Алена Маляренко

НА БЕРЕГУ

(повесть-сказка)

«На Берегу» — повесть-сказка о том, как живут и в чем находят смысл люди, звери и загадочные существа, потерявшие себя и счет времени. Ее герои — умные и хитрые, смелые и расчетливые, простодушные и коварные — могут оказаться вашими старыми знакомыми, погруженными в неожиданные обстоятельства и приключения. Узнать их, разгадать их имена и понять, кто же скрывается на берегу — вот что предстоит сделать читателю, юному или зрелому.

Забавная и грустная, символичная и в то же время простая, эта сказка предлагает каждому сделать выбор. Что лучше: войти в стремительную Реку Жизни, достичь Океана Счастья или же попытаться построить свой мир На Берегу, который лишь кажется спокойным и неподвижным.

НА БЕРЕГУ

— Ну что ж… Начнём по порядку? — существо подкинуло дров в костер и заговорило.

Голос был мерный и тихий, как будто где-то далеко отыграла музыка и последним отзвуком дрожала струна. Но он не печалил, он согревал как последняя надежда. И путешественники, сжавшись у костра, удивленно слушали его.

— Я не знаю, кто вы. Я не знаю, кто я. У меня была возможность разобраться: столько со мною рядом перебывало разных существ — мудрых и странных, добрых и злых — можно было бы попросить у них в этом помощи. А я не смогла. Потому всё так же сижу и сижу на берегу реки.

Жизнь — это Река, впадающая в Океан. Она стремительно рвется вперёд, теряется вдали и… проносится мимо меня. Волна обгоняет волну, свистит и мчится ветер. И те, кто в Реке, кто движется вместе с водою и ветром, — те и живут. А я… Я просто сижу на её берегу.

Верите ли, мне необъяснимо приятно вот так вот сидеть и смотреть на тех, кто живёт. Они занятны: такие разные, и такие похожие в одночасье. Некоторые из них, целеустремленные и решительные, пытаются покорить Реку. Они движутся, никого и ничего не замечая вокруг, как будто пытаются обогнать волны и достичь какой-то своей, собственной цели раньше, чем туда добежит вода, не обращая внимания ни на кого. Всё для них — движение, а мир для них — Река.

Есть и другие, авантюристы и мечтатели. Они не стремятся гнаться за Жизнью. Им просто нравится то нежиться на водной глади, то рисковать, носясь по валам. Уж если они с кем и соревнуются, так это с другими Плывущими. Мне иногда кажется, что им всё равно, что там, в конце Реки, куда она течёт и куда несёт их — лишь бы покуражиться! Они бросают вызов каждому успешному пловцу, а прежде всего — друг другу.

Были среди Живущих и отчаянные смельчаки, намеревавшиеся побороть течение и плыть против него. К чему? Неужели их цель — не та, что у всех остальных? Видимо, да. Но, несмотря на отчаянные усилия, широкие взмахи и гребки, их продвижение к Истокам так незначительно и так временно! Вода неизменно относила их к Океану, измученных, но непокорённых.

Видела я и иных, влекомых волнами с хмурой, решительной обреченностью. Они не поднимая головы, гребут и гребут в никуда, видя перед собою только отражение собственного отчаяния в бурных водах. Мне не известно, зачем они однажды вошли в Реку, почему их не прельщают ни Океан, ни Истоки, ни Берега, как непонятно и то, какая сила всё ещё удерживает их наплаву.

Но страшнее всего было видеть обессиленных — плывущих на спине, ещё живых, но уже отрешённо глядящих вверх и не видящих ни неба, ни Реки. Как мёртвые, они перекатывались бревнами в быстром потоке и исчезали в нём навсегда.

И те, и другие, и третьи, и даже последние всё-таки были и оставались частью Жизни, частью Реки, её настоящим, прошедшим и будущим, несмотря ни на что. Время от времени некоторые из них даже замечали меня и звали с собой. А я? Я остаюсь Сидящей на берегу.

