Оглавление

Чем абстрактнее истина, которую ты хочешь преподать, тем сильнее ты должен обольстить ею еще и чувства.

Ф. Ницше

Главные действующие лица

Энастасья Геллано Мюррей, 19 лет, Вашингтон. Студентка Колумбийского университета. Учится на факультете права. По отцовской линии все юристы, а отец — член высшей палаты представителей в конгрессе. Мать — светская львица и бизнес-леди. У Эны есть старший брат Алекс, который, закончив Гарвард, тоже работает юристом. Эна всю жизнь чувствует, что родилась не в то время и не в той семье. Она бунтует и не хочет идти по стопам предков, однако порвать все связи с родителями и семьей ей тоже не под силу. Всему виной деньги и наследство, которое ей оставила бабушка и которые она никак не может получить, пока не окончит Колумбийский университет. Учеба дается ей с большим трудом, после знакомства с Сэтом. Эта любовь оказывается разрушительной для нее. Парень не отвечает ей взаимностью, считая ее незрелой. Пытаясь справиться с неразделенной любовью, Эна связывается с субкультурой хипстеров, где носит имя Энджел, составленное из основ имени и фамилии Anastasia Gellano. Это прозвище ей впервые придумал Сэт за смесь ангельского лица и бунтарского характера. Характер у Эны противоречивый. Она умеет притворяться, растворяясь в любом обществе. Меняя образ жизни, она пытается найти себя, но ее внутренняя незащищенность и безответственность приводят ее к полному саморазрушению. Стиль Эны — бохо-гранж. Любимый атрибут — шляпы, ботфорты. Хобби — фотография и собаки. Шизоидный тип темперамента.

Сэт Лебланк, 21 год. Канада. Дядя, который его воспитывает, в прошлом довольно успешный финансовый аналитик. Тетя домохозяйка, в прошлом танцовщица и хореограф. Родители Сэта тоже танцевали в одной труппе, но попали в автокатастрофу со смертельным исходом, когда Сэту было всего два года. Сэт — единственный ребенок, но с детства живет в большой семье дяди, поэтому считает, что у него есть два брата и одна сестра. Дядя Сэта раньше проживал с семьей в Нью-Йорке. Когда умерли родители Сэта, мальчику пришлось переехать из Канады в Нью-Йорк. Там Сэт подружился с Коннором, мальчиком из очень обеспеченной семьи, который учился с ним в одной школе. Позже Коннор с семьей переезжает жить в Чикаго, а спустя три года дядя Сэта, разорившись, вместе с семьей и с ним возвращается в свой родной город Монреаль и полностью обустраивается там. Закончив там школу, Сэт поступает по стипендии в Колумбийский университет и становится одним из популярных студентов. Сэт — приземленный парень, который знает, чего хочет от жизни. По мировоззрению больше трансинтеллигибельный тип. Он никогда не показывает свои истинные чувства и всегда имеет свою точку зрения. Умудряется носить недорогие вещи, которые на нем смотрятся нарочито небрежно и пафосно. Не мыслит жизнь без езды на мотоцикле. Любимый атрибут гардероба — клубный пиджак, джинсы и небрежно застегнутая рубашка. Учится на факультете финансов вместе со своим другом детства Коннором Колдвеллом.

Коннор Колдвелл, 22 года. Один из лучших выпускников Йельского университета по правой специальности. Поступает для получения второй ученой степени магистра по финансам в Колумбийский университет. Умник, последователь идеалистической философии. Склонен воображать, выражать свои чувства с помощью дел, жестов и искусства. Профессиональный баскетболист, хорошо владеет техникой скетчинга. До 11 лет жил с родителями в Нью-Йорке, но после смерти матери переехал с отцом в Чикаго. Живя под строгим контролем отца и тяжело пережив кончину матери, Коннор уходит в себя и перестает интересоваться общением со сверстниками. Самый близкий человек в Чикаго для него — Энтони Хариссон, наставник его отца, который для него, как родной дедушка. Хариссон и отец Коннора являются владельцами нескольких огромных компаний и холдингов по всей Америке, поэтому с детства Коннор постоянно борется за право быть достойным сыном и не опорочить честь семьи. Однако на самом деле деньги и корпорация отца его не очень сильно заботят. Для него главное — найти свое призвание. Переехав в Нью-Йорк к своему другу, он поступает в Колумбийский университет. Там, встретив Эну, он впервые в жизни влюбляется. Эта любовь полностью переворачивает его жизнь и мировоззрение. Коннор болеет за команду «Нью-Йорк Джайентс». За полтора года он несколько раз меняет имидж, подражая то своему другу, то компании своей девушки.

