Селение Горыни
Юрий Тупикин

© Юрий Тупикин, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая

Кощун. Миф о Горыне и о друге его, Дубыне

Пролог

Сказывают, что было это два раза по сто десятков и ещё пять сотен лет тому назад. Да ещё туда да сюда, точно никто не скажет. Жили-были род Милана и род Любана. Могучие были роды, по тридцать душ в каждом. Оба рода дружили меж собою дворами и роднились кровью. Ибо взяли у себя женихов и невест в начале родства и дружбы. Ми́ланы вязы умом гнули, Лю́баны гнули вязы руками. Жили они в каменных домах с водопроводом, тоже каменным. И всё у них было: много коней и волов, и земли много. Жили они о ту пору, как и до той поры, когда правью людям были Языцы сыну-деду, сыну-отечу и сыну-внуку по причту рода родовичей русов. Это был свод целомудрия русов, вежи русов о том, как следует жить, во что верить, кому и как верить, кому служить, и как сноситься между собою в общине.

Но тут, дескать, явился антихрист египетский и служитель его по наследству, и истребили древние царства и их священные рощи, и жертвенники их разрушили. Пошли войной на кумиров, возгласили нового бога, жертвенные приношения стали брать к себе. А потом и людей истребили, взяв в полон в многих тыщах лишь девиц, не знавших мужского ложа; натешившись, съели их снедью вместо животной пищи; в очагах пожигали их же вместо дров.

И вот, когда ворог приблизился, позвали отцы сыновей своих, реклом в отцов, и сказали:

– Идите своим тупем и ступем туда, куда видите. Живите в ладу с правью и явью, с душою и пользой. Языцы, вежи наши, несите по свету. Найдите место высокое и устройте там капище Богу Роду. Кто пойдёт за вами – пусть, кто не алчет – тому свой туп и свой ступ. Живите одним селением около капища по причту рода родовичей русов, вдоволь любите, но мало плодитесь, ибо расжижите племя в людском море, либо свергнуты будете пороком кровосмешения. Дань платите князю, либо царю, коим служите. С народами не кичитесь, к себе никого не пускайте. Осильте все лихолетья и обратите к себе мерно и исподволь все народы, не встревая в их распри и в их вражду. Помните своих отцов и отцов отцов своих и все наши предания и именования. С Богом Родом ступайте! Прощайте!

А взял Милан коня, какого взял у отца, и пошёл с друженем Любаном. Спрашивал Любан:

– А я-то тебе зачем? Чем пригожусь?

– Как чем? Ты боец-удалец, силач дюжий и видный. Все напасти с тобой одолеем, туп проложим и храм устроим. Друг дороже коня, хоть конь не хуже товарища.

– Ладно, – сказал Любан, – какову дружбу завёл, такову и жизнь повёл. – А отпустил отец Любан сына Любана тоже вместе с конём.

И вот идут два друженя, куда глаза видели, и едут, куда кони глядели. И встречались им люди разные: пешие и конные, и с быками, и с жёнами, и с детьми, кто уходил от антихриста. И говорил Милан. А Любан поддакивал. И у многих боги были свои и те идти не хотели. И у многих не было никакого бога, и тоже идти не хотели. Сидели у вод, ждали судьбы. А были такие, кто веровал в Бога Рода и в жизни намучился, те пошли с богатырями. И мошенники были, да толе не долго были. Любан по́скору оборачивал им оглобли и недоузды, а то и салазки. И вот идут они. То на конях, а то пеши. У Любана посох – дуб-ветла, у Милана посох – сосна-красна. И год идут, и два идут, и десять лет всё опять идут. Из краёв тёплых, враждебных в края тени и хлада, но приветливых от людей. И говорил один, что он словень. А другой в ответ, что он рус. Тогда третий вслушивался и вёл сказ, что он скиф, нежный друг своим духам. Потом попадались те, кто назывался сколотами, эти шли тесным оплотом. А иные спорили. Что, дескать, какие вы словени, если говор у вас тот, как у нас, у сарматов, сы́ней солнца. В самом деле, люди вроде все разные, а речь у всех руская. И дивились тому, как много земель, населяемых русами. И сплотились все округ Милана, а Любан у Милана был правой рукой. По горам идут, Милан горы ворочает – стезю кладёт. По лесам идут – Любан с корнем дубы да сосны дерёт и стезю опять же кладёт. А, бывало, по одной дороге полгода ехали, а полгода шли, то есть рекою. А места искомого всё нету и нету, не находится. Чем больше гор своротил Милан, тем крепше липло к нему рекло Горыня. Чем больше дубовых просек подёргал Любан, тем липче к нему шло назвище Дубиня. По нонешним временам зовётся гора, Горыня. В те времена был голос иной: гора звучала хора или хара. И Милана звали Хорыня или Харыня. Дубиню кликали как Дубыня. Мы зовём их по нынешнему порядку. Да. Настало время, когда люди, шедшие с ними, забыли родовые имена своих вождей, а рекли их токмо Горыней и Дубиней. От долгой тяжести длинного пу́та, свои имена тоже позабывали, а звались по опыту быта. Суть же в путе-дороге. Случалось, Дубиня выведывал:

– Скоро? Ай, нет?

– Пошто торопишься? – отвечал Горыня. – Люди ещё не готовы. Корм есть, пить есть, не спеши. – И собирал, и собирал возле себя всё новых и новых товарищей. Одинокие ушли. Слабые отстали. Убогие – духом пали. Оставались и плотились больше родами. Шли сначала обозом, но скоро ли, долго ли – пошли народом. Верили Горыне, что Бог один, а имена у Бога люди придумали разные. Русый Бог именем РОД. Он родит, рождает и порождает. Его помощники – боги стихий и чистые духи предков. И надо жить по их ведам-зарокам: пить чистую воду, кушать чистые злаки, дышать в любви, в радости и в веселии, в чистоте телесной и в душевной, в поте трудов праведных, да в теремах каменных и в хоромах завидных, тесным родом да общим селением; стоять род за род и за всю общину, и чтобы земли всегда было по двести десятин на род; а род чтобы имел одинаковое число сынов и дев, чтобы женить их между родами; чтобы чтить духов – дедов и прадедов и называть детей их именами, а имя рода общее; чтобы всем жить до ста лет и не больше… И другому учил Горыня. И все, кто шёл, верили ему, и все радовались, что так должно быть и будет. И даже тогда были едины, когда Горыня установил общий побор с каждого двора половину урожая. Полполовины побора, сказывал Горыня, должна идти в окуп князю или царю, а другая полполовины побора должна идти на общие нужды селения. Свою половину хошь ешь, хошь отдай, хошь продай, хошь дари; только не разори. Разоришь хозяйство – иди в поле за ветром, в селении жить заказано. И другие порядки выдумывал Горыня и говорил о них единомышленникам. Бывали споры, но улаживались согласием. Времени на обсуждение было много – шли ведь да шли… На жизнь нужно было время, не только на ход. Пропитание добывали охотой и рыбной ловлей, одёжу и сбрую торговали у встречных народов, учась торговать. Оружия, кроме луков со стрелами не было. Более всех были удачливыми сами Горыня и Дубиня.

И вот, когда народу набралось десять дюжин родов (Горыня любил числа десять и двенадцать), он объявил во всеуслышание:

– Теперь, значит, скоро. Как увидим гору, а в горе храм, – это и будет наше место.

– Как же увидим в горе Божий храм – не видать через камень? – вопили сподвижники.

– Увидите! Был знак мне от Бога Рода, и я уже видел. Теперенько вы увидите. – И снова пошли. Шли, шли, шли… Вышли ещё к одной большой дороге, полгода плыли по ней, полгода потом – шли по ней. Имя дороги было – река РА. А потом свернули на солнце и ещё долго шли на левую руку. И вот в один гожий день стали подниматься на гору. Много гор прошли, ничем не вестило чудо. Было, стал народ беспокоиться. Места дюже хорошие, а мы всё мимо. Стало быть, лезут они со своими повозками по проходу – Горыня своё дело делает: махнёт рукой и скала отвалится, махнёт другой, и камни успокоятся. А день-то, сказано, был тот, го́жий. Поднялись, значит, они наверх и видят: две реки образуются из одной – это спереди, и обе реки сливаются в одну – это сзади. Вроде гора на острове. И ещё не столь увидали. Как заиграло вдруг солнце. Как заиграло! И со всех сторон радуги появились. И, наконец, увидали они то, что видал сам Горыня. Самая высшая часть горы негаданно вдруг разверзилась, и внутри неё предстала вожделенная пирамида. Почище, чем из Египта, вся сверкающая зеркалами, обрамлёнными золотом и серебром. Воссияла она на солнышке, и радуги обошли пирамиду своим хороводом. И все стояли столбами и диву дивились. И не верили. Думали, мнится с устатка. Но долго играло солнце, и долго хороводились радуги, и долго сиял храм-пирамида на солнышке. Всякий убедился, не мнится.

– Чудо египетское! – сказал некто, кто шёл из дальних краёв. А потом пали ниц вслед за Горыней и каждый восчудился:

– Боже Роде! Боже Роде! Храм Бога Рода!

– Встаньте! – услышали они голос Горыни. – И все встали с ко-леней.

– Зырили? – речил Горыня.

– Зырили! – хором гласили сподвижники.

– А теперь? – спрашивал Горыня.

– А теперь не зырим. Ничего нет. Незримая пирамида. Мерещилось, – отвечал народ.

– А сейчас? – разводил руки Горыня. И вновь увидали сверкающую пирамиду.

– Зырим! Зырим! – вопил народ.

– А сейчас? – пытал вновь Горыня.

– Ничего не зырим. – вновь обманулись.

– Больше пока не узырите. Этот храм-пирамиду надо ещё построить. На этом месте, где зырили. Мы пришли!

Радостно ликовал народ: наконец-то! И стал Горыня показывать каждому роду место, где строить дом, то есть терем каменный – терем завидный, а где пахать и сеять. И своё место показал. И место Дубини рядом.

А го́ры-то, го́ры-то – обросли лесом сосновым, берёзовым и иным. И корчун Дубиня снова показал свою всемогущую силу. Весь лес под пашню подёргал каждому роду, и Горыне, и себе. И тогда вспомнили его родное имя и с гордостью величали:

– Любан Дубинич, мы тебя любим! – И тогда же вспомнили и родовое имя Горыни и тоже гордились:

– Милан Горыня, мы тебя любим!

И стал народ, сто двенадцать дошедших родов, очень большое племя, обживать это место. А Горыня творил чудеса. Словно масло ножом резал он куски вершины и обнажал Божий храм-пирамиду. Платы горы шли на дорогу. Гора уменьшалась и уменьшалась. И, наконец, стала ровным местом, большой площадью. А посреди площади – сверкающая, зеркальная, златом отделанная и серебром украшенная пирамида, может, на тыщу саженей в высоту, ибо как выззришься наверх, так красота необъятная и от радости шапка падает наземь; а ширину и глубину пирамиды никто и не замерял саженями, и так видно, что много. А возле пирамиды, сказано, площадь огромная, с коврами цветов и отдельных берёз и сосен, да с чашей-запрудой, словно сказочным озером. Пирамиду-то окружали статуи русских богов всем пантеоном: Сварог, Перун, Даждьбог, Световит, Белбог, Чернобог, Велес, Лада, Макошь, Стрибог, Хорс, Ярила. И другие знатные боги, все возле Творца – Бога Рода на площади возродились в камне и в золоте. Народ сразу высказал:

– Это Площадь Богов!

– Это Храм Бога Рода на Площади всех Богов!

– Это Храм Богов! – Так затем и считалось, и Площадью Богов, и Храмом Бога Рода, и Храмом Богов.

