ещё.

Яна глядела через небольшое окошко, как громадное колесо размётывает грязь, воду и зелень.

— Мы как ледокол, — сказала она, — прокладываем путь.

Напротив неё на лавочке сидел лейтенант лесной полиции Вундт. Он тоже глядел в окно, только в заднее, и тосковал. «Бегемот» оставлял за собой широкий и страшный, на взгляд лейтенанта, след. Ему казалось, что перед ним рана, а открывшаяся тёмная вода — кровь земли.

— Вообще-то это вандализм. Невесть сколько сплавина будет срастаться. Надо было объехать стороной.

Марк оглянулся и тоже посмотрел на след.

— Когда я был маленький, мы часто бегали в лес к воде. Бабушки с дедушками говорили, что там озеро, потому что раньше там было озеро. А мы, дети, уже считали, что бегаем на болото. Сплавина начала затягивать озеро задолго до моего рождения. И вы знаете, Вундт, это совершенно никого не радовало. Напротив: все ужасно тосковали по чистой водной глади. Был даже проект по очистке. Так что, может быть, здешней воде даже приятно подышать воздухом.

Вундт насупился и ничего не ответил. Ему не нравилась эта поездка и он жалел, что увязался за поисковиками.

Через четверть часа вездеход встал на колёса.

— Теперь прямо, — Марк зачем-то показал рукой вперёд. — Когда выберемся на просеку, там налево. Вундт, передайте мне, пожалуйста, миллиметровку. Она лежит в сумке, что у вас под боком. Это секретная просека, поэтому электронный навигатор её не видит.

— А почему секретная? — спросила Яна.

— В порядке идиотизма. Или, если угодно, по традиции.

Он взял карту и стал сличать её со схемой на экране.

Ещё через двадцать минут они оказались примерно в той точке, откуда телефон пенсионера отправил последний сигнал. «Бегемот» остановился неподалёку от угрюмой электрической башни, упёршейся четырьмя ногами в бетонные площадки. В обе стороны от башни расходились тяжёлые косицы толстых проводов.

Марк включил приёмник. Эфир шуршал и похрюкивал.

— Птенец, — позвал он. — Птенец, ты где?

— Я лечу-лечу, Маркуша! — немедленно отозвался Альфред. — Я через десять минуточек уже и буду. Устраивает тебя? Маркуш, а вы уже там?

— Мы уже тут.

— Вам, наверное, ничего не видно в лесу-то? Сейчас я прилечу, Маркуш. У меня точка-то есть, вот она точка.

Оставалось ждать. Вундт забеспокоился и завертелся. Яна объяснила ему, что к чему, чтобы он не волновался. Тогда лейтенант попросился наружу.

— Конечно, можно, — разрешил Марк. — Мы же не в южной Африке.

— В южной Африке вы бы меня не выпустили?

— В южную Африку я бы вас не взял.

Лейтенант смешно обиделся и через заднюю дверь полез наружу. Он ходил вокруг вездехода и размышлял о том, как хорошо было бы лесничеству закупить эдаких «Бегемотов» штук несколько. Больно хорошая машина. Но «Бегемот» стоил пять миллионов в базовой комплектации и семь в комплектации интересной. Откуда у поисковиков семь миллионов? Тут он увидел на бегемотьем боку надпись: «Поисковому отряду от DXF». Обидно, что филантропы любят неприятных людей типа Марка и не любят лейтенантов.

Издалека донёсся стрекот и вскоре на горизонте показался маленький вертолёт.

— Маркуш, я вас вижу! — радостно сказал в эфир Альфред.

— Себя мы тоже видим. Пенсионера ищи.

— Пенсионера не вижу. Я покружусь тут и поищу. Покружусь и поищу. Устроит тебя? Солнышко, и ты тоже смотри, — обратился он к кому-то, сидящему в вертолёте.

Вертолётный стрекот то отдалялся, то приближался. Марк сложил миллиметровку и полез упаковывать её обратно в сумку. Неловко оступившись, он навалился на Яну и заизвинялся. Она чуть улыбнулась и потёрлась носом о его руку.

— Вижу деревья, — говорил Альфред в эфир, — вижу линию электрических передач. Не вижу единорогов, кентавров и говорящих дубов. Вижу помойку. Вундт! Вы там? Вы слышите? Я нашёл помойку во вверенном вам лесу.

Лейтенант сделал вид, что не слышит.

— Так, — голос в эфире как-то чуть изменился, и Марк подобрался. — Так-так-так. Живой. Точно живой. Рукой махнул, живой. Нашли. Только мы Маркуш, далеко от вас. Километр тут до вас или даже все полтора.

— Можешь сесть?

— Ох, Маркуш. Тут справа деревья — хвост я там отрежу себе и взорвусь. Это вряд ли тебя устроит, Маркуш. А слева площадочка, ровная. Болото то есть, Маркуш. Провалимся. Тебя ж и это не устроит, Маркуш.