Глава 1

Эна проснулась от того, что кто-то резко раздернул шторы. Она закрыла ладонью лицо, прячась от прямых солнечных лучей.

— Каникулы закончились, Эна! — грубо сказал мужчина, стоящий у ее кровати, бросив платье ей в лицо.

— Алекс? Как ты вошел сюда?!

Он ничего не ответил. Это был ухоженный худощавый среднего роста мужчина двадцати четырех лет. Светло-каштановые волосы были тщательно уложены по последнему веянию моды. Лицо было гладко выбрито. Узкие карие глаза хмуро окинули взглядом комнату. На полу валялись черные ботфорты с грубым высоким каблуком. Черные колготки и шляпа нелепо висели на спинке стула. Заметив на тумбе сигареты, он бесцеремонно закурил. Не обращая внимания на небрежно разбросанную косметику, он подошел к панорамному окну, давая ей возможность одеться.

Девушка была напугана. Она быстро надела платье через голову и принялась поспешно приводить взъерошенные волосы в порядок.

— Я… я просто… — машинально начала оправдываться она. Эна всегда робела в присутствии старшего брата. Фигурой и манерой поведения он напоминал ей отца, холодного и деспотичного, лишенного сочувствия к человеческим слабостям. И хотя брат был старше ее всего на пять лет, он уже твердо стоял на ногах, с отличием закончил юридический факультет и имел внутренний стержень.

— Я принес завтрак. Мармелад, булочки, все, как ты любишь, — перебил ее Алекс, повернувшись к ней.

— И пожалуйста, не стоит тут препираться. Я отлично знаю, как и почему ты здесь оказалась.

Эна обреченно всплеснула руками. Ей хотелось кричать от безысходности ее положения — настолько отчаяние затуманило ей разум. У нее не осталось сил ни для доводов, ни для борьбы. Вердикт был вынесен без предоставления последнего слова. Она подошла к столу, где стоял завтрак, резким движением отодвинула стул, налила себе сока и, залпом выпив все до дна, раздраженно бросила стакан на пол, разбив вдребезги. Мужчина вздрогнул от неожиданности.

— Ладно, успокойся. Никто дома не знает, что ты бросаешь университет. Пока не знает — поправил он себя. — Я просто решил посмотреть свою новую квартиру.

— Свою квартиру? С каких пор ты называешь эту квартиру своей?

— Если хочешь, могу ответить, — ответил он, потушив сигарету после пары затяжек. Он осторожно пересек комнату, стараясь не наступить на осколки стекла.

— У меня дубликат ключей. Теперь эта квартира принадлежит мне.

Он сел верхом на стул и тяжело вздохнул.

— Мне жаль. Адвокаты не смогли найти завещание, по которому ты являешься главным претендентом на имущество бабушки, да упокоит Господь ее душу.

Сказав это Алекс, многозначительно посмотрел куда-то вверх.

Эна не поверила своим ушам.

— Это невозможно.

— Тебе следовало изучить гражданский кодекс в университете. По закону, без завещания передача наследства переходит к нашей матери.

— Что со мной будет? — спросила она, словно ребенок, который ждал наказания за то, что съел сладкое в обед.

— Ты возвращаешься в Колумбийский университет.

С ее глаз потекли слезы одна за другой. Она всхлипнула.

Алекс поднялся и подошел к ней. Он сжал ее хрупкие плечи, стараясь донести до нее всю серьезность своих слов.

— Послушай, я знаю, что ты очень любила бабушку, но сейчас ее нет. Тебя некому больше оберегать. Отец настроил мать против тебя. Она не даст тебе ни цента. С сегодняшнего дня ты бомж. У тебя нет ни дома, ни семьи. И ты не обретешь их, пока не закончишь этот гребаный университет. Под угрозой репутация семьи.

Эна закрыла лицо руками.

— Не хочу тебя слушать!

Он потряс ее за плечи, не обращая внимания на ее рыдания. Изнеженность сестры, ее беспомощность и самодурство раздражали его. При этом он любил ее настолько, насколько позволяло воспитание. В их семье было не принято излишне проявлять чувства. В отличие от родителей, которые полностью разочаровались в ней, он видел в ней скрытую силу. Ему хотелось, чтобы она во что бы то ни стало воспользовалась всеми возможностями, чтобы раскрыться.

— Приди в себя, очнись! Ты живешь в реальном мире. В реальном мире, а не в сказке. И здесь надо заслужить место под солнцем.