А от Площади всех Богов, как вещают, на четыре стороны крестом шли дороги. Куда? На круг улиц и на два моста через рукава реки. На улицах красовались завидные каменные терема для счастливой жизни. За улицами сделаны огороды и пашни в прорезях леса. Помня, где жили прежде отцы отцов, Горыня срубил каменный водопровод и слив грязной воды в каменные овраги недалеко от реки, в которые были запущены всякие невидные твари для очисти вони. За мостами тоже разровнены площади, на них посадили торговые Ряды. От Рядов вглубь земли на сто вёрст Горыня пролёг дорогами. И хлынул народ изнутри страны со своим товаром, и закипела жизнь в селении, имя которому придумалось тоже сразу – Горыни. Правду сказать, дальше мостов, внутрь селения, Горыня никого не пускал, ибо помнил завет отцов. И сами народы, пришедшие торговать, зайти на мосты не могли, начинало тошнить и бо́лить голову. И у горыничей тоже сначала болели головы. Болели-болели и, поболев, перестали; значит, обвыклись. И началась там жизнь, какую сулил Милан Горыня. Стали люди в поте трудиться, на половины побора стали строить общественные места – те дороги, баню, училище и другие. А на свою половину урожая, которую люди каждый год умножали и умножали, абы себе ведь, не ворону, стали жить в достатке. Стали плодиться по указанному порядку: не меньше трёх детей в роду, чтобы обродниться и заселить взятый остров горы, ставший вечным местом пришедшего племени. В последствии стали отселять избыток народу в глубь русских народов, для подкрепления ихней крови…

Всё было хорошо, но дружени вдруг поссорились. Ссору никто не слыхал, но слух всё же был. А случилось-то вот как. Возроптал вроде Любан Дубиня:

– Не хочу жить сто лет – мне суждено триста. – Уговаривал друженя Милан, но не уговорил. А как уговаривал:

– Мне открылись духи нашего предка Милана. Сношаюсь с ними теперенько всякий раз, когда надобно, а те сношаются с Богом. Вишь, Храм, якобы мной сооружённый! Я просил, а духи предков ломали гору, как резали масло. Храм из единой скалы мрамора, без единого соединения и разъединения, внутри, знаешь, полый. Водопровод прогрызли к каждому дому в недре скалы. Не чудо ли! Но чудо трудов стоило. Я вроде бы лишь глазами указывал, делай так, мол, и так, как надо мне, и животом тужился, ещё, мол, ещё. Резали скалы они, а я выбивался из сил от натуги. Вишь, как: без моих-то глаз, да без моего живота у них работа не шла. Но большие дела позади. Не уходи! Хорошо будем жить. Весело телом и духом. Никому не дам доступа в наше святое место. Сами будем ходить далеко, к нам будут подходить до торговых рядов. Дальше запрет отцов. Не уходи. Женись. Бери три жены – станет богатырское потомство. Не уйдёшь? – Но роптал Любан Дубиня:

– Дашь триста лет, останусь.

– Не могу, друженя! Перенаселим остров. Дам тебе, надо давать другим. И сам не возьму.

– Тогда не променяю я триста лет жизни на твои три жены! У меня будет по три жены каждую сотню лет. Ступай лучше со мной. Я пошёл с тобой, теперь ты со мной. Проживут без нас. Ещё селение сделаем, – спорил Любан.

– Не могу, мы нашли то место, где будем жить рядом с Богом. Сила тут наша от Бога. Оставайся!

– Прости, друженя, и я не могу!

– Ну что ж, и ты прости. Вольному воля, блаженному Бог в попутчики. Не выдавай никому нашего места.

– Гы. Не выдавай, когда люди прут к Рядам со всего свету.

– За каменными дорогами они забывают, где были…

– Забудешь… Ладно, бери моё слово.

– В награду тебе – откроешься сам через много лет своему праправнуку святым духом. И будешь служить ты по своей доброй воле. Тогда снова встретимся. Прощай, мой любимый сподвижник!

На этом дружени распростились. Что стало с Горынями и где оно, все знают, и никто толком не знает. А Дубиня пошёл своей дорогой. Той дорогой, какой поднимались вверх. Тогда она называлась Ра, а ныне, когда отходил Дубиня, она называлась и РА, и Волжня. Плыл он годами. Останавливался помогать людям крушить вековые леса, учил строить пашню. Много помог он людям. Где были леса, там встали деревни. Имя его бежало впереди богатыря. И много жён было у Любана. И детей множество. Всех учил он Языцам, наученный сам родным отечем. Померли дети раньше Любинича или ушли белым светом, не знамо. Но верно, расжижилось племя Дубини. Но кто глянет себя, да узнает, тот и есть правнук Дубини.

А Горыня, именем Милан, никуда не уходил. Он остался верным своим сыновним посулам. Он правил своим селением 50 лет. А затем, как сказывают, передал власть своему внуку. И тем, говорят, заложил обычай племени сменять власть в селении Горыни через 50 лет. Через это, будто бы, время стали происходить общие выборы нового вождя племени. Но им непременно, так утверждает молва, становился очередной внук правящего Внука. И уж совсем малопододобно, но так гласит этот миф, каждому Внуку Горынину помогают чистые силы того света, в виде духов его предков, содружных с самими богами русов, живущих в Храме Богов, сотворённым Горыней Миланом… И всё ждут, поджидают потомка Дубини, который явится в Горыни, чтобы жить вместо пращура.

Романтика. Шахматистка

Молодость – это романтика. Она на каждом шагу создаёт исключительные ситуации, полупридуманные исполнителями и не придуманные совсем и никем. Но каждый раз здесь происходит нечто, что потом хранится как приятное воспоминание. Иногда романтика молодости выкидывает, как известно, штучки, о которых всю жизнь приходится сожалеть, а иногда, всю жизнь радоваться. Тоже никто не оспорит и того обстоятельства, что важной частью, если вообще не всем состоянием романтики бывает любовь. К очень радостному и многозначительному варианту, возможно, следует отнести событие, произошедшее в купейном вагоне одного из провинциальных поездов, движущегося с небольшим смещением к северо-востоку от столицы Москвы. В одном купе ехали два молодых человека, отмеченные всеми статьями природы и общества: рослые, умные, развитые, грамотные, находчивые и красивые. Порядочность их, с точки зрения нравственности, тоже не вызывала сомнения. Они возвращались со службы. Один из них якобы говорил, что был женат и имел детей. Девичьи мечты в его адрес, будь они высказаны, им пресеклись бы. Зато другой был холост, и ему ещё предстояло испытать то, что для его друга было якобы обычным счастьем. Они решили прокатиться по Родине, которой отдали долг, на поезде, полюбоваться красотами пейзажей из вагонного окна и, расслабившись после службы, отдохнуть перед большими делами, их ожидавшими. Неожиданность состояла в том, что якобы женатый молодой человек был несметно богат, у него были свои самолёты и вертолёты и много еще чего, исключая подводную лодку. Но это не вся неожиданность, поскольку дело происходило в Советском Союзе задолго до его крушения. А в те времена иметь личные самолёты было всё равно, что иметь виллы на Марсе.

Друзья только что позавтракали, поболтали, пошутили, как вдруг холостяк Григорий сладко-сладко потянулся, захрустел молодым телом и радостно засмеялся. Якобы женатый Евграф поднял удивлённую бровь, но ничего не сказал. Хотел да не успел. Григория словно окликнули извне, он, продолжая смеяться, выскочил из купе. Вот тут-то всё и произошло! Даже представить себе невозможно, как бы развивался потом ход истории, не выскочи Гриша из купе именно в этот момент? Но он успел выскочить. И после того можно сказать, что не напрасно он радовался и смеялся. Предчувствие судьбы или случая? Или всё же кто-то окликнул? Мы пожимаем плечами.

По коридору вагона передвигалась с шахматами под мышкой девушка неописуемой красоты. Лишь для порядка стоит отметить, что девушка была так стройна, будто вышла из ансамбля Игоря Моисеева, а красотой лица она, по впечатлению Гриши, превосходила весь славный ансамбль. Григорий, воззрившись на девушку очарованным взором, застыл на месте. Григорию не возразишь, девушка была налитая, ясная и нарядная, хотя весь наряд её состоял из дорожного ситцевого сарафанчика, правда, яркой расцветки; такие сарафанчики любили носить девушки того времени: лёгкие, красивые, дешёвые, модные. Сарафанчик, заметил Григорий, был клешён на бедре, а на ногах её, ах, на каких ногах, были пимы-тапочки, с бантиками по середине. Но что там бантики, когда сами ноги были прекрасными, полными, высокими, правильного возвышения к тому бедру, где расклёшивался сарафанчик. Таковы наши формальные средства описания, слова. А там была живая плоть и кровь, душа, дух и румянец девушки! Григорий, не выходя из потрясения, услышал:

– Молодой человек, ты случайно не играешь в шахматы? – Она почему-то назвала Гришу на «ты», по всей вероятности потому, что он был простовато одет, словно от простоты формы одежды зависела форма обращения к человеку. Действительно, кроме спортивных брюк трико на нём была майка, а на ногах он и сам не помнил, что было. Это и всё из одежды. Майка не мешала обозрению молодецкой груди, устоять против которой не суждено было никому из девушек, включая и шахматисток, обращающихся к простым парням на «ты». О других достояниях парня девушка, разумеется, знать ничего не знала. Пожалуй, следует сообщить, что в то счастливое время, в котором происходила данная встреча, ребятам было не свойственно обращаться друг к другу на «вы». На «вы» почтительно обращались те, кто постарше к более старшим. Исключения, правда, были и для этого времени. В некоторых семьях дети были приучены называть папу и маму официально на «вы», отбирая тем самым у детей самое близкое – дух родной крови. Впрочем, в этих семьях так не казалось.

Услышав серебряный голос девушки, Григорий взял себя в руки. То есть он вывел себя из чувственного напряжения, растянул свои губы в улыбку и начал ответ:

– В некоторых странах наличие в руках человека шахматной доски расценивается как признак ума хозяина шахмат. Это тебе первый плюс. Если бы я не играл, всё равно не признался, сказал бы, что играю. Такую девушку, если не завлечь, то хоть посидеть с ней за одной доской, побеседовать, подурачиться… Это твой второй плюс… – Григорию не пришлось притворяться, он так же естественно говорил с ней на «ты», как с ровнею ровня.

– Всегда красноречивый или осеняет?

– Не могу сказать, что страдаю немотой, но не стыдно и вдохновиться перед прекрасным; таково его свойство, не хочешь да озаряет.

– Значит, сыграем. Заодно посмотрим, как ты дурачишься… – она непринуждённо звала его «ты», предоставляя Григорию являть себя и в красноречии, и в простоте. Они вошли в её купе. Никого. Одна едет. Вот диво-то. А они с другом спят, никак не выспятся… Ничего о соседке не знают. Да по одному этому случаю к ней на приём в английском смокинге! Плебей, он не удосужился сходить даже за рубашкой. Как в майке зашёл, так и играл потом в майке.

– Если уж дурачиться, то сходу. Не буду играть, не познакомившись. Я – Григорий, еду домой со службы. Доложи о себе.

– Ого, да ты строже тренера! Уже приказывает… Я – Елена, еду домой из гостей. Докладывай о себе дальше! – вошла Елена во вкус новой игры, не садясь за столик. Тут они посмотрели друг на друга более чем внимательно, и засмеялись. Оба почувствовали взаимное расположение.

– Хорошо. Мне двадцать два года. Закончил университет. Отслужил. Лейтенант запаса, уже неделю… Не женат. Это самое интересное. Теперь ты. – Они опять засмеялись.

– Надо же. И университет, и лейтенант, и отслужил? Ты вундеркинд? – отклонилась она от знакомства.

– Не виляй, говори, – пресёк Гриша эмоции девушки.

– Хорошо. Мне двадцать лет. Заканчиваю педагогический. Званий не имею. Не замужем… Девственница… Интересно?

– Еще бы. Самое то. Ты козыряешь своим божьим даром?

– Не обязательно. Сказала, чтобы ты не настраивался… А вообще-то мои родители помешаны на девственности, как бы я чего да ни с кем; и я с ними помешанная…

– Как это ты ухитрилась со своими роскошными данными? – Он обвёл контур её фигуры ладонями. – Тебя давно должны были соблазнить, уговорить, лишить и так далее. Не исцелована и не обмята. Извини, говорим по дружески.

– Вообще-то ты хамишь, но тон у тебя не вредный, поэтому с предупреждением прощаю, – милостиво она простила Гришу.

– Да ладно. Мы, может быть, разойдёмся после игры, так хоть часок-другой не будем притворяться.

– Ты простой или умный?

– Я думаю о себе и так, и так, и ещё кое-как, но, в основном, игра покажет. Ты забыла ответить…

– Как лейтенанту запаса, докладываю: до сих пор не нашла умного, кто бы смог обыграть меня в шахматы или хотя бы заморочить мне голову… Попадались всякие заморыши, вроде…

– Меня? – они засмеялись. – Ну, дева, если дело за тем, о чём ты говоришь, считай, что я тебя обыграю и заморочу, это моя профессия… А приведи пример о других заморышах! – Теперь они смеялись после каждой фразы.