Не потому, что боюсь потерпеть поражение в борьбе с Рекой и Океаном — мне незачем было бороться с тёмными тёплыми водами (пусть только позовут — и я нырну, чтобы умчаться в потоке навстречу вечности). Дело в ином. Как объяснить? Я просто ощущаю себя — лишней среди плывущих. Я улыбаюсь им — пусть вам повезёт и всё будет хорошо в вашем пути. Улыбаюсь — и машу им вслед рукой, и остаюсь на своём берегу.

Ещё, наверное, и потому, что мне иногда кажется, будто я оставлена здесь (Кем-То или Чем-То) совсем не зря. Пусть даже если и не всегда мне суждено сидеть на берегу, то хотя бы до тех пор, пока не найду этого Кого-То или Чего-То, чтобы плыть вместе с ним, вслед за ним. Или хотя бы не найду… себя. Ведь я до сих пор даже не знаю, кто я — Я, оставленная на берегу. Впрочем, начнем по порядку?

АНО

Долго я ощущала себя деревом. Живое существо увидал во мне однажды старый Чарг, теперь мой верный друг. Правда, когда он впервые спустился с неба на песок возле меня, обошёл вокруг, кося чёрной бусинкой внимательных глаз, почесал недоумённо лапкой клюв, он ещё не был другом, а скорей случайным первым встречным птахом. Прокашлявшись, Чарг сам завел беседу:

— Ммм-да-с-с-с… Что мы имеем? Самочка, определенно самочка, да-да. Только какого вида?

— Кто — я? Вы это — обо мне? — и смутилась, и обрадовалась я, то ли нежданному собеседнику, то ли звукам собственного, такого нового для меня, моего голоса, то ли тому, что вообще, оказывается, умею говорить. — А откуда вы… узнали?

— Хм! — усмехнулся Чарг и снова почесал клюв. — Хм. Видимо, по запаху? Ххха! Конечно, по запаху! Крра!

Тут мы засмеялись оба (хорошая шутка — по запаху! — ведь смешно же, правда?), разговорились и стали друзьями. Как друг, он рассказал мне бесконечно много и изумительно интересно. Всё, что я знаю о Реке и о Плывущих, я узнала именно от него. Чарг бывал в разных местах и из каждого полета возвращался, удивляя меня новостями. А однажды он принес мне тёплый лёгкий платок. Нет, целый плед! В красную и зелёную клетку, с бахромой. Такой огромный, что мне несложно было завернуться в него целиком.

— Чарг, но мне нечего подарить тебе взамен. — смутившись, сказала я ему — А хочешь, я сделаю тебе гнездо? Мы будем там вместе, и ты бы навсегда остался со мной?

— Вот ещё! — хмыкнул он. — Носи, Самочка Неизвестного Вида, носи этот плед и не выдумывай глупостей! А я и так ещё прилечу к тебе. И не раз. Зачем мне твоё гнездо? Да и я тебе — зачем? Незачем! Ты лучше вот что: лучше сделай себе дом и жди.

— Чего жди?

— Особь твоего вида, но… противоположного пола. Он обязательно найдётся, и вы будете вместе. Понимаешь? Не поняла? И ладно. И Бог с тобой. Поймёшь со временем. А пока верь мне, — сказал он, а потом…

Потом Чарг, не привыкший сидеть на одном месте, снова улетел. Как улетал всегда. Тем более, уже заканчивалось лето. А осень всегда действовали на Чарга одинаково — заставляла исчезать куда-то на долгую-долгую зиму.

Одно хорошо: каждая весна возвращала его обратно. Возвращались его рассказы о Мире, о Реке, об Океане, многих и многих Живущих и Плывущих, о его высоких полетах, и… обо мне. Правда, обо мне он каждый раз рассказывал другое и новое — никак не мог разобраться, кто я и что я. Единственное из его слов было ясно точно: я — живая, одушевлённая, я — Ано, самочка неизвестного вида.