— Почему они так со мной?! — Эна схватила его за рубашку. Ее плач перешел в истерику. — Я должна учиться, только чтобы они могли вписать золотыми буквами в историю генеалогического древа еще одно имя, а мое состояние и желания их не интересуют!

Он сжал ее холодные руки.

— Ты справишься с этим, сестренка.

***

«Все это сон, кошмарный сон, который когда-нибудь закончится. Ведь в жизни не бывает, чтобы черная полоса невезения была сплошной».

Со стороны казалось, что жизнь Эны — праздник, на который волей судьбы удалось попасть. Она росла в очень обеспеченной семье. Родители прочили ей успешную карьеру адвоката. Все ее родственники по отцовской линии из поколения в поколение передавали эту область науки: отец — член верхней палаты представителей в конгрессе, в прошлом прокурор, брат — адвокат, дедушка — бывший главный окружной судья, лучший в свое время, и мысль о смене профессии даже не обсуждалась. Так девушку и занесло в самый престижный университет штата. И, естественно, пропускать лекции было все равно что плевать в семейную традицию. По дому словно пронесся ураган. Эна, которой учеба вдали от дома давалась психологически очень тяжело, должна была несмотря ни на что закончить университет.

Больше всего родителей Эны раздражало то, что учиться их дочь умела, и умела очень хорошо. В школе она была любимицей всех учителей. Объяснения дочери казались всем капризами взбалмошной принцессы. В первый год обучения ее горячо любимая бабушка по материнской линии, Теона Геллано, которая какое-то время обладала авторитетом в их семье, старалась оказать влияние на отца Эны. Ее семья принадлежала к числу тех немногих почтенных аристократов, называющихся в народе нудными счастливчиками, с безупречной родословной. Теона втайне от всех переписала на нее свою квартиру в Верхнем Вест-Сайде, но, узнав, что внучка пропускает лекции, временно определила ее в студенческое общежитие. Попытки сбежать оттуда не увенчивались успехом. Ее силой отвозили обратно. Год спустя, когда стало известно о скоропалительной смерти Теоны, Эна вернулась домой, прорыдав две недели. Бабушка была единственной ниточкой, связывающей ее с родителями. Никто не замечал критически депрессивного состояния Эны. Все были заняты приготовлениями к похоронам. За день до своего отъезда Эна предприняла последнюю попытку уговорить родителей позволить ей бросить университет на какое-то время, чтобы решить, что делать со своей жизнью, и определиться с будущей профессией, но все было тщетно. Бабушка говорила ей не раз, что разделит свое имущество между ней и ее матерью, как только ей исполнится двадцать один год. Узнав, что родители непреклонны, Эна выкрала ключи и переехала в бабушкину квартиру, но все ее надежды рухнули в это хмурое октябрьское утро.

Машина притормозила у общежития, но Эна не спешила выходить. Она с ненавистью смотрела в окно.

— Всего три года, — первым нарушил тишину Алекс, стараясь приободрить сестру. — Ты можешь выдержать три года, или это непосильный труд?

Она посмотрела на него глазами, полными слез. Ей очень хотелось выговориться, но его вопрос прозвучал с издевкой. Вместо этого она молча достала с переднего сидения рюкзак и вышла из машины, не попрощавшись.

***

Хозяева просторных апартаментов в эксклюзивной резиденции Челси с виду казались ничем не примечательными. Соседи знали лишь, что их арендуют два студента, которые были настолько обеспечены, что могли оплачивать несусветную ренту в этом фешенебельном районе. Встретив их на лестничной площадке или в лифте, они любезничали с ними, удивленные их воспитанностью и образованностью. Еще ни разу они не слышали с их квартиры громкую музыку в половине второго утра, непристойную ругань, не видели нетрезвых компаний.

Эта трехкомнатная квартира сразу говорила о том, что ее обладатели — двое состоятельных молодых людей. Гостиная была почти не обставлена мебелью. Здесь стояли только огромный, угловой, диван красного цвета, два кресла, книжный шкаф и плазменный телевизор. Где-то в углу разместился невероятно красивый торшер из розового хрусталя. Он походил на волшебное дерево с длинными хрустальными плодами, которые от легкого дуновения ветра слегка покачивались и еле слышно звенели, ударяясь друг о друга.

Спальные комнаты тоже отличались друг от друга. В одной стоял вечный беспорядок. На полу валялись грязные носки. У окна стояли письменный стол и компьютерное кресло. На столе — дорогой настольный компьютер, лампа и пепельница, заваленная окурками, на учебниках лежал большой блокнот с рисунками, выполненными грифельным карандашом. Под столом — куча скомканных бумажек. Постель застелена кое-как, на смятой постели разбросана одежда. Над кроватью висел плакат с Джебраном Халилем[1]. Чуть приоткрытая дверь лоджии раздувала страницы комиксов.