– И многих ты заморочил?

– Заморочил-то многих, но не воспользовался…

– Как?

– А так. Пойду, бывало, провожать девушку. Думаю, ну, эту сегодня обязательно, извини, оформлю… Но упускал… Если не врать, мне всегда было жалко девушек. Разговоримся, оказывается, и умная, и доверчивая, и сто сот в ней, и готова с первого раза к подвигу. И вот, наобнимаешься, нацелуешься, налапаешься и отпустишь… А домой весь больной идёшь, локотки кусаешь – ам! ам!.. – Он показал, как локотки кусают, и натурально погавкал. Елена смеялась от души. – А ты как определяла мужской ум, если не заливаешь?

– Это девушки. А ведь сколько угодно молодых женщин, которые сами пожалеют, кого захотят…

– И меня жалели. Но только я ненормальный. Я их стеснялся. Девушек я не стеснялся, готов был перед ними обнажиться, а женщин избегаю – не могу и всё.

– Выходит, девственник? – удивилась Елена.

– Выходит. Только не довелось козырять этим, как ты… Напомнить тебе оба моих вопроса? У тебя манера такая, да? Заговаривать чужие вопросы, – попенял он Елене.

– Не волнуйся, отвечу. Проверяла банальным способом. Как и тебя сейчас проверяю. Садилась играть с ними в шахматы. До этого все они были герои. Говорили о подвигах. Намекали о штурме девичьей чести. Но все они мне проиграли. Очередь за тобой. На доске ведь, как на ладони…

– Не дождёшься, девочка! Не обижайся, что предупредил. А примера ты так и не привела.

– Да какой пример. Однажды я ехала на велосипеде. На мне были брюки, отцовская рубашка, и берет прикрывал волосы. Колесо спустило. Я возилась с камерой, но клеить я не умела, хотя всё было в аптечке. И тут шёл парень. Я его попросила. Он в два счёта справился с колесом. На этом вся бы история, но тут полил дождь. У меня зонтик, я была вынуждена пригласить его под мою крышу. Благодарность он заслужил. И тут началось. Этот парень, который мне немного понравился, не признал во мне девушки. При этом он говорил, что от меня пахнет девушкой. Точнее, он говорил, что от дождя или от меня пахнет девушкой, что ему радостно странно. И ещё трогательнее. Кто-то ему нагадал, что он встретит свою любовь в такой вот дождь, под которым мы мокли. И мечтательно вздыхал: жаль, что ты, мол, парень, а не та девушка, сейчас, пользуясь благоприятным случаем, я бы тебя обнимал, как в мечтах… Представляешь, какой дурачок? Он даже не удосужился посмотреть на мои глаза! Ты вот, например, не перепутал бы мои глаза с глазами любого парня, а? Поэтому я тоже не запомнила его лица. И вот, дождь перестал, я уехала, а он пошёл… – По-видимому, случай глубоко запал в душу Елены, рассказав о нём, она вздохнула. Григорий тоже почувствовал некую тихую драму рассказика, но решил использовать его в своих интересах.

– Но там же не было игры. Вообще жаль того парня. Как я понял, это был твой первый суженый, а ты его проморгала в своих штанах. Ему правильно нагадали, а он тоже не узнал судьбу. Но заметь, одна проморгала, другой не узнал, стало быть, это всё же не случай в вашей судьбе. Если я не дурачок, я узнал судьбу. И если ты, прекрасная в своём натуральном виде, ясно видишь свой идеал, разве можем мы вместе с тобой упустить этот подлинник предсказания? Иначе третьим может быть лжесуженый. Выиграю – моя?

– Какой велеречивый! Ты не понимаешь, что я бы хотела, чтобы тот парень вернулся ко мне, под мой зонтик.

– Это исключено. Не увиливай от ответа!

– Три партии подряд?! – отважилась она ужаснуться. Она словно согласилась с тем, что увидела свой идеал и теперь вместе с ним не может упустить «подлинник предсказания»…

– Хоть бы и пять! При этом так. Выигрываю первую, целую в щёчку. Выигрываю вторую, целую в губки. Выигрываю третью – обнимаю, как свою невесту, и целую, где хочу, как жену. По рукам?

– А если не выиграешь? – риторически спросила Елена. От Григория не ускользнуло, что она колеблется. Значит, не уверена в выигрыше, либо не хочет выигрывать.

– Тогда целуй меня сама, где хочешь, как мужа. Ха-хаа! Ладно, пусть как жениха… – осмелел новоявленный шахматист. Но Елена смелостью не уступила.

– Ты же знаешь, что, проиграв, ты мне станешь не интересен, а, следовательно, и не нужен.

– Ну, уж куда там! Чем я не интересен? Всё у меня есть, всё функционирует… Девушкам нравлюсь.

– Всё, всё, подчинимся принципу! Лихой. Пообещаю, ты меня сам уважать не будешь. И есть возможность подыграть тебе…

– Ты не подыграешь, ты принципиальная, тем более, это у тебя кредо. Играй на равных. Я обязательно выиграю. А потом буду любить тебя всю жизнь!.. Договорились?

– Белый цвет отдаёшь мне первой?

– Бери любой. Сейчас я способен на многое. Ну, говори, не увиливай, будешь моя?

– И так же ясно…

– Нет, скажи!

– Договорились… – Вероятно, в её словах было два желания, не упустить этого хвальбишку, и, второе, задор непобедимой спортсменки. И не больше. Она не верила парню в том, что он способен на выигрыш. Но она верила себе в том, что он ей понравился. Она была убеждена в своём непреложном выигрыше, но хотела бы видеть, как он обыгрывает её. И, конечно, девичья неконкретность: «И так же ясно. Договорились…»

Внуки. Пирамида Бога Рода

Самое важное – селение помнит себя с «самого детства» и по сию пору. Собственно, что интересного можно почерпнуть из истории селения Горыни? Много написано о странствиях Милана Горыни и его друга Любана Дубини. Но сколько лет они странствовали – не сообщается. Зато записан первый год закрепления на том месте, которое получило название Горыни. Это 1250 год до н. э. Горыни передавали власть не сыновьям, а внукам. Отсюда их царственный титул – Внук. История насчитывает 65 Внуков, начиная от первого Горыни. Все они правили по 50 лет. Они оставили свои родословные и свои деяния. Не всегда летоисчисление начиналось в строгое время года. Правители стран тоже отличались непостоянством. Новый год, много раз бывало, переносили на разные месяцы. Внуки Горыни приспосабливались к изменениям и выравнивали свою историю так, чтобы 50 лет приходилось на век всего два раза… Но, если бы у Горыней не было сведений об общепринятых календарях, они всё равно знали бы о времени года. У них есть свой древний зодиакальный календарь Коло Живота, с началом Нового года в марте и в сентябре. И им знаком лунный чисельник. Рассказывают об этом календаре охотно, много и путано, мы избежим подробностей. Зато никакой путаницы нет в астрономическом времени, о чём свидетельствует Аллея Внуков. О ней позднее. У первых Внуков, когда действовало суровое ограничение на число рождающихся душ, было примерно по 4 сына и 4 дочери, до 12 внуков и до 12 внучек. Власть принимал первый родившийся внук. Исключений не зафиксировано. Ближе к нашему времени ограничения на рождение стираются. Число сыновей и дочерей увеличивается до 7 и более. В роду насчитывается уже от 17 до 20 и более молодых душ. Соблюдая завет отцов о не переселении места, идёт интенсивное отселение лишних детей. Но отселение происходит не произвольно, а после завершения детьми образования, то есть где-то после 20 – 25 лет со дня их рождения. Их отселяли не с пустыми руками, а справедливо одаривая своей долей от родового хозяйства. Отселенцы вполне обиженными себя не считали, хотя было много нюансов, о которых позднее. Сохранились как имена, так и рекла всех 65 Внуков. Внуков, конечно, можно выделить всех, но тогда не останется места для описания других сторон жизни горыничей и горынянок. Верх простодушия рассказать о селении, просуществовавшем 32 века, коротко и не глубоко. Но и перечислять всех Внуков – это пришивать поверх плеши ума. Что выберем, да что прочтём с помощью горыничей непривычные нам «загогулины», то и останется. Загогулины – это буковины Всеясветной Грамоты Руси – первооснова бытия русов и всех народов, основа истории русских славян, их языка и понятийного содержания ведического мировоззрения. С её помощью найдено подтверждение русского языка как единого целого праязыка, от которого образовались родственные ему языковые ветви. Вначале действительно было слово, и это слово было русским. Благодаря таким вот Горыням сохранилась данная первооснова пусть в частной, но всё же истории русских людей. Русская душа неподвластна нерусской власти. В Горынях убеждены, что язык русов – языковая матрица всех языцей известного мира Земли и неизвестной её части по причине земных катаклизмов. Однако неподготовленному человеку эта Грамота не яснее китайской. Примеры дадим в своё время, не позднее. «Почему не составляете учебник Всеясветной Грамоты»? – первый вопрос грамотеям Горыней. Отвечают: «Учебник составлен. Где-то пылится в недрах Академии Наук со времён СССР. Не хотят распространять». «Кто»? «Имена рядовых академиков нам известны, но это ничего не объясняет. Вот экземпляр, смотрите…» «Почему»? «Потому что русская душа неподвластна нерусской власти».