Сообразительный лейтенант уже устроился на своём месте и закрыл дверь. «Бегемот» заворчал, развернулся на месте и напористо пошёл к новой зелёной метке — на этот раз точной.

— Можешь ему воду спустить?

— Очень он слабый, Маркуш. Не возьмёт. Давайте-ка вот что. Попробуем всё-таки на болото опуститься. Солнышко, побеги-ка к нему. Я сейчас опущусь, а ты беги. Помнишь, как спускаться?

«Бегемот» упёрся в наполовину упавшее дерево — пришлось, тормозить, откатываться назад и объезжать. Марк слушал, как Альфред курирует высадку из вертолёта на болото.

— Так, солнышко, давай. Помнишь же? Всё медленно. Сперва на лыжу, потом на землю. Идёшь сразу вперёд, чтобы я тебя видел. Давай. Умница. Маркуш, мы сейчас его напоим, а вы подъезжайте. Прямо на «тр-тр-тр» идите. Где «тр-тр-тр» — там я.

***

Марк вышел из ванной и стал ходить туда-сюда, чтобы обсохнуть, прежде чем сесть в кресло. Вытираться гостиничным полотенцем ему не хотелось — оно неприятно пахло каким-то хозяйственным порошком.

— Звонили из штаб-квартиры, — сказала Яна. — Нас ждут через три дня.

Марк сглотнул. После душа горло болело почти незаметно, но отчётливо обещало в ближайшие дни основательно измучить. Очень неприятно чувствовать себя ещё пока относительно неплохо, но точно знать, что в ближайшие дни будет куда хуже.

— А почему они ждут именно нас? — спросил он. — Почему не Альфреда? Почему не его солнышко, которое прыгает в болото из зависшего вертолёта? Почему не ревнителя этого самого болота лейтенанта Вундта?

— Лейтенанта награждают по другой линии, — сказала Яна. — А Альфреда по нашей, но он не приедет на церемонию. Он не фотогеничный и совсем не похож на спасателя.

— Серьёзно?

— Да. Типа толстый. Я хочу по этому поводу кому-нибудь позвонить.

— Отвратительно.

Марк подошёл к окну и увидел, что на щупе электронной метеостанции сидит ужасно симпатичная птичка.

— Кто это? — спросил он у Яны. Она подошла сзади и приложила ухо к его спине — словно слушала.

— А? Где? Синица. Длиннохвостая.

— Я придумал. Давай в знак протеста не поедем на награждение. Типа мы тоже не фотогеничные. Все мы не фотогеничные.

Она развернула его к себе и улыбнулась. Конечно, не нашлось бы никого, кто счёл бы её не фотогеничной.

— Заразишься, я простыл.

— У меня надёжный иммунитет, — отозвалась она.

Наутро с горлом, конечно, сделалось ухудшение. Марк выпил две кружки кофе — вернее сказать, странного кофейного напитка, который Яна делала с помощью кипятильника. Напиток не помог, и он кутался в шерстяной шарф.

— Даже не думай, Маркуша, — говорил ему Альфред, — это ж представительское мероприятие! Там все наши филантропы-питекантропы! Всякие высшие руководства! Там всё должно быть секси. А вы мне медальку привезёте. Я и не хотел ехать вовсе, Маркуша. Ты не думай, что я обижен или что я расстраиваюсь, Маркушенька. Я же понимаю. Вот давай Янушку спросим. Янушка, я гожусь в украшенья сцены?

Яна не успела ответить — из-за ворот отеля раздался автомобильный гудок. Шавкат сдал «Бегемота» в местный штаб и пересел на фургон. Этот фургон должен был доставить Марка и Яну в столицу для награждения государственной наградой за заслуги третьей степени. Альфред замахал пухлыми руками и почти что принялся пихаться.

Они погрузили чемоданы, расселись по местам и Шавкат, кивнув Альфреду, тронул машину.

— Шавкат, — спросила Яна, — а вас награждают?

Раскосые глаза посмотрели на неё через прямоугольное зеркальце.

— Нет, — сказал Шавкат. — не награждают. Я внештатный.

— А что это значит?

— Это значит, что всех награждают, а меня нет.

Они миновали два перекрёстка-бублика с круговым движением и выехали на трассу. Яна стала глядеть на синие и зелёные указатели — ей нравилось, что вся дорога аккуратно подписана и водителям ясно, куда ехать. Её телефон пиликнул и показал сообщение.

— Марк! Отменяй бронь гостиницы. Мы сможем жить у моих родителей. Они решили поехать на дачу как раз на эти дни.

— Они что, не пойдут на награждение?

— Что ты, они и не собирались. Там же президент. Папа вначале даже не хотел, чтобы я шла. А теперь говорит, что я пойти всё же могу, но моё рукопожатие президента нисколько не извинит, даже если президент на это рассчитывает.

Марк побаивался её отца. Он никогда не знал своего собственного, а потому вообще побаивался взрослых мужчин. Жить в доме её родителей ему не н