Во второй спальне атмосфера была более упорядоченной. На тумбах горели прикроватные лампы. Вместо письменного в углу стоял журнальный стол, на котором горел спящий лэптоп, рядом стояла бутылка пива, лежали беспроводные наушники. Под столом — стопка библиотечных книг и учебников. Гардероб с зеркальными дверями отражал парня, который, лежа на животе, уже в который раз перечитывал параграф по антропологии.

Сэт и Коннор были друзьями еще со школьной скамьи. У них не было совершенно ничего общего ни во взглядах на жизнь, ни в характере, ни в темпераменте. У каждого из них была своя философия, и они от нее не отступали. Но связывало их одно важное качество — взаимопонимание.

Сэт, нахмурившись, зажал ладонями уши, как будто это помогало ему сосредоточиться. Учился он довольно успешно, однако за этим стояли трудоемкая работа и усердие. Каждый день — это битва, таково было его кредо, хотя его жизнь многим пришлась бы по вкусу. Он пользовался успехом у противоположного пола. Девушки просто таяли от его глубоко посаженных серых глаз, красивого калифорнийского загара и сексуальной мальчишеской улыбки. Встретившись с ним взглядом, большинство девушек не знали, куда деться от смущения и неловкости. Типаж его был ближе к европейскому, так как его мать была канадкой с французскими корнями, а предки по отцовской линии — эмигрантами из Германии.

Помимо всего, природа наделила его прекрасными генами. Он был высоким, с каштановыми волосами, входил в мужскую сборную по плаванию и прыжкам в воду при университете и поэтому имел атлетичную фигуру. Несмотря на привлекательность, он ни разу не был по-настоящему влюблен, и серьезные отношения ему давались с трудом. Сэт обладал искусством слова, был независимым лидером и всегда добивался намеченных целей, чего нельзя было сказать о его соседе по комнате.

Коннор недавно приехал в Нью-Йорк, хотя родился и прожил здесь одиннадцать лет, пока трагически не скончалась его мать и отцу не пришлось по работе переселиться в Чикаго. Коннор очень тяжело переживал смерть матери. Порой казалось, что он до сих пор не может оправиться от ее смерти. Его отец, влиятельный деловой бизнесмен, очень любил его и баловал, но в силу своей занятости мало общался с ним, особо не интересовался его жизнью, не поощрял его творческого начала, тем самым неосознанно дав сыну понять, что заслужить уважение и любовь отца можно только хорошими оценками. Это отложило отпечаток на характере Коннора. Он стал необщительным, тихим, но только близкие ему люди знали, что душу его постоянно терзали сомнения и эмоции. Его не интересовали светские тусовки и развлечения, здесь его держали только учеба в колледже и независимость. С учебой у него тоже не возникало проблем, причем он мог вообще не открывать учебник, поскольку был рожден для знаний. Частные преподаватели в Чикаго предрекали ему большое будущее, а наставник его отца, который был для Коннора кем-то вроде дедушки, относился к нему с любовью и верил, что Коннор явился на свет гением. Конечно, Коннор считал, что тот страдает старческим маразмом, и вообще надеялся на другую судьбу. К слову, больше мечтал обрести понимание отца, преданность друзей и истинную любовь. Несмотря на нелюдимость, его внутренний мир был неимоверно богат. По складу ума он был романтическим философом, увлекался графическим рисованием и чтением мифологических книг.

Внешность у Коннора была довольно заметная. Высокий, статный, почти метр девяносто, пожалуй, он был даже приятнее Сэта. Он производил впечатление баскетболиста из элитной лиги и притягивал людей своей обманчивой невинной, романтичной улыбкой, синими глазами и загадочным молчанием, которое всем почему-то нравилось. Его темно-русые густые волнистые волосы, зачесанные назад, вечно спадали на открытый лоб. Крепкое тело без излишне развитой мускулатуры. Красивое, одухотворенное лицо с прямым носом и полными губами. Изящно очерченные скулы и прямые брови придавали всему образу античности. От отца Коннор перенял холодность взгляда, оно проявлялось в моменты напряжения. От этого, в этом безупречно ангельском лице иногда появлялось что-то маниакальное и беспристрастное, как у киллера, который знает, как убить человека одним взглядом.

Сэт устало захлопнул учебник и, сонно протерев глаза, взглянул на настенные часы.