Лишь с помощью горыничей будем смотреть в письмена истории Горыней и Внуков. Изяществом благозвучия имена Внуков не отличаются, поэтому древним именным фондом мы тоже не обогатимся. Более известны их обереги, под которыми они зачисляются в списки деяний. Первым Внуком после Милана Горыни был Радуш. Видимо, это имя, а не скрытень. Это интересно с точки зрения ближневосточного происхождения племени. Египетское влияние несли в себе все близлежащие государственные образования, типа древнего Ханаана, и каждый человек в них. Предки Горыней были убеждены, что не Египет, а Ханаан оказывал культурное влияние на Передний Восток. Но это уж слишком. То, что мы знаем о древнем Египте, вызывает у нас восхищение. Мы ещё можем предположить, что на Египет оказала неотразимое влияние утонувшая Атлантида – мост между мирами, ибо пирамиды ацтеков и других народов Южной Америки сходны с египетскими сооружениями этого типа. А о Ханаане не все знают даже по Библии. В то же время в ХХ веке заговорили о том, что ханаане – это славяне-русичи. Напомним, Ханаан – это современная Палестина. Имея в виду её побережное морское расположение, уже по этому признаку можно догадываться о значении Ханаана в древности и в настоящее время. Можно благодарить и благодарим Арофата, Брежнева и Русскую Православную церковь, в лице её патриархов Пимена и Алексия Второго за возрождение «Русской Палестины», храма служения. Если бы у отцов церкви хватило духу признать и более древние корни этой страны, кстати, замеченные Ветхим Заветом, было бы справедливо. Но их нынешнее сознание не распространяется далее Гроба Господня, древнее которого у него нет истории. Ну, разве что до Моисея и его тестя Рагуила Иофора, оккупировавших Ханаан за две тысячи лет до Христа… Когда-нибудь и это историческое недоразумение будет преодолено. Как бы там ни было, в крови предков Горыней, видимо, текла и египетская кровь, тем более, что эта кровь была кровью русов, о чём свидетельствуют не только анналы Горыней, но и современная литература. В Горынях она перешла тогда в того, в чьём имени сочетались и Ра, и Душа. Раздвоение указывает на словенско-руское происхождение племени. Ра употребляется и в отношении Волги, которую формирующееся племя многократно использовало как пут (путь). Миф упоминает, что Любан Дубиня после конфликта с друженем Миланом спускался вниз уже по реке с другим названием – Волжня-Поволжня. Не по Итилю, а по Волжне-Поволжне. За такой короткий период времени исторические названия не меняются. Возможно, дело касалось коренных людей, менее знавших обычаи Востока, но пользующихся родными словами, которые быстрее других повлияли на горынян. Итак, первый Внук Горыней был назван душой Солнца, как Свет и Разум утвердившегося селения. Внук Сокол олицетворял преобладание ещё охотничьего образа жизни. Внук Стрела охарактеризован не как принадлежность к луку, а по скорости развития селения. Был Внук Золото. С ним связано расхождение места мифа о сооружении богов из камня и золота. По Книгам памяти явствует, что золотых богов изваял Внук Золото. Он не сразу стал Золотом. Став Внуком, он позволил себе стать золотых дел мастером. Он украсил свой дом орнаментами и животными. На крыше – конь, на углах – петухи, у врат – бог Перун, выдолбленный из сосны. Это было началом. Вслед за Перуном он слепил из глины целый ансамбль богов. Дивились люди и завидовали, что не всем боги дали подобное дарование. Но тут произошло важное событие. Свидетельство сообщает о найденном в горе золоте. Золота в селении и до этого было много, оно шло от торговли. Внук, золотых дел мастер, распорядился из всего золота, добытого в породе, включая и половину торговой дани от каждого Купца, отлить русских богов. Сам, со своим родом, изготовил литейню и все прилады. И сам же, с помощниками из своего рода, отливал всех богов, которые и поныне украшают Площадь Богов. Кроме того, он отлил Знак Надежды богов и предков, которым Совет старейшин стал награждать горыничей за выдающиеся заслуги. На тыльной стороне золотого Знака Надежды изображены первопредки Горыня и Дубиня, а на лицевой стороне изображён основатель Вселенной и Родной Веры – Бог Род. Возможно, Знак был эскизом развёрнутого затем произведения, а потом остался знатным Знаком. Таким образом, Знак олицетворял надежду русских богов и духов предков на высокие деяния горыничей. Он стал так и называться – «Знак Надежды богов и предков». Знак был дороже любого ордена. Не по содержанию золота, а по значению смысла. Помощников со стороны тоже было с избытком. В селении много мастеров-лучников, колёсников-санников, бортников, плотников и иных. Все помогали артельно. Но произошло непредвиденное. Произошло «золотое восстание» товарищей Купцов. Не все были согласны с политикой Внука. Их протест сводился к тому, что ни у кого в городах и в селениях нет золотых богов. Везде богов отёсывают из мрамора, простого камня или из дерева, как это и делал вначале сам Внук. Почему мы лишились золота, которое добывали вместе в горе и в торговле? Внук вредит нашему богатству. Внук не даёт нам пользоваться богатством, как им пользуются иудеи, то бишь торговать золотом, вином и душами смертных… Надо сменить Внука. Но прежде надо изгнать Внука из селения. Годится тоже побить Внука. Надо звать Внука к собранию и здесь отстранить от власти. Таково было решение. К реке, где шумели восставшие Купцы, сбежались многие горыничи. Одного Внука не было. Велико было изумление восставших Купцов, когда они вдруг увидели своего Внука, скромно стоявшего у дерева кедра и всё слышавшего. Но это была минута растерянности. В следующую минуту Купцы кинулись к Внуку с ясным намерением осуществить своё общее решение. Но не суждено было сбыться ожиданиям Купцов. Золотые боги стояли на стороне пирамиды, а не на стороне Купцов-бунтовщиков. Невесть откуда налетела на них шаровая молния и пожгла всех возмутителей до единого человека. Внук остался цел и невредим. Зеваки тоже не пострадали. Кто был в селении, те видели, откуда слетала молния – с рук бога Перуна. Поразив Купцов, молния вернулась на руки бога и потемнела. Можно это представить в цветах и красках, но оставим так, как записано. А как записано, так и сказано. После этого воспроизводили рассказы и записывали в свои Книги памяти о подготовке Купцов к свержению Внука, о явлении Внука на собрание восставших, и о поражении восставших шаром молнии, об отселении остатков рода Купцов из селения. Дома их позднее отдавали возвращенцам, среди которых были потомки тех же Купцов. С этого времени Внука стали звать Золотом. На месте бунта, или восстания, был положен горюч-камень Алатырь, как память о возмездии бога Перуна. Сказывали по записям, что Алатырь не скатился с гор и его никто не клал, он образовался из капли перуновой молнии, уроненной во время наведения порядка среди Купцов. С тех пор так и лежит сей камень у кедра, будто бы неизменный. На самом деле омолаживался отростками кедр, а камень как был, так и остался. Первый смысл камня – горюч. Второй смысл камня – правь и неправь. Соблюдаешь правь, он тебе не горюч, не соблюдаешь – камень тебе горюч. О других горюч-камнях позднее. Золотыми богами стали гордиться как своими духовными сокровищами, подобных которым не было ни в одном граде-селении. Такова эта история. В чём расхождение мифа с книгами памяти? По мифу боги были высечены из камня и золота, и высек их сам Милан Горыня, то есть первоначальник Горыней. А Книги утверждают, что золотых богов изваял Внук Золото. На этот счёт в самом селении нет сомнений. Даже скептик сказал: «Какая разница, кто отлил золотых богов? Важно, что они стоят тысячи лет на Площади всех Богов наших Горыней». Лучше бы Книги сказали, как звали богоносного Внука. Хорошо хоть сказано, что это случилось до нашей эры.

Внук по реклу Дух ревностно утверждал незыблемость веры в Бога Рода и в свой закон – Языцы, пошатнувшейся в связи с бунтом или восстанием Купцов.

Далее со своими делами известны такие Внуки как Зыря, страж-оборонитель селения; Бок, как вождь набегов селения на сторонние племена; Кряж, как зодчий-домостроитель; Колос, как покупатель черной земли с низовий и начальник «уметельного» землепашества; Князь, как создатель боевой дружины селения и воитель против разбойных племён. Записано, что Князь привёл в Горыни много юных дев сладных речений. Что означает «сладное» речение, не говорится. Не иначе, это сходная речь тех же русов других наречий, более северного или более южного говора, или с других «боков». Князь и его предшественник Колос интересны деяниями в период изменения климата. Колос правил в конце IV века, а его преемником в V веке был Князь. Именно в годы Внука Колоса началось новое переселение народов, названное великим. Колос смекнул, что народ опять повалил не зря. Верные духи предков, видимо, так надо думать, сообщили Колосу причину переселений – холод. Надвигаются очередные холода. Идти от холода, значит, идти от своего Храма Богов, от своего Бога Рода. Народ, созванный на собор, решил перенести и эти холода в Горынях, сколько бы веков они не свирепствовали. Тогда-то Колос и распорядился запастись чернозёмом, скупая его по смешным ценам. Действительно, в те времена это было впервые для жителей среднесеверной стороны Руси. До этого торговать срезной землёй никому не доводилось. Кроме купли земли, её резали сами горыничи в благодатных местах. Задача – растить урожаи на прок, умножая пашню лесом и го́рами. Позднее, когда вернулись к землепользованию старыми наделами, новые деляны сгодились в иных целях. Другая задача – делать зернохранилища на века! Они давно сделаны. Кроме того, каждому роду было определёно обновить запасное место в тёплых подземельях, которое повелено благоустроить новыми полатями и очагами, ходом и выходом, местом содержания домашнего скота и доступом к запасам дров и корма. Откуда взялись подземелья? И тут очень интересные записи. После добычи золота якобы остались пустоты. В них, когда приходится жить по нужде, ещё выколупывают самородки. Благо, что к золоту здесь равнодушны, насмотрелись на своих золотых богов. Точнее сказать, они понимали золото лишь в своих богах. А так бы, как в остальной России, славной черными археологами, сто раз бы перекопали пустоты в поисках отдельных кусочков золотоносной породы. Более важные свидетельства сообщают, что подземелья существовали до прихода Горыни и Дубыни. Почему подземелья правильной формы? Будто в небольших комнатах жили более ранние люди, сказать никто не решился. Были ли эти подземные жилища вырыты для спасения от холодов или в них спасались от других, очень опасных катастроф? Ответ на этот вопрос дал бы разъяснение о биопатогенной природе гор селения. Вместо разъяснения одни предположения. Наследовавший Внук Князь усилил заботы своего деда. Он лично проверил зернохранилища. Неугодные по предмету пожара и грызунов, а также устаревшие хранилища переделывались. На всякий случай их было несколько в каждом роду. Кто знает, может быть, обустройственные работы горыничей в будущем будут тоже исследоваться на предмет исторических причин геопатогеники. Ещё каждому дому вменялась обязанность изготовить свой чум по образцам ближайших соседей с севера. Боевые выходы княжьей дружины имели задачу скупать пилы и топоры у населения, их неприкосновенный запас сохранялся и обновлялся. Морозостойких домашних животных завели веками раньше. Только коз не любили. У горынян сохранялась к ним генетическая неприязнь. Козы, видите ли, съели всю растительность в Ханаане и от них, несмотря на пользу их молока, решительно избавились… У них этот Ханаан славян течёт в крови и сочится потом. Никогда они его не забудут. А живут в России. Заслугой Князя записали его повеление закреплять имя погибшего воина дружины табличкой на Площади богов. Когда табличек было немного, затея Князя не казалась значительной. Но потом имён прибавлялось. С Отечественной ХIХ века прибавилось два десятка. С этого момента Площадь Богов стала именоваться иначе – Площадь Богов и Героев!

Но зачем Князь скупал ещё девок, сначала не было ясно, ибо это было впервые. Шедший на запад люд охотно менял свою лучшую дочь или двух дочерей на лошадь не лучшей породы. Потом, когда морозы ударили, люди и звери, руководствуясь инстинктами продолжения рода, ушли в тёплые края. Одни для выживания, другие для торговых промыслов. А пирамида руководствовалась разумом Бога Рода. Через некоторое время, после установившихся диких холодов, из пирамиды пошёл пар, а Площадь Богов оттаяла в той степени, что стала покрываться травкой. Из недр земли стали выходить энергопотоки спасения. Внук той поры распорядился выставить на пространстве Площади все домашние чу́мы. Тогда никто не мог бы выговорить игриво-страшный оборот насмешников: чуму на ваши чумы. Свети́ла на плечах богов и шаровая молния в руках Перуна засветились ярче дневного света, и люди вспомнили, что у них недорасходована купленная земля. Её перенесли на Площадь и разложили возле своего чума. Это был крохотный участок, если его можно назвать этим словом. Точнее, это была грядка. На ней стали выращивать исключительно лук и чеснок. И они росли и спасали от всяких болезней. С тех пор место этих бывших участков закрепилось за «своим» родом. Собираясь соборовать или праздновать, селяне шли на своё место, и никто не мог согнать их или подвинуть. Звери каким-то образом прознали о потеплении в Горынях, и часть из них возвратилась домой раньше мужей. Такова была воля богов – звери пошли на пищу людям… Но тут произошла самая сокровенная тайна. Во-первых, купленные молодые женщины пригодились как верные работницы, считавшие счастьем остаться в устроенном селении. Но с ними случилась странность. Впрочем, это была общая странность. Сначала забеременели куплянки. Вслед за ними понесли остальные бабы. Когда, с наступлением сезона весны, однако не в потеплевший край, домой возвратились мужья со своими товарами, они увидели у своих родненьких баб бремя, готовое к освобождению. Стали подсчитывать числа и дни. Совсем неточно, но выходило, что мужья – однако папы своих младенцев. Чего не могли сказать о куплянках. Из мужиков оставался лишь Внук и на него стали коситься. Бабы развеяли подозрения, но тайна в виде неразгаданного чуда была записана в анналы памяти селения. В летописях не сказано, по какой причине куплянки беременели. Лишь повитухи, принимавшие роды у девственных куплянок, догадывались, в чём дело. Но свои догадки оставили при себе. Мужиков-то не было, а Храм Бога Рода, как и отсутствующие мужики, был вне подозрения. Женщины любили сходиться в Храме по праздникам и по вечерам. И грелись, и делились известиями, и просили богов быть милостивыми к их мужьям. Было столько много свидетельств в пользу целомудрия жён, что подозревать саму пирамиду было бы верхом безумства. Придёт время, причины выяснятся, но тогда было много скандалов, хотя, в конце концов, утряслось и это. Плохо ли ладно ли, холода пережили в чумах, разбитых на тёплой площади. Свой дом был местом работы зимой и летом, потому что и летом стояли зимние холода. А в чуме при своей грядке было терпимо. Записано, как спасались во время морозных зим от голода. Не только стреляли из луков дикого зверя. Вырубали лёд в реке до дна, кругами или квадратами, не важно, и потом по частям выковыривали изо льда мороженых рыб. Написано, что оба рукава речки вырубили и съели… Другим способом лёд на салазках тащили домой, во дворе рубили, куски грели, на этой полезной воде варили, её же и пили. К слову, куплянки затем разошлись по мужьям в своём селении…