И еще кое-что я узнала благодаря Чаргу: с его отлётами я узнала, что такое о-ди-но-чес-тво и о-жи-да-ни-е…

ДОМ

Я долго думала над словами Чарга о доме. Но с чего начать? Как начать? Я не знала. И подолгу сидела на своем берегу — думала!

А однажды утром над водой, прямо напротив меня остановился туман. Я хотела поговорить с ним, но он был занят. Туман одной лапой уперся в песок около меня, а другой — в противоположный берег, пил воду и пытался разглядеть на тёмной скользкой поверхности своё отражение. Тщетно: глупый туман закрыл своей широкой спиною солнце и ничего не мог увидеть теперь. Он расстроился, сжался, отяжелел, брызнул поневоле от горя весомыми редкими слезами и, раздражённо оттолкнувшись от берегов, взмыл кверху. Он повис невысоко, качаясь и печалясь. Под ним, как под крышей, плавала по воде вместо отражения его темная грустная тень. Я залюбовалась.

Но тут примчался легкий веселый ветер. Он стал дергать туман за рукава, за полы ватного пальто, сбил с него косматую шапку, уцепился за длинный белый шарф. Он тянул его за усы и бесшумно смеялся ему в лицо с лёгким придыханием. От его насмешек туман совершенно расклеился, распался в клочья, расцвёл в вышине кучевыми облаками: бело-розово — на голубом…

Ветер недоумённо пожал плечами — вот незадача! — и погнал куда-то по разбитому зеркалу реки последние лоскутья тумана.

Я осталась совсем одна. Только моё отражение — очертания самочки неизвестного вида — невесомо выглядывало из пледа, качаясь сюда и туда на волнах.

— Тоскуешь? — спросила я его — А друг твой Чарг улетел и прилетит только когда пройдут холода, но сначала выпадет, а потом сойдёт снег…

Отражение мое вопросительно поглядело на меня:

— Ты чего? Спрашиваешь, как я готовлюсь его встречать? Мы сядем, поговорим… Я насыплю ему сухих ягод, которые припрятала для него под пеньком, и…

Вдруг мне захотелось: пусть там, где мы будем беседовать с Чаргом, будет так же покойно и тихо, как под крышей, которую соорудил над водою туман. Но только чтобы пробегающий мимо ветер не размахивал руками и не ерошил нас. И чтобы был, была, были…

— Дом! Теперь я знаю, как я буду делать для нас дом!..

Я отошла подальше от берега, к сухому глинистому пригорку на опушке соснового леса. Обошла, рассмотрела его и поняла: если вырыть в нём ход, а потом широкую просторную нору, которая, как капля, расширялась бы вглубь и уютно круглилась снизу, можно будет не стыдиться принять в ней моего друга.

До глубоких холодов шла моя работа. Я рыла долгий ход, потом копала комнатку, ровняла её стены. Из вынесенного наружу суглинка выкладывала и лепила вокруг пригорка, моего будущего дома, низенькую длинную стену. Из лесу носила ветки, укрепляла, подпирала потолки. В редкие тёплые деньки сушила листья, хвою, жухлую траву. А позже устилала ими пол в своём новом доме. Там стало мягко и тепло, пахло солнцем и сладкой осенью. Только темень стояла непроглядная. Даже как-то неуютно.

— Что же делать? Мой Чарг так любит свет, свободу. Я не могу заставить его сидеть со мною здесь во тьме! Надо придумать, как запустить в мой дом солнце.

Я подумала, и прорыла два окна. Одно — в длинном ходу-коридоре, другое — в комнате. Стало светло и… прохладно. Холод нам не нужен!