— Коннор! — окликнул он, заметив, что его товарищ куда-то испарился.

— Я на балконе, — донесся голос из соседней спальни.

— Восемь часов, нам пора!

Дверь в комнату Сэта отворилась, и в нее, пошатываясь, вошел Коннор, держа в руках самокрутку.

— Слушай, классная вещь, надо достать… — начал он хриплым голосом.

— О господи, кончай с этим дерьмом, пока не подсел!

— Поздно.

Сэт поднялся с кровати, критически оценивая его неряшливый вид. Коннор был одет в джинсы и голубую куртку, из-под которой свисала длинная свободная майка. Как всегда, он был в кепке. Это был его любимый аксессуар, способ скрыться от толпы.

— Мы должны идти, у нас приглашение на половину девятого. Девушек нельзя подводить, особенно если у одной из них день рождения.

— Опять в «Элементе?» — зевнул Коннери.

— Нет, на этот раз в клубе «Флоэт». Тебе там понравится. Там лучшая тусовка.

Коннери сделал еще пару шагов в сторону кровати, но ноги его плохо держали. Потеряв равновесие, он плюхнулся прямо в кресло.

— Пожалуй, я останусь здесь. Страшно хочется спать.

Сэт посмотрел на него в зеркало.

— Когда ты в последний раз принимал душ? — спросил он невзначай, застегивая рубашку.

— Утром.

— Не похоже.

Коннор поднял руки, принюхиваясь к запаху своих подмышек.

— Да пошел ты! Сегодня долбанный выходной.

Сэт подошел к нему и схватил его за плечи.

— Коннор, ты мой друг, и поэтому я скажу тебе правду. Ты похож на старика, страдающего болезненным геморроем.

— Отцепись! — смеясь, оттолкнул его Коннор.

— Я серьезно. Хватит жрать куриные крылышки и смотреть телик. Пошли развлекаться.

Коннор поднялся с кресла.

— Мне не нравится твоя компания.

— А тебе вообще кто-нибудь нравится?

— Нет, — усмехнулся он, открывая банку пива.

Сэт подошел к нему сзади и, схватив локтевым сгибом его за шею, резко надавил.

— Все еще не идешь? — спокойно спросил он.

Коннор закашлял от удушья и вцепился свободной рукой в его руку, стараясь вырваться, но вместо этого поскользнулся и растянулся бы на полу, если бы Сэт его не удержал.

— О, Боже, иду, иду… — еле выдавил он. — Только пиво не разлей, это последняя бутылка.

Сэт ослабил хватку и, улыбнувшись, сел на кровать надеть ботинки.

— Последняя бутылка в жизни старого алкоголика, страдающего геморроем.

Коннор чуть не поперхнулся пивом от смеха.

— Однажды я применю твои же приемы на тебе, — промямлил он, все еще сидя на полу.

— Значит, бог, наконец, услышит мои молитвы, потому что этого хочу и я, — засмеялся Сэт.

Клуб, в который собрались Сэт и Коннор входил в элиту клубов Манхеттена. Вход был закрытый, и попасть внутрь можно было только по членским карточкам. Здесь вращались биржевые магнаты, модели и знаменитости. Обычным студентам трудно было туда попасть, но только не Сэту. Все его друзья вращались в таком кругу, поэтому они без труда вошли внутрь, миновав огромную очередь. Многим из этих людей пришлось бронировать столик несколько месяцев назад.

Коннор неуверенно оглядел толпу.

— Ненавижу такие сборища. Здесь сразу выделяешься из толпы.

— Сэт, сюда! — закричал кто-то в толпе.

К ним пыталась протиснуться блондинка, размахивая своей сумочкой. Ее красивые волосы, локонами лежали на плечах, голубые, кукольные глаза очаровывали с первого взгляда. Сэт кивнул девушке, но ее поглотила толпа.

— Ты ее знаешь? — подтолкнул его Коннор, пытаясь ее разглядеть получше.

— Да. Это Дрю. Классная девчонка, между прочим. С мозгами.

— И что? Можно сказать, что наличие мозгов у девушки для тебя немаловажно, — усмехнулся Коннор.

Сэт заколебался.

— Ну все же они должны быть.

Они рассмеялись. К ним подошла Дрю.

— Ты, как всегда опаздываешь. Без тебя здесь просто скука смертная!

Она поцеловала Сэта в щеку и потащила за руку.

Коннор, воспользовавшись моментом, ускользнул от них, направляясь к бару.

Он тяжело вздохнул и кивнул бармену, делая заказ.