Множество осевших и заросших курганов по всей поверхности Земли, не обходя Россию, это – всё бывшие пирамиды, разрушенные вандалами от политики и религий, но сооружаемые для общения межпараллельных жизней. Для кого-то это и поныне не более чем лженаука, но селяне покидают свой Храм просветлёнными. Им долго сопутствует понимание тех проблем, которые они разрабатывают благодаря озарению в пирамиде. А Внуки Горыни владеют тонкими технологиями, сообщёнными им всё в том же Храме Богов. В отличие от мифа о Геракле, где он подпитывался от земли, селяне подпитываются от своих предков в Храме Богов. Они словно подзаряжаются нравственной и духовной энергией от духа своих предков едва ли не как сотовый телефон от электросети. Где нет подобного способа подзарядки, там человек и его личность опустошаются. Мысль о пирамидах Стругацких состояла в том, что нет зданий прочнее пирамидальных. Зерно, высыпанное из мешка, не ложится ровным слоем, но образует коническую пирамиду. Каждое зёрнышко цепляется за другое, стараясь не скатиться вниз. Так же и человечество. Если оно хочет быть неким целым, люди должны держаться друг за друга, неизбежно образуя пирамиду. Мысль Стругацких не конечная. «Апофеоз войны» Верещагина представляет собой тоже коническую пирамиду человеческих черепов. За каких людей держаться, чтобы уцелеть? Держаться за подонков в смокингах – это и будет тот апофеоз. В Советском Союзе подпитывались от высоконравственных художественных произведений. В современной России питаются от гниющего доллара. Наконец, следовало бы один раз хорошенько запомнить: египетские пирамиды, как и все пирамиды Земли, были созданы не фараонами. Они сооружены до фараонов. Фараоны, в лучшем случае, обкладывали пирамидальную скалу известняковыми плитами, сооружая между скалой и плитами ходы сообщения, комнаты обмана, наконец, усыпальницы. А недоумки, возомнившие себя хомо сапиенс сапиенс, пришли к пирамидам тогда, когда они тысячи лет назад уже стояли до них. Они пришли к ним надругаться над ними, то есть, чтобы разграбить, разрушить и осквернить. Фараоны, не все, а лишь некоторые из них, приспособили пирамиды в качестве усыпальниц своего бренного тела после обязательной смерти, чем нанесли им вреда ещё больше разбойников и грабителей. Также не исключается, что фараоны не строили и городов. Самые древние египетские города построил кто-то другой, до фараонов. Непростой вопрос, кто соорудил пирамиды и города́. Их построили предшествующие цивилизации, предположительно атлантическая цивилизация, а фараоны откапывали их в песке. Такое мнение существует в Горынях. Откуда взялось это мнение у горыничей, они не знают, они ведают об этом ещё в материнской утробе. Дескать, их соорудили существа, владеющие силами духа, находившие удобные возвышения местности из прочного материала. Внуки Горыни тоже склонны к предположению об атлантах. Это их рук дело в Америке и в Египте. Придёт время, когда Атлантический океан, носящий имя атлантов, обнажит истории их собственные пирамиды, предположительно, более грандиозные, чем те, которым приписано имя Хеопса. К сожалению, как раз о тех людях мы ничего не знаем. Кроме того случая, которым воспользовался человек, умом вязы вяжущий, по имени Милан Горыня, соорудивший свою пирамиду с помощью духов предков. Не сам он соорудил пирамиду. А ему поставили пирамиду. Случай таков, что именно Горыня, соотносясь со своей энергетикой и с энергетикой местности, нашёл место, где должна была возникнуть новая пирамида. В крайнем аспекте, случай дополняется тем, что именно человека Горыню духи выбрали для того, чтобы с его именем увязать возникновение новой пирамиды. Позднее кому-то было очень надо, чтобы о Горыне помнили лишь одно, что он орудовал глыбами гор. А вывод мистический: пирамиды не строили, они возникали по воле Творца для нужд общения меж параллельных миров. И не только. Главное назначение пирамид – возрождение жизни. Даже полуразрушенные, они ещё выполняют свою задачу. Время от времени мы, или наши потомки, будем свидетелями возникновения новеньких пирамид в местах для нас неожиданных. А если их всё-таки строили, то с помощью сил небес. Если это подтвердится, наука станет искать всё что угодно, но не руку Творца. И современные религии сникнут? Они быстрее науки приспособятся к новому. Они никогда не согласятся с тем, что не церкви, не синагоги и не мечети живописуют Творца, а языческие пирамиды, символы истинной и единственной веры. Веры без приношений. Попутно напомним, что вера и религия – это разные явления и образования. Точное летоисчисление истории следует вести со дня массового явления пирамид народам. Может быть, наука когда-нибудь освоит и эту новость. А пока наука ответила бы на вопрос, кто выкопал подземелья, полные золота и не воспользовался им на месте возникшего селения Горыней?

Из других Внуков выделяется Внук Стезя́, как дорожный строитель торговых путей к селению. И до него строили. Но Стезя удлинил дороги чуть ли не до полста вёрст и обустроил их, насколько было возможно. Он придал им новую жизнь. Вдоль дорог стали селиться несчастные путники, злодеи и выходцы из деревень. Возле них возникли целые поселения. Для оживления торговли дороги имели неоценимое значение. Внук Стезя тоже «привёл много» мужей большой силы, которые 10 лет строили сте́зи, за что их кормили и оплачивали труд. А потом им сказали: «Идите». Но они не захотели идти, и их на равных взяли жить к себе. Внук Отеч записан, как установитель законных браков и охранитель устоев рода. Внук Толк славен, как некий философ, упорядочивший историю происхождения селения и записей в родовых книгах. Внук Корень ужесточил осёдлость и навел порядок с отселенцами. Внук Простой, именем Ярислав, заметен, как сторонник умеренной благостной жизни. Ему досталась непростая доля встретить великого князя Ярослава Всеволодовича и сопровождающее его лицо. Кого, узнаем позднее. Внук Сумрак – усмиритель новой смуты. Внук Молвень известен, как самый красноречивый Внук. Внук Макуша, затем Внук Верх основали мнения о наследственной власти Горыничей. Мнения этих Внуков хранятся в памятных книгах, но Выборы продолжаются ровно два раза в сто лет. Внук Алый нравился, как приятный и красный Внук. Внуки Барыш и Бык тоже умелые торговцы. И всех не назовёшь. Кто хочет узнать и увидеть всех Внуков, может знакомиться с их изваяниями, устроенными в Аллеях Внуков.

Пирамида во все времена древнего мира олицетворяла символ веры и духовной связи людей с богами. Это первая опора людей на смысл своего существования. После важности веры существует вторая опора смысла жизни, не менее осязательная «пирамида», пронизывающая весь общественный организм наподобие тока крови от пят к голове по кругу – это собственность. Она служит главным вопросом бытия людей и власти. Собственность и должность, прирастающая собственностью после веры, – это и есть кровь сообщества. Эта кровь пронизывает функции управления (распорядительности) и исполнения. В Горынях не был принят господствующий повсюду древнеримский рабовладельческий институт собственности господ и рабов. Да и как бы он мог быть принят, когда Горыни возникли раньше Рима? В Горынях не было и нет частной собственности. На первый взгляд, у них нет никакой собственности, кроме своей. Когда продерёшься через заросли всех оттенков собственностей, тогда приходит понимание их правовой функции. Личная собственность на самом видном плане. Здесь существовали и существуют разные формы собственности, которые прекрасно ужились в одной правовой системе, существующей более трёх тысяч лет. Личная собственность, коллективная собственность и местная (общая, общенародная) собственность переплелись без выхода, но всё же в них есть свои входы… Жилища, то есть дома-терема – личная собственность рода. Приусадебное хозяйство (огород и постройки) – личная собственность. Сельхозмашины и транспорт – то же самое. Не говоря о мелочёвке в виде компьютеров, приборов связи, луков со стрелами и прочее-прочее. Половина урожая с земли – это личная собственность. Половина доходов с торговли – это личная собственность. Внуку идёт в доход личной собственности одна десятая всех отчислений от второй половины с земли и одна десятая с третьей части торговых отчислений (2/3 с третьей части – идут в казну). Дань Внуку в обычаях Руси. На покорм дружины и князя собирали «полюдье», полюдную дань с народа, «оброк куницы и полюдной пшеницы». Отцы церкви собирали дань при объезде епархий – это называлось «подъездом», что равноценно полюдью.

Родообщинную (коллективную) собственность составляет земля, именно 200 га, сдаваемые в аренду (временное пользование) каждому роду по договору о половине половин. Местную (народную) собственность Горыней представляют лес, река, школы, парки, дороги, мосты, Аллеи Внуков, все производственно-технические и научно-экспериментальные учреждения Горыней, включая завод по производству луков, научные лаборатории научного центра, гидротурбины, конезавод и другое. В распоряжении Совета селения казна и общественный фонд, сбор половин урожая с земельных участков, все финансовые вопросы местной собственности, одна треть от родовой торговли и прочее. По сложившемуся обычаю, казной заведует сын Внука, отец будущего преемника Внука. Тоже большая должность, склонная к обогащению. Но опять-таки к чести Внуков казна ни разу не разбазарилась и не разворовалась. Но не эта деталь, прежде всего, интересна. Интересна централизация казны, давшая через многие тысячи лет еврею Марксу возможность включить пункт о централизации капитала в Манифест Коммунистической партии… Три или пять десятых от второй половины с земли идёт в налог государству (раньше – городам-вассалам). Из общественного фонда производятся доплаты работникам, содержатся школы, дороги и прочее. Если в налоги уходит меньше учётных сумм, то они, как и все недорасходованные и некоторые другие суммы, образуют страховой фонд, рассчитанный на лихолетья. Но чьё золото, из которого вылиты боги? Принадлежало ли оно Внуку, поскольку боги стоят у Храма? Или это золото было общинным, золотом племени? На этот вопрос нет чёткого ответа. Скорее всего, золото было телом богов, а боги не могут быть чьей-то собственностью. Золото богов было «нашим» и, видимо, этим сказано всё. А Храм Богов? Очень сложный вопрос, который не любят задавать себе сами горыничи. Де-факто Храм Богов, воздвигнутый Миланом Горыней, как пирамида, наследственно принадлежит Внуку на правах его личной собственности. Но поскольку Внуки благосклонно используют его в интересах общины (оздоровление, хранение Книг Памяти, духовное причастие с духами предков и с самими богами), то он как бы есть местная собственность. Пока не доходило дело до раздела собственности, проблем с Храмом Богов не возникало, если не считать корыстных попыток отдельных горыничей присвоить себе функции служителей Храма. Внук допускал в Храм Богов соплеменников для поклонения богам, для оздоровления, для хранения Книг Памяти рода. Внук был жрецом племени, но это название не привилось к Внуку так крепко, как Внук. Внук – это всё. Он и вождь, он и бог, он и жрец, он и главный судья. Внук со всеми вытекающими и втекающими обстоятельствами. Сила Внука в том, что ему подчинялся Дух пирамиды. Ему одному. Восходит наследник – Дух пирамиды служит новому Внуку. Для нашего слуха это звучит необычайно. Но для горыничей это привычно, потому что Дух Бога Рода как бы считается основным орудием власти Внука после собственности или вместе с ней. Вся биопатология считается проявлением Духа пирамиды, Духа Бога Рода, Храма Богов. Никто не может проникнуть в Горыни благодаря поясу недоступности. Но, когда являются важные гости, Дух, по согласованию с Внуком, пропускает гостей и выпускает их. Неугодные Внуку люди могут почувствовать за своей спиной стену, которую они никогда уже не преодолеют. Это мистика, с которой сжились в Горынях, которой не придают значения, но всегда знают о ней и иногда пытаются противиться ей, но она тотчас даёт о себе знать. К своей чести Внук редко пользовался своим орудием. К этому тоже привыкли и тоже считают, что его как бы и нет. Ко всему, у Внука могла быть дружина, и он мог вести военные действия. По силе своей власти Внук превосходит все вместе взятые представления об абсолютной власти. И в это же время никто этой власти не замечает.