И тогда, вспомнив как летом трудились пауки, я догадалась и сплела из камыша занавеси на окна и покрывало для входа, и повесила. На это у меня ушло ещё несколько дней. Но теперь холод отступил, а сквозь рыжеватый камыш пробивались тонкие лучики — свет. Теперь Чаргу будет уютнее и светлее. Остается только его ждать. Я — дождусь, ведь у меня никого кроме него нет. Даже меня.

До первого снега я управилась. Перенесла внутрь все свои запасы. А как только лёд тронул реку — вошла в свой новый дом: хо-ро-шо! Я легла и заснула, как засыпают зимой медведи, ежи, лягушки, черепахи, летучие мыши. Заснула, потому что мне нечего стало делать, пока рядом со мною нет моего друга.

ОТТЕПЕЛЬ

Я думала проспать так всю зиму — а вдруг я действительно медведь? — но оттепель разбудила меня. Журчала вода, плясали солнечные блики, терпко пахло весной. Я испугалась: вдруг пропустила во сне прилет Чарга?

Но выбежав на берег, я увидала серую, хмурую, вовсе не весеннюю реку.

— Чарга нет. Потому что нет и весны. Это просто короткая нежданная оттепель, — проговорила я себе.

И тут услышала:

— Кррра! Самочка, это ты?

Мой друг размеренно ходил по песку и тепло, чуть насмешливо, поглядывал на меня. Я обрадовалась и запрыгала до небес:

— Чарг??!! Миленький, неужели уже весна? Ты прилетел ко мне на всё лето?

— Нет, просто была оттепель. И я подумал: вдруг успею слетать к тебе? Ты ведь без меня… скучаешь? Поболтаем, проведаю тебя и — улечу.

— А может,… останешься? Послушай, я построила нам — дом. Погляди!

Мы вместе пошли к пригорку. Я вошла в свою нору и открыла окно, чтобы Чарг влетел внутрь.

— Ну-ну, — сказал он, осматриваясь. — Хороший дом. Я даже не ожидал. Ты очень быстро развиваешься! Я уж думал, что ты — медведица, а теперь… Теперь я даже не знаю. Ничего, разберемся. Главное, ты не унывай.

— Но ты… Ты останешься со мной или нет?

— Вряд ли. Да и зачем я теперь тебе? Тебе, бесспорно, нужен самец твоего вида, твоего возраста… А я? Теперь тебе самое время сидеть на берегу и ждать новых знакомств. Я чувствую: скоро у тебя всё изменится. Жди гостей.

— Но я не хочу гостей! Я хочу, чтобы со мною был ты!

— Я? Зачем? Я просто старый Чарг, который прилетает к тебе раз в год и брюзжит над твоей головой. Вот и всё.

— Так ты… покидаешь меня?

— Зачем же так? Я тоже к тебе привязался. За столько-то лет! Ещё буду прилетать, помогать, советовать. Ведь вдруг тебе понадобится совет? Видишь, что я приволок? — Чарг махнул крылом в сторону побережья; там лежал небольшой ящик.

— А что там?

— Котелок, чай и сахар. И немного печенья. Я рассказал о тебе плывущим. Их называют ещё Идюл. А они любят всякие диковинки и странных зверей. Вот и передали — для тебя. Может, научишься пить чай, и тебе понравится?

Мы бы говорили ещё, но тут усилился ветер.

МОИ ПЕРВЫЕ ГОСТИ

Моими первыми гостями стали плывущие — те самые Идюл, о которых говорил Чарг…

Видимо, он действительно рассказывал им обо мне. Потому что однажды, прохладным солнечным утречком, ломая прибрежный ледок, они причалили к моему берегу своей огромной лодкой. Я видела, как высокие Идюл прошлись по заиндевелой траве, оставляя на белом — свои буроватые следы и… случайно вышли к моему дому.

Мы вместе удивились друг другу. Но Идюл пришли в себя раньше меня и заговорили. Сначала много, непонятно. Но понемногу я стала разбирать их слова — ведь они г