Когда Сэт обернулся, то Коннора уже не было видно. Он разочарованно вздохнул, но старался не выдать себя.

— Ну и как ты, подружка? — обнял он ее за талию. — Как отпраздновала выходные?

Она беззаботно пожала плечами.

— В обществе Эйприл любые выходные превращаются в драматический хаос. В последнее время с ней стало невозможно выйти в свет. Представляешь, сегодня она наорала на Зака в магазине, а он всегда дает нам тридцатипроцентную скидку. Я готова была провалиться сквозь землю.

— Я тоже заметил, что она не в духе в последнее время, — заметил Сэт.

Дрю удрученно покачала головой.

— Говорю тебе, как только наступают выходные, у нее сносит крышу.

Они подошли к столу, за которым сидели несколько ребят.

Сэт приметил именинницу торжества. Она сидела за столом, лениво перемешивая трубочкой свой коктейль, и разговаривала с друзьями. В этой компании она сразу выделялась. Она была светлой шатенкой с длинными прямыми волосами, полными губками и вечно недовольным выражением лица. Однако многим такая внешность казалась жутко сексуальной. Впрочем, выделялась она и нарядом. На ней было красивое синее мини-платье, расшитое стеклярусом и бисером. На ногах были туфли цвета фуксии.

— Эйприл, смотри, кого я тебе принесла! — радостно воскликнула Дрю. Девушка сразу оживилась.

Сэт закатил глаза и нагнулся, чтобы поцеловать Эйприл в щеку, но она подставила губки в ответ и притянула его на диван. Рядом все присвистнули.

— Эй, вы не в мотеле! — завопил кто-то из приглашенных гостей.

Блондинка сжала губки.

— Эйприл, это непристойно.

Эйприл освободила объятия.

— Замолчи, Дрю. Закажи нам лучше выпить.

— Надеюсь, я ничего не пропустил, — поинтересовался Сэт, удивленный столь жарким приемом именинницы.

— Ты пропустил два тоста, так что придется наверстывать, — ответил ему Тэд. — И где тебя носило?

— Дело в том, что я пришел не один.

— Я убью тебя если скажешь что ты с девушкой, — вспыхнула Эйприл.

— Он скажет, — ехидно высказала Дрю, желая позлить именинницу.

— Кто это? Мэнди? — спросила Стефани, девушка, что сидела рядом с Тэдом.

— Какая еще Мэнди? — нахмурилась Эйприл. — Эта рыжая с четвертого курса?

— Это Кэрол, — поправил ее парень по имени Джамал с модно выбритым затылком. Он с удовольствием закурил сигарету и пустил дым облачком. — Ты все время их путаешь, Эйприл.

— Мне все равно, как зовут этих шлюшек! — огрызнулась Эйприл.

— А мне Кэрол нравится, — подлил масла в огонь Джамал.

— Так это Кэрол? — Эйприл сделала вид что ее это не интересует, но актриса из нее была никудышная.

— Это Коннор, — бросил Сэт.

— Это что-то новенькое, — усмехнулся Тэд.

— Он мой старый приятель, — улыбнулся Сэт, заказывая себе выпить. — Мы были с ним знакомы с самого детства. Он недавно вернулся в Нью-Йорк, чтобы получить свою вторую ученую степень.

— Он что, ботаник?

— Напротив, бунтарь.

— Значит, умница Уилл Хантинг[2]? — шутливо предположила Эйприл. — Где же он? Может, его уже успели охмурить?

Сэт повернулся к стойке бара, пытаясь отыскать его глазами.

— Я сейчас вернусь! — поднялся он, направляясь к бармену.

— Эй, ты не видел тут пацана, светлые волосы, высокий, синие глаза…

Бармен широко улыбнулся и кивнул в сторону выхода.

Эйприл приподнялась из-за стола, с интересом наблюдая за происходящим.

— Кажется, наш птенчик упорхнул, — заметила Дрю.

Эйприл подошла к Сэту.

— Где он? — спросила она.

— Не знаю. Но, видимо, где-то поблизости, — мрачно ответил он. — Ладно, не бери в голову! — рассмеялся он, обняв ее за плечи.

***

Коннор нервно бросил окурок, спускаясь в метро. Из подземки сразу подул сильный теплый ветер, такой знакомый тем, кто часто пользуется этим видом транспорта. Он купил обратный электронный билет и подошел к эскалатору, чтобы спуститься вниз, как вдруг за его спиной послышались громкие крики и смех. Несколько молодых людей с шумом и свистом бросились к эскалатору, оттолкнув Коннора в сторону. Они, не дожидаясь, пока эскалатор спустится вниз, побежали по ступенькам, расталкивая прохожих.