При некоторой невнятности их рассуждений о собственности здесь действует закон прави: во всём правило, порядок, правда, всё разделёно и разграничено. Вот ваши 200 га, вот ваши межи, вот ваш участок леса, вот ваш участок дороги (улицы), вот ваш участок реки, луга, озера и т.д., за которые каждый род отвечает по содержанию (санитарные вырубки, освобождение от мусора, поддержание экологического равновесия природы). Вы можете содержать своё бортное хозяйство на своём участке леса, но вы не можете здесь охотиться или ловить рыбу в реке – это прерогатива хозяйства Горыней, итог с которого распределяется через торговую сеть по низким ценам. Всё перечисленное повествовательным способом, переплетённое органами управления, верой и общинными интересами, возможно, составляет русское право, существующее в Горынях в нерасфлаконенном виде три с лишним тысячи лет. Русское право либо свободно от судебно-принудительной надстройки, либо эта надстройка выражается облегчённой формой, как это принято в Горынях – деятельным институтом Старейшин. В сущности, с этого начинается принцип длительного явления Горыней, подчинённых не воле каких-либо индивидов или индивида, например, Внука, но действию организационно-эконо-мических закономерностей особого рода. С этого начинается и продолжается, обволакиваясь другими закономерностями, историческая жизнь Горыней. Таким образом, горы горыней не рушатся потому, что они стоят на опорах горыничей: 1) устои (культура, язык, обычаи, традиции, вера); 2) право собственности; 3) самоуправление – вечевой строй; 4) единый налог; 5) династический надзор и гармоничное руководство; 6) мировоззрение и Языцы. Последнее никому неизвестно при всей открытости и очевидности родноверия – их приверженность к прави и яви, что послужило закреплением за ними общего признака правиславия. От православия они отличаются одной буковкой, но эту буковку изменили христиане, вышедшие из правиславия и отделившиеся от него. Неизвестность связана с тотальным уничтожением Языцей, свода русского целомудрия, русских веж, кода русской культуры! О Языцах позднее.

Русский народ, по М. В. Ломоносову, формировался 4000 лет. И это верно, когда можно подтвердить опытом 3000-летней истории Горыней. Может, ещё что, но пока и замеченного достаточно, чтобы начать понимать это интересное селение. Остаётся заключить, что Внуки, как и горыничи, богаты. С веками их богатство умножалось и умножалось. Естественно, оно ждало исторического часа, чтобы материализоваться в какое-то рукотворное чудо огромной стоимости. Каждый род селения непомерно обогащался с половины своей земли и с половины своей торговли. Но, как уже сказано, это была личная собственность, никому не доступная, даже Внуку, которая тоже ждала своего часа…

Сражения

Это были их последние слова. Он расставил фигуры и, торжественно привстав, подарил ей белую пешку; она любит белое. И они умолкли. Григорий сразу понял, что перед ним зубастый Мастер. И с большой теплотой о себе подумал: «Хорошо, что пива не выпил…» Он по опыту знал, один глоточек пива влияет на остроту интеллекта – острота притупляется, интеллект меркнет.

Елена играла быстро и технично. Она разыграла испанскую партию, дающую в дебюте преимущество белым. После завер-шения дебюта можно было увидеть, что чёрные до сих пор делали ходы, к которым их вынуждали действия белых, так как белые сохраняли инициативу. У белых было небольшое позиционное преимущество, потому что их фигуры были расположены несколько лучше, чем фигуры чёрных. У белых король сделал рокировку, в центре доски находилась пешка, хороший слон, поскольку большинство пешек было расположено на полях противоположного цвета, а ферзь доминировал в центре доски, поддерживаемый королевской ладьей, которая готова была занять открытую вертикаль. Черные же ещё не сделали рокировку, у них были слабые сдвоенные пешки на вертикали «с» и ограниченный в своей подвижности ферзь. Однако они сохранили двух слонов и пешечное преимущество на ферзевом фланге, которое сулило черным преимущество в эндшпиле. Сумеет ли Григорий реализовать свои амбиции, сражаясь с опытным соперником или соперницей? У обоих партнёров, кроме амбиций, были развиты волевые начала, каждый из них был сильный боец. И каждый играл за свою цель. Если Елена на словах играла за победу из принципа, то Григорий играл за свою судьбу, ибо он сразу влюбился в эту ясную девушку. Но, может быть, на каком-то этапе техничность Елены стала переходить в её слабость. Надеясь на известные ей окончания, она передоверялась технике, в то время как Григорий, очевидно, тоже зная о вариантах тех окончаний, играл самостоятельную партию, нисколько не доверяясь испанскому авторитету. И, мало помалу, преодолевая острое сопротивление белых, черные овладели инициативой в конце и, хоть и с трудом, выиграли! Не веря результатам игры, оба тяжело переводили дыхание, словно после борьбы за овладение девственностью… Не осознавая значения первой партии, Елена вскричала:

– Ставь фигуры, я тебе покажу!

– Остынь, девочка. Сначала щёчки. Гони щёчки для поцелуя…

– Не дам…

– Как это! Ты выходишь из игры?

– Нет, но…

– Тогда будем следовать договору.

– Тогда сам дотянешься…

– Зачем тянуться, я и подойти могу… – Он пересел на её полку, взял девушку за плечи и… встретился с её глазами. Они пронзили его серой глубиной с прозеленью и чистотой завершённого рисунка. В этот-то миг он особенно понял, точнее, не понял, а сильно почувствовал, что любит Лену, и что зря он торгуется за промежуточные условия – его волевая твердыня шатнулась, он почувствовал кружение головы. Поцелуй, к его счастью, оказался не выразительным, если не сказать, что неумелым. Поскорее он ретировался на свою полку, не пытаясь доказывать, что целовать он умеет.

– Прошу пару минут на перекур.

– Да ты еще куришь?! – сыграла она изумление или действительно не выносила куряк.

– Нет, но игра серьёзная, я не могу позволить себе беспечного проигрыша… – То было лукавство. Он просил минутный тайм-аут для восстановления психики, поверженной во время неуместного поцелуя. Если Лена поняла бы его состояние, ей бы не грозил проигрыш в третьей партии, то есть после поцелуя в губы за вторую партию… Но неизвестно, поняла ли что-нибудь шахматистка, согласившись на кратковременный перерыв?

– А ты пока подкрась губки, чтобы мне было приятнее целовать их после второй партии! – хорохористо заявил он, выскакивая из купе к окну вагона. Но он уже, поняв свою ошибку, стелил гонором мостик для отступления, яснее сказать, к отказу целовать, дескать, перекрашенные губы спортсменки; он боялся нового стресса чувств.

Две минуты скоро миновали, и они углубились в новую партию. Он любезно отдал ей снова белый лагерь войск. Она приняла белый цвет как букет белых роз от джентльмена. И они начали. В перерыве он опять не догадался зайти в своё купе за сорочкой. Бессознательно ли он предоставлял красавице созерцать свои мужественные бицепсы и вдыхать запах своей мужской силы? Кто знает, не этот ли фактор будет влиять на исход поединка? Ведь в важном поединке муха мешает. Сколько историй, связанных с капризами гроссмейстеров по поводу мелочей! Одному мешает разгуливающий после хода партнёр, другого раздражает колдун партнёра, сидящий якобы в партере, третьего бесит конфетка, которую сосёт девочка в зале… Именно Фишер сделал девочке замечание: «Девочка в седьмом ряду, прекрати сосать конфеты!» «Да я всего третью взяла», – оправдалась девочка. «Не третью, а седьмую, маленькая лгунья. Думаешь, я не считаю»?..

Она сделала ход е4, на что он ответил ходом с6. Потом последовали е5 и Сf5, что и определило защиту Каро-Канн. Своё название начало партии получило по именам двух известных шахматистов XIX века Г. Каро и М. Канна. Вне зависимости от шахматных авторитетов, борьба ожесточилась невероятно. Черные оригинальным образом осуществили подрыв пешечного центра белых, не заботясь о развитии своих фигур. План Григория заключался в организации надёжной обороны при наличии солидной пешечной структуры ещё до того, как начнутся атакующие действия. Два первых хода Гриши определили его выбор данного дебюта. В перспективе у черных, то есть у Гриши, были шансы контролировать центр ходами пешек на с5 и f6. Эти ходы он провёл и стал созидать тот момент, когда его хитрость окажется эффективной

И он добился своего. Крепость белых после размена ферзей становилась всё слабее и слабее, пока не наступил момент, когда Елена положила короля на доску, что означало сдачу второй партии. Они уставились друг на друга, не находя слов для выражения пыла. Он не торжествовал победу, а боялся напомнить о поцелуе губ. Неизвестно, чего боялась она. И боялась ли она чего-нибудь?

Пантеон

Велика Россия и люди в ней хотят быть большими или великими. Или знатными. Или узнаваемыми. А лучше уважаемыми и любимыми. И так от края до края земель русских. Пока велика Россия, она существует. Даже повара и официанты знают, что любая мелочь должна работать на имидж великого государства. Пока люди хотят быть большими или великими, знатными, узнаваемыми, уважаемыми и любимыми, они существуют. Надёжно, осознано или счастливо. Может быть, это основной смысловой закон жизни людей и государств.

Россия эпохи Ельцина – жалостная страна передела и беспредела, где не хватает элементарного алатыря… И люди в эту эпоху в большей части были жалкими, растерянными, погибающими. Лучшая часть из них умерла как во время чумы.

А тут какое-то процветающее, затерянное в веках и в горах селение, которого, вместе с его людьми, никто не знает. Это селение Горыни. Не знают и, слава богу. Почтовая корреспонденция приходит в Горыни с литером «Г» на районный центр Онучи N-ской области. Место рождения детей записывают тоже на данный районный центр. Это с дальним прицелом властей, чтобы не вычислили характер человека по характеру самого селения Горыни. И эта вся «открытая» информация о Горынях. Почему? Может быть, здесь располагается секретный научно-технический центр? Может быть, здесь живут снежные люди? Или здесь огорожено в три ряда колючей проволоки опасное учреждение современного ГУЛАГа? Нет, нет, нет. Ничего подобного здесь нет. Здесь живут нормальные русские люди со всеми своими проблемами, как и другие люди. Но это с одной стороны. Со всех других сторон здесь много чего не так, как у других людей. В некотором роде странности начинаются с того, что здесь живут только русские люди. Других национальностей здесь нет. Есть сотни татарских, мордовских, немецких и иных обособленных селений, где живут люди только данной национальности. Были и сотни чисто русских селений. И ничего странного в этом вроде не видится. Кроме того, что такого вроде бы не встречается. Вечно среди русских обитают украинцы, белорусы, евреи и другие национальности. В крайнем случае, хоть один-два человека нерусских, но есть. Вроде странность. Но странности нет. Вспомним слова мифа. С Миланом и Любаном шли словени, русы, скифы, сколоты, сарматы, может быть, и другие. Все разные, а речь у всех русская… И дивились тому, как много земель, населённых руссами. Стало быть, племена были разными, а язык и территория общая. И сплотились эти разные люди разных племён в одну русскую общность. Так что с прошлым странности нет. Они начинаются в настоящем.

