Под сырым и бесцветным, как старая жвачка, апрельским небом Клара шла вдоль уродливой, уже закупоренной транспортом, магистрали, мимо суровых громадных зданий у кольцевой развязки, по широким тротуарам, заполоненным жителями пригородов со стаканчиками кофе в руках, в наушниках, устремленных в телефоны — или же погруженных глубоко в себя, ничего не замечающих вокруг, — все, как один, стекались к выложенному белой плиткой входу в подземку, которая затягивала их вглубь, уносила на огромной скорости и вновь выплевывала в другом конце города. Издательство, где они оба работали, располагалось в центре Сохо. Они познакомились там три года назад будучи сотрудниками разных журналов — она публиковалась в финансовом вестнике, он возглавлял отдел дизайна в журнале по архитектуре, выходившем раз в квартал, — и вскоре начали встречаться. Это был ее первый день в Бриндл-Пресс. Желая произвести хорошее впечатление, Клара вызвалась приготовить и разнести утренний чай. Она,
Женщины для тебя ничто, верно, Люк? Мы здесь для твоего удобства — перепихнуться, поиздеваться, использовать и переступить через нас. Мы для тебя как одноразовая посуда. Ты думаешь, что неприкасаем? Подумай еще.
Мы отвели ее к врачу, настояв на визите к детскому психологу — отправились втроем в Питерборо на встречу с мужчиной в красном джемпере по имени Нил, с искренней улыбкой и мягким голосом.
Быстрым движением Клара выключила воду и, на ходу заворачиваясь в полотенце, поспешила в комнату за телефоном. Нажала на кнопку вызова, с нетерпением ожидая гудка соединения. Где-то внизу раздался резкий вибрирующий звук. Присев на корточки и заглянув под кровать, Клара увидела его на пыльном полу — забытый, затерянный телефон Люка.