— Эна, скорее! — крикнула девушка с черными дредами. Концы волос у нее были окрашены в синий цвет, нос и бровь проколоты. Она держала в руке сигарету, поглядывая снизу-вверх.

— Иду, — послышался женский хриплый голос у Коннора за спиной. На этот раз он успел отодвинуться в сторону, пропуская ее вперед. Девушка спустилась на несколько ступенек вниз и внезапно обернулась назад, взглянув на него.

Одета она была в стиле гранж. Длинные пышные волосы цвета каштана с красным отливом, на голове небольшая фетровая шляпа, чуть загорелое лицо с легким розовым румянцем, которое не нуждалось в косметике. На ней были короткие джинсовые шорты, объемная длинная накидка, напоминающая балдахин, а поверх нее расстегнутая куртка. На ногах высокие ботфорты. Несколько колец на пальцах и объемные браслеты на руках только добавляли нелепости ее вызывающему образу.

— Привет, — мило улыбнулся ей Коннор. Она улыбнулась в ответ и поспешила к своей шумной компании.

Коннор задумчиво посмотрел ей вслед и повернул в сторону линии Легсингтон-авеню. В ожидании вагона он достал из рюкзака блокнот с карандашом и принялся рисовать случайных людей. На противоположной стороне он снова увидел шумную компанию неформалов. Они громко говорили, смеялись и делали совместные селфи, дурачась на камеру. Их яркий, эпатажный стиль приковывал внимание. Несмотря на пустые скамейки, девушки уселись на пол, или на свои рюкзаки. Они пили пиво прямо из горлышка и курили одновременно. Девушка, которую он приметил несколько минут назад, ходила взад-вперед, подняв руки над головой, будто подтягиваясь. В руках у нее тоже дымилась сигарета. Через плечо была перекинута профессиональная зеркальная фотокамера «Пентакс». Коннор сделал небольшой набросок этой странной компании. Одна из девушек поднялась с пола и подбежала к ней. Она надела на нее наушники. Эна придержала их рукой, прислушиваясь и качаясь в такт. Через секунду Коннор вздрогнул от их громкого смеха. Карандаш съехал с рисунка. Он, нахмурившись, отложил карандаш за ухо и устало закрыл глаза.

Сэт открыл дверь квартиры далеко за полночь и сразу поежился.

— Эй, — приветливо донесся голос Коннери из темноты. Его комната была приоткрыта.

— Черт, почему так холодно?! — выругался с порога Сэт. — Ты что, открыл дверь своей лоджии?

— У тебя есть возражения?

Сет быстрыми шагами прошел через гостиную и остановился у двери в спальню.

— Да. У меня куча возражений, твою мать! Может включишь свет?

— Зачем?

— Чтоб я смог двинуть по твоей наглой морде! Ты сбежал, пока я…

— Я хотел побыть один. Я устал от шумихи и от тебя в том числе.

Сэт застыл на секунду и внезапно сдался, тяжело вздохнув.

— Отлично, — прищелкнул он языком, закрывая дверь. — И где пропадала твоя душа, жаждущая умиротворения?

Коннор включил настольную лампу, не вставая со стула. Яркий свет ослепил его соседа. Сэт зажмурился.

— А твоя? — мистически ответил вопросом на вопрос Коннор.

Сэт с серьезным видом сел в кресло напротив своего друга.

— Моя душа со мной в ладу, ей незачем отделяться и пропадать неизвестно где. Что с тобой происходит?

Коннор облизнул пересохшие губы. Ему страшно хотелось пить. Эйфория от недавно покуренной травки сменилась непонятной тревожностью, хотя тело было максимально расслабленным. Его слегка качало от опьянения. Путаные мысли мешали сконцентрироваться, и все же он предпринял попытку объяснить свое состояние.

— Я просто пока не нашел себя в твоем обществе. Не знаю, зачем я вообще тебе сдался там. Эти вечные ночные тусовки… Мне надо было уйти, проветрить мозги.

— А я тебя предупреждал, чтобы ты бросил курить это дерьмо. К ней быстро привыкаешь.

— Хорошо. Я понял. Хватит ебать мне мозги!

Сэт присел на кровать рядом с Коннором.

— Послушай, я все понимаю. Свобода вскружила тебе голову. Твой отец всю жизнь подавлял тебя, ограничивал. Неделю назад тебя кто-то снабдил травкой, и ты практически не выходишь из коматозного состояния. Но у тебя необычайно светлая голова. Завтра у тебя первый день в колледже. Должен признаться, преподаватели нас не щадят, но, может, тебе это пойдет на пользу и ты снова будешь в строю.