С вымиранием «неперспективных» деревень погибли тысячи русских селений, вместе с единицами тех национальных вкраплений. Уже в начале ХХI века стало невозможно зарегистрировать не просто русское поселение, но и любую организацию, защищающую интересы вымирающих русских людей. Могла бы племенная русская община зарегистрироваться в данное время? Это риторика. Горыни не регистрируют с 17 года ХХ века, но по другой причине. В Горынях так и остались жить одни сплочённые своей историей русские. Русские, получившиеся от смешения родственных языков. Но пока не будем говорить об истории. Потому что считается, будто горыничи живут в геопатогенной зоне, в которой другие люди, кроме них, жить не могут. Потому что, какая история, если живут в патогенной зоне? Правда, эти люди живут здесь давно, и они привыкли здесь жить в этих геопатогенных условиях. Значит, нормальные? Со стороны всё равно – это не обычные люди, а люди, которых, в сущности, нет как цивилизованной общности. Многие так считали и многие так бы хотели считать. Но – это крепкая сплочённая общность руссов, поставившая перед собой важные цели жизни. Первыми из этих целей были земледелие, охота и рыболовство, и рачительное пользование лесом. Это были основания, с которых они начинали, и которыми они пользуются до сих пор. Домоводство как бы встраивалось в эти основы, становясь их фундаментом. С перестановкой акцента на обучение и воспитание детей пошла их культура. Поэтому никто из селян не сказал о себе, что Горыни живут дикой жизнью, или что они живут неисторической жизнью. Горы расширяют зрение и возвышают мысль. Они понимали себя как часть Руси и часть России, и что они служат им. Следовательно, они часть российской истории. К тому же, в Горынях существует своя история, представляющая их маленькое могущество, прирастающее к российской истории. Откуда пришли. Когда. Чем живут. Что за люди. Об этом написано в их истории. Селяне говорят, что их селение существует более трёх тысяч лет. И не просто говорят, а всё записано и хранится в двух экземплярах. Они называются Книгами Памяти. Один экземпляр относится к каждому родовому дому горыничей. Другой относится ко всему селению. Оба содержатся в Храме Богов. Оба экземпляра неизменно пополняются новыми страницами жизни отдельного рода и всего селения в целом. Но не абы какими новыми страницами пополняются экземпляры. Лишь исключительно славными, признанными авторитетными людьми и отмеченными наградами. Только такими страницами. Когда впервые узнаёшь о летописях селян, возникает горячая мысль: ну, вот где, наконец, можно раздобыть секреты всемирной истории! Увы. Здесь много чего из большой истории. Но исключительно в её части, касающейся жителей Горыней и людей, сопричастных им. И откуда бы им знать о мировых событиях, когда они со своих гор и из своих лесов никуда не вылазили? Ан нет, ещё как вылазили. Торговля горыничей шла со всеми сторонами света. И торговля была единственным источником «новостей» и «последних известий». Охотников – купцов было много. Они подчинялись одному, но строгому закону. Из того, что привёз, одну треть отдай в фонд общины. Почему не половину? Половину половины составляют дорожно-разбойные расходы, приравненные к налогам. За пользование землёй тот же закон – отдай половину половины в налог, другую половину половины – в общину. Полную половину бери себе… Именно здесь растёт корешок наших шуток о стакане, наполовину пустом или наполовину полном.

Селение – это название местожительства горыничей. На самом деле – это крупный и крепкий малоэтажный город с разветвлёнными службами. Город строен по радиальной системе. Внутри огромная круглая Площадь Богов и Героев Горыней с центром Храма Бога Рода или Храма Богов. От центра расходятся четыре дороги. Они образуют равносторонний крест. Этот крест является общим символом всех ветвей христианства. Они позаимствовали его у третируемых ими язычников. Все древние города строили площадь с четырьмя концами – выходами из неё. Они копировали галактику. Все древние города были языческими… Кощун о первопращурах сообщает: «Площадь огромная, с коврами цветов и отдельных берёз и сосен, да с чашей – запрудой, словно сказочгым озером». Цветы не переводятся, однако ни отдельных деревьев на Площади, ни озера-запруды вокруг Площади не существует. Озеро-запруда есть в другом месте, с которого, может быть оно попало в кощун. На Площади Богов и Героев хватает других реликвий. На Площади собрались все боги русских язычников, изгнанные с древних пространств Руси и России. Все боги вылиты из одного золота. Золотой запас Горыней состоит из золота их богов. На своих богов горыничи золота не пожалели. Как известно, это произошло в правление Внука именем ЗОЛОТО. Важным гостям горыни объясняют, что их боги выкрашены бронзовой пудрой (бронзянкой). Не важных гостей в Горынях не бывает. Скульптуры богов разбиты по группам. Центральную группу возглавляет Бог Род. Его не сразу увидишь. На большую скалу, неизвестно, как оказавшуюся на Площади, точнее, на одну из её мощных граней Бог Род опирается своей спиной. И теперь Он уже весь на виду – могучий, вместо усов и бороды белые облака; но глаза Бога всевидящие, смотреть в них невыносимо, ибо они сами вглядываются в тебя. Ныне Бог Род выходит из тени невежества и забвения. Но не благодаря пантеону Горыней, а благодаря пробуждению русской веры. У одного плеча его стоит сын – бог Света и бог Спирали (Витка) Световид (Световит), а у другого плеча стоит – бог Сварог, другой сын Бога Рода и бог Неба-Земли. На плечах Сварога сидят птицы, одна птица – Сокол, другая птица – Журавль. В руках или на руках Световита тоже две вещи. На правой руке намотана спираль (конечно, золотая), в другой руке – рыба с хвостом русалки и головой женщины; впрочем, русалок так и изображают. Горыничи убеждены, что спираль развития, как бы она не называлась иначе, в своём коловращении снимает и повторяет три главных пункта – Вещество, Дух и Время. В каждом пункте, в зависимости от интересов, можно выделить своё главное. Для горыничей своё главное в веществе – энергия, в духе – Бог Род, предки и память, во времени – история и бессмертие. Всё это они видят в руках богов, включая Световита со своими витками и океаном времени. Что касается рыбы в руке бога, то селяне убеждены, об этом у них записано в Книгах, что в жизни Земли был «рыбный» период, когда человек после первого потопа был рыбой, жил в море-океане. И этот период продолжался более «наземного» периода, в котором живём и мы. Подтвердится ли наукой, увидят да увидят наши потомки. На вершине скалы, прямо над Богом Родом сидит трёхголовая птица Гамаюн с женскими лицами. Горыничи говорят, что и «птичий» период тоже имел место в жизни планеты. Но ещё писано, что в трёх головах птицы якобы – триединый Дух бессмертия человека, его энергетическая сила, которая подпитывает самого Бога Рода и людей на Земле. Почему рыбы и птицы с женскими лицами – это, дескать, понятно, это исходит от красоты, которую Род передаёт людям через женщину. Но всякий раз боги заботились о том, чтобы красота русских женщин стала лицом Руси и России. «Белоличка, круглоличка, румяное личико».

Боги Солнца образуют другую группу из некоего венка. Тут Даждьбог, бог Ярила и бог Хорс. Обнявшись плетьми рук, они катят по своим плечам светило Солнца. Оно у каждого на горбу, а движения богов плечами показывают, что они перекатывают как бы одно светило. Светило переливается светом огня из одного шара в другой, с одних плеч на другие. И это потрясает людей, видевших эту картину впервые. В следующей группе богов стоит Перун, Стрибог и Конь. Перун с золотым усом. Перун самостен как отдельный бог грома и молнии, как бог электричества. Он держит в руке искрящуюся шаровую молнию. Она дополняет жути. Шаровая молния светится днём и горит ночью, освещая пространство Площади Богов и пирамиду. К этому не привыкнешь. Благо, что свечение скульптурного солнца и шаровой молнии происходит по желанию самих богов, то есть не всегда. Но всегда, когда в Горынях присутствуют важные гости. Рядом конь, вложивший вздыбленное копыто в другую руку бога. С боку коня, почти у приподнятого конского хвоста пристроился невысокий Стрибог, бог ветра. Ветер колышет кудри Стрибога. В целом скульптура Перуна состоит из золота, как и другие боги. Горыничи говорят, что их охватывает волнение при приближении к Площади: вдруг сейчас загорится! Но загораются редко. Однако все не раз это видели. Они убеждены, что Светила и шар молнии загораются по желанию Горынина Внука.

Первую женскую группу богинь составляют две Рожаницы: Рожаница Мать Сыра Земля, жена Бога Рода и Рожаница Мать Сыра, жена мужа. Богородица здесь не котируется, как избыточное представление мутерных отцов религий (мутер – мать, богородица). Богородицы нет у язычников. У язычников, словами Пушкина, своя Мария, с другим младенцем на руках. Бог Род сам порождает его, ёё и оно. Кто порождает, тот Бог Род. Кто порождаем – дитя природы. Порождаемое дитя приРоды не может быть ни им – Богом Родом, ни ею – Богиней, матерью Бога Рода. Такова азбука логики, понятая людьми тысячи лет тому назад.

Во второй женской группе хороводом, в живописных позах, представлены Жива, богиня жизни; Лада, богиня любви; Хора, богиня лета и спелости; Макошь, богиня дома, Доля, богиня удачи и две Зори, (утренняя Зорь Денница и вечерняя Зорь Заряница), богини женихов и невест. За хороводом лениво наблюдает, умываясь, одна обыкновенная (если так уместно сказать о золотой фигуре) кошка, а может быть, обыкновенный золотой кот. В глаза золотого кошака мастер тоже заложил искру бессмертия. Кстати, в любых глазах можно увидеть это же свойство. Все три животных, рыба и птицы являют собой ритуальную славу животного мира, обожествляемого горынями. Третьим животным стоит… Впрочем, не так. Отдельно, но парно, стоит бог торговли Велес, держащий за рог откормленного быка. Вот здесь и стоит третье домашнее животное, этот самый бык. Последнюю группу богов представляют Белбог и Чернбог, заведующие днём и ночью, навью и явью, их жесты обозначают полемику. Наконец, совершенно отдельно, как бы с боку припёка, лежит почти круглый, очень большой камень. Он тоже служит элементом композиции пантеона. Это славный-преславный горюч Алатырь, символ порядка и беспорядка. Стало быть, в Горынях два Алатыря? Не два, а три, очень похожие друг на друга. О третьем позднее.

Здесь два слова о русской символике. Её главными элементами служат Коло, Звезда Руси, пирамида и свастика. Кто-то не согласится и причислит к главным другие элементы. Спорить не будем, ибо есть много других, но названные – образующие другие. Всё подлинно русское – это солнечно круглое, венечное, восьмиконечное, пере/сплетёное, пирамидальное и свастичное. Гармония и причудливое разнообразие данных и других элементов разлиты на всех богах пантеона. К примеру, у Перуна сразу два знака – солярный и громовик; У Бога Рода два знака – солнечный круг – как великое коло, как космическое первояйцо и как дом Бога, и причудливая гибкая свастика, завязанная на шее Бога, с четырьмя бубонами на концах, она же – и знак рода людей; у всех богов солнца – коловрат, разящий тьму, символ солнца, и крест, наложенный на коло; у всех богинь Звезда Руси – восьмиконечная плетёнка различного исполнения и свадебник; Световит награждён тоже двумя знаками, но в одном, как в щите на груди, – он с двумя коловратами, правосторонним внешним и левосторонним внутренним; у Даждьбога тоже плетёнка Звезды Руси в сегментах коло; у Сварога – сложные узоры свастики в коло; у Зорей – кокошники с разными лобками, у вечерней – очелье, у утренней – оцелыш, признаки женщины и девушки и свадебник. Свадебник – это сплетение четырёх раскрытых колец, двух красных (мужских) и двух синих (женских), иначе сказать – это переплетение всё тех гибких свастик, в данном случае – символов продолжения рода. Важно знать Знак Прави – это восьмиконечная литая печать внутри коло. Коло всегда венец солнца РА. Пирамида всегда в сочетании элементов треугольника (триединство рода – сын дед, сын-отеч и сын-внук) и квадрата (слияние треугольников – союз родов, селение племени, общество, народ). Крест хоть с загнутыми в ту или в другую сторону концами, хоть ровный крест, симметричный или нессиметричный – это всегда свастика. Так в Древней Руси. Так в Горынях. Слава разуму, этот крест-свастика – в Ордене мужества; этот крест-свастика наложен квадратом центра на коло в Ордене родительской славы. Всё, что беспасквильно круглое, с лучами солнца и с равносторонним крестом, то из символики БОГА РОДА, Родной Веры, Родноверов. То живёт Русь в России. Живёт Русь. Прокуроров не обучали основам древней русской культуры, поэтому они, видя загнутые концы, приходят в ужас «фашизма». Прямые концы они вообще не видят, не говоря о том, чтобы видеть в них символы. Использование символов против смыслостроения прави и яви наказывается богами (Гитлер).

Щедро виденное скупо письмом, ибо отличается от увиденного в воображении. Всё это неподменные русские символы русского духа и русской философии, творящие счастливое бытие. Однако история такова, что русские символы растащены другими народами, а русы – матрица всех народов, оказались самыми гонимыми и несчастными на земле. Гонимыми теми, кто, гоня других, изображает из себя самых гонимых на той же земле. Допустим, в Египет людей гнал холод обледенения, идущий с севера (Борея). Но из Египта и Ханаана русов выгнали обратно в Борею, а из Бореи погнали в Сибирь, крайнюю часть Бореи… Уж если их богов загнали на край неудобицы, то о чём говорить. Но тип жизни людей из Горыней олицетворяет известное по эпосу соответствие русским символам счастья. С жителями Горыней могут сравниться разве что датчане или японцы. И те, и другие, различаясь многим, как и селяне Горыней, оказались защищёнными от гонителей и расцвели по ширине своей воли. (Заметим, что вся северная часть Европы населена бывшими русами. Все их потомки – одного русо-рыжего милого облика. Они «вернулись» сюда после потепления климата).

В истории Горыней записано, что золото скульптур было добыто из недр горы в период Внука Золото. Тем большей хвалы заслуживает ваятель, изобразивший богов «настоящими людьми», в лучших традициях скульптурного египетского искусства, которому они благоволили, красивыми, мужественными, элегантными. А богинь изобразили не в духе красоток палеолита с грушевидными грудями и тыквообразными абдоменами, – они словно сошли с гимнастического ковра современной России – все молоды, фигуристы, красивы и отличимы одна от другой. Их прототипами, это очевидно, были сами родовые женщины племени. Они и теперь такие же. Какие? Круглоголовые… Это особенность горыней – иметь круглую голову коло. Другие формы голов им не нравятся. И животные рядом с ними молоды и свежи, будто только что с луга (конь и бык) или с охоты (кот), рыба из океана времени и все вещие птицы по-женски красивы.

Это сохранившийся пантеонат основных русских богов, выброшенный из русской культуры. Кто выбросил? Не упадёт ли слеза сожаления? Или всё-таки гордость в мнимой победе? Греки своих языческих богов вознесли на Олимп, и ими гордятся. У греков почётно хранится скульптурная голова Бога Рода – Вседержителя, возраст которой исчисляется с 8-го тысячелетия до н. э. А русский князь сбросил своих богов в Днепр, и наша элита тоже этим гордится. Они победили… И ныне отцы Русской Греко-православной Церкви твёрдо глаголют: «Мы традиционно ведём борьбу с язычеством». С каким? С шаманами? Нет. С Богом Родом. Но вести борьбу с Богом – Вседержителем – не избыточна ли отвага? Не опалятся ли крылышки? Некто, имя которого ныне не любят произносить, сказал: «Греки – наши учителя». А греки исповедуют православие, давшее имя (греко) нашей церкви. Каким же казуистическим мышлением следует обладать, чтобы понять эти хитросплетения?? Обладают… В послании св. апостола Павла к римлянам сказано: «…Язычники, не имея закона, по природе законное делают; не имея закона, они сами себе закон. Они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чём свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую» Рим. 2, 14—15. Одного св. Павел не ведал: есть закон у язычников, всегда был и всегда будет. Это и закон русского права, и Языцы, свод русского целомудрия, русские вежи, код русской культуры. Возможно, не мог св. Павел знать того, что законы язычников сознательно истреблялись. Однако несмотря ни на что администрация Бога Рода существует и её основными отраслями заведуют перечисленные персоны небесной и земной канцелярии.

Другим важным компонентом Площади богов и Героев служит большая школа Горыней в виде ступенчатой пирамиды. Это учреждение с несколькими подъездами, чтобы ученики не толпились при входе и выходе. Школа напоминает некий университет, где много людей и где никому не тесно. Школа образует угол улицы и одну сторону одного из концов дороги. Зданию школы присвоен указатель: 1. Ул. МА́ЛАЯ. Школа имеет свой парк, каждое дерево которого закреплено за своей улицей и за конкретным родом селения. Парк ухожен и процветает. На большом школьном дворе много веков сидят первопредки Милан Горыня и Любан Дубиня, высеченные их гранита и мрамора. Милан сидит на куске горы, Любан сидит на огромном пне. Они оживлённо ведут беседу, о чём говорят жесты их рук. На этой площадке двора, когда это нужно, происходят построения школьников. Площадь и школа дополняют друг друга своим многозначением. Площадь служит местом собора (вече) и празднеств. Школа олицетворяет собой политику Внуков, приближенную к богам. Но школа на Площади Богов – не единственная школа селения, поэтому о школе, как и о школах, речь впереди.

Перерыв

– Чего же ты сидишь? – спросила Елена.

– Отдыхаю. Жду новой партии, – лукавил он.

– А поцелуй? – напомнила шахматистка.

– Я не люблю крашеных губ, – признался хитрец, хотя то была правда наполовину. Он действительно не любил химическую лабораторию на лицах женщин и девушек.

– Где ты видишь крашеные губы? – уточнила вопросом девушка.

– На твоих губах… – отвечал он.

– Ты врун или кто? Это родной цвет моих губ. Косметику применять мне излишне… Тебе не остаётся повода уклониться от договора. Или мы засчитываем тебе поражение… – Стало ясно, что Елена поняла чарующее действие поцелуев на молодого парня. Она домогалась поцелуя сознательно, чувствуя, что может проиграть и третью партию. Ей было противно лицемерить, но еще противнее было подставлять свои проигранные губы.

– Ну, нет! Вот мы и проверим, какой это природный цвет! – Он вскочил, опять пересел на её полку и ловко запрокинул её голову. Что же ему оставалось? Выполнять пункт договора, представ-лявшего угрозу значительно более сильную, чем стакан пива? И опять эти пронзительные серые глаза с прозеленью. Он закрыл оба её глаза перстом, но они тотчас открылись снова, теперь они пучились пенистым смехом. Тогда он стал разглядывать губы. То были полные соты девичьих губ, не пуганных настоящими поцелуями, ярко-красного цвета. Он снял с вешалки её полотенце, проник им в её рот и сказал ей: «Послюни», – послюнявил его там, и начал оттирать её губы. Она душилась от смеха. Когда он стал оттирать и румянцы девичьих щёк, она уже содрогалась от смеха, но терпела его манипуляции. Стереть природный цвет румянца было, скажем, всё равно, что стереть аленький цветок с фарфорового блюдечка. Никаких следов помады не осталось на полотенце. Он бросил полотенце на полку с возгласом:

– Балда! А я советовал тебе подкрасить губы… А у тебя и щёки не крашены… – и впился в медовые соты губ. Стало ясно, целовать он умел. Длинный засос с лёгким повалом и они уже полулежали на её подушке, а он страстно упивался короткими глотками мёда. Наконец, она поняла, что для договора достаточно и оттолкнула спортсмена по поцелуям.

– Всё-всё, достаточно, приступаем к последней партии! – распорядилась заядлая шахматистка, идущая ради искусства в жёны к первому игроку, способному её обыграть. По всей вероятности, она тренерам и гроссмейстерам не предлагала подобных условий. Иначе давно бы гремела за каким-нибудь Полугаевским.

– А перекур?! Ты думаешь, я способен играть после таких поцелуев?! Или ты выигрываешь таким способом? Короче, я отойду не раньше получаса. К тому же я хочу есть. Давай чего-нибудь пожуём. Из гостей с пустыми руками не выпускают. Ставь снедь, будем обедать! – распоряжался он, будто дома родной женой. Странное дело, она не сопротивлялась. Тут тоже одно из двух: либо и на неё подействовали поцелуи, либо фактор проигрыша двух партий шокировал её сильнее физического воздействия. Она согласилась с тем, что и сама с утра ничего не ела и вынула пирожки с капустой и с мясом, и половину курицы. Он стал смешить её байками, и они незаметно подчищали её сопроводительные припасы.

– Почему ты присмирела? Была такая речистая. Или после игры с язычком плохо. Так это бывает. Один молодой гроссмейстер выиграл турнир в Праге. Его попросили произнести речь или хотя бы сказать тост. А у него клиренс врос в землю, скромен, робок, язык отсох. Тогда ему посоветовали: «Эй, парень, если не можешь говорить, не занимай больше первые места в турнирах»!

– А ты опасный игрок. Если и человек такой же, то с тобой надо быстрее расстаться. Что я и сделаю после третьей партии… – стала разговаривать хозяйка купе.

– Сомнительно. Теперь от меня не избавишься до конца жизни, если преждевременно не скончаешься за третьей партией. А такое тоже бывало. Один гроссмейстер умер за шахматным столиком, сердце что ли. Все любители шахмат были опечалены. Но нашёлся такой, кто заметил: «Не волнуйтесь, господа, у него всё равно была проигрышная партия». Так что, Елечка, сдавайся на милость победителю и мы сразу с поезда – в ЗАГС…

– Может, на прощание поцелуемся?.. – засмеялась Елена.

– А, плутовка! После третьей партии с нашей девственностью будет покончено. Сразу станешь моей женой, а ЗАГС – это формальность. Не охота проигрывать? Хорошему человеку можно. А я хороший… – они стали покатываться от его болтовни. Он чувствовал, что он Елечке нравится, и не упускал момента для усиления её первых чувств.

– Елечка, милая, честно, неужели тебе так уж страстно хочется обыграть меня и навсегда отшить от себя? Но ведь я же люблю тебя! Отшивать любовь не гуманно…

– Гриша, ты варвар, тебе дай пальчик, ты откусишь всю руку. – Это был первый раз, когда она назвала его имя, да не Григорием, а Гришей. Что-то за этим стояло.

– Неэ! Я буду вкушать тебя. Но ненасытно. По-моему, тебе тоже хочется ненасытности. Ну не будем же мы пить по глоточку. Пока не утолим всю жажду, мы будем пить стаканами… Согласна?

– Не провоцируй меня. Я не должна уступать ни тебе, ни своим чувствам, ни своим амбициям. Я должна выиграть. И, как ты выражаешься, отшить варвара… – И опять их совместный смех. Но она сказала уже о своих чувствах. Не должна, де, уступать своим чувствам. Такому доке, как Григорий, задача становилась менее трудной.

Между тем с пирожками и с курицей тоже было покончено. Григорий успокоил свою партнёршу:

– Не горюй, Елечка, доедем. У меня друг богаче графа Монте Кристо. Перейдём на ресторанное довольствие, это я тебе обещаю. Друг добр и надёжен, его не надо даже раскалывать, лишь намекнём. Кстати, знала бы ты, кто у меня друг. Никакого секрета, одна невероятность: он вождь племени в своём селении. Я сам, сколько дружу с ним, не могу представить, чтобы в нашей стране были вожди племён. А в своё селение он меня не берёт. Учиться вместе – пожалуйста, служить вместе – пожалуйста. Домой вот едем вместе, хотя раньше летали на его самолёте. А как бы поехать в гости – никакого привета, в смысле приветли-вости. Вот такой мой друг. Выдающаяся личность сейчас, а что будет потом, даже представить трудно. В свои двадцать два года он кандидат философских наук по связи. Не по той связи, которая является философским условием взаимодействия вещей и явлений, а по войсковой связи. Сам ректор МГУ ходатайствовал за него перед Министром обороны, чтобы его направили в войска связи для исследования проблемы и производства портативных приборов связи. Представь себе приборчик в виде вот такого пирожка с капустой. А по этому приборчику сержант и офицер управляют своими солдатами в наступлении и в обороне, потому что у каждого из них есть этот необременительный пирожок, то бишь приборчик связи… Об одном беспокоюсь и прошу тебя. Чтобы никакого кокетства. Коль ты моя, то даже на Графа чтобы ни глазом, ни бровью…

– Надо же. Интересно. С графом мы потом разберёмся, а ты всё равно хвастун! Что же ты-то отстал от своего легендарного графа?

– Я… Я был у него в рабстве… Помогал мыслить и строить… Подносил чай, кофе…

– Садимся скорее, тебя не переслушаешь. Я чувствую прилив сил, можешь прощаться с надеждами, – раздухорилась Елена не хуже своего попутчика. Оно и понятно, с кем поведёшься…

– Ладно. Я тоже отошёл от медового поцелуйного шока, спасибо пирожкам и курице. Сил у меня как у Геркулеса, потом убедишься… И посоветовал бы. Не как лейтенант запаса. Не как победитель двух партий. И не как старший возрастом. А как твой жених и друг… Играй серьёзно. Не зевай. Каждый ход, ты это знаешь, имеет решающее значение. А то получится как с королевой Марией Генриеттой Анной… – Он замолчал, накаляя любопытство Елены.

– Ты интриган, да? И что произошло с королевой? – не вытерпела Елена. Смеясь, она спросила о королеве.

– В сентябре 1902 года в Брюсселе, играя в шахматы с прислугой, она зевнула коня служанке и не перенесла утраты. Она упала в обморок, из которого ей не суждено было выйти… Не смешно, а улыбнуться охота, – рассказал он ей очередную байку. Байки были правдивые, они тоже действовали на её сознание – партнёр-то не только хвастун, а эрудированный кандидат в женихи, при этом весёлый.

И они «сели», не сходя со своих сидячих мест. У неё снова был белый цвет, на который она надеялась как на белое платье, которое нельзя запачкать.