— Возможно, — приободрился Коннор. — Однако если ты будешь меня доставать с вечеринками и новыми знакомствами, то я даже на лекциях не смогу сконцентрироваться.

— Окей, — улыбнулся Сэт. — Идем на компромисс. Я не знакомлю тебя с девушками и не беру на вечеринки, а ты перестаешь вести себя как полный придурок.

— Никаких девушек и вечеринок? — уточнил Коннор.

— Так точно.

— Ну, тогда по рукам.

 Джебран Халиль — американский философ и художник.

 «Умница Уилл Хантинг» — проблемный юноша-вундеркинд из американского фильма.

Глава 2

В том, что первый день в университете самый утомительный, наверное, признались бы многие, но только не Коннор. Забить себе чем-то голову, и чем серьезней, тем лучше было для него гораздо приятней, нежели развлекаться по ночным клубам. Он не относился к разряду зубрил, но учеба всегда давалась ему легко, и в ней он забывал обо всем, что зачастую его тревожило. Он сразу окунулся в этот занимательный маленький мирок, где каждый думал о том, как не оказаться отчисленным за несвоевременно сданную работу. Сэта он увидел только во время ленча в студенческой кофейне. Он, как всегда, был в компании своих друзей. Все они говорили в один голос. Один старался перекричать другого. Сэт хриплым голосом что-то громко объяснял стоявшему рядом парню.

Коннор еле к нему протиснулся.

— Эй, где тебя носит? — он стукнул его папкой по плечу. — Тебя не было на лекции.

Гул ребят сразу прекратился. Все молча уставились на него.

— Так вот ты какой, некомпанейский. Сбежал от нас вчера — улыбнулась Эйприл, раздевая его взглядом. Она протянула ему руку.

— Я Эйприл.

Коннор растерянно пожал ее.

— Да я и не сбегал вовсе. Просто мне это неинтересно.

— Как у тебя все просто, — усмехнулась она, не скрывая обиды.

Сэт приобнял ее.

— У него свои тараканы в голове. Не обижайся, детка.

— Слушай, чувак, может дашь списать домашку? Ты сегодня прямо всех удивил на правоведении! — сказал кто-то в толпе.

Коннор огляделся в поисках студента, задавшего вопрос.

— А своя голова не варит, что ли? — наконец улыбнулся он.

— Варит, просто люблю новеньких грузить работой, — засмеялся парень в ответ.

Этого человека он уже видел в баре вчера с Сэтом. Тэд был худощавым рыжим парнем с крупным ртом и выступающими верхними зубами. На нем был солидный костюм и дизайнерские оптические очки в круглой оправе. В целом он выглядел как модель из лондонского журнала. Несколько девчонок рядом хихикнули.

Сэт стиснул своего друга за плечи и продвинул через толпу к выходу.

— Ну вот и отлично. Поговорили, познакомились, пора и честь знать.

— Эй, Сэт! — недовольно крикнула ему вслед Дрю. — Что такое?! Даже и поболтать с ним нельзя?

Она развела руками, ища поддержки у своих друзей.

— Видали?! Эйприл, когда ты научишь своего дружка хорошим манерам?

— Я его девушка, а не мама, — отозвалась Эйприл, копаясь в своей сумочке.

— Он такой странный. Совсем не похож на Сэта, — игриво произнесла Дрю, играя с кудрями волос. Эйприл кивнула, набирая чей-то номер на мобильном телефоне.

— Он не для тебя, Дрю. Попробуй переключиться на кого-то другого.

— Заткнись! — не выдержала Дрю. — У тебя это излюбленная фраза. Ненавижу, когда ты так говоришь!

— Это точно, — буркнул Джамал. — То я не подхожу Дрю, то кто-то еще. Ты как будто ревнуешь, что она будет встречаться с кем-то.

Эйприл в ответ лишь растерянно заморгала.

Коннор благодарно сжал руку Сэта.

— Слушай, спасибо, что увел меня, но я и сам бы справился.

— Знаю, лучше тебе с ними не связываться. Ты был прав. Это не твоя компания.

Коннор удивленно взглянул на него.

— Правда? Я думал, ты предпримешь последнюю попытку внедрить меня в свой коллектив.

Сэт лишь задумчиво фыркнул.

— Может, в другой раз.

Он похлопал его по плечу.

— Кстати, не советую тебе обедать здесь. Рядом есть отличный бар. Встретимся у нас, идет?

Коннор послушно кивнул и не спеша вышел из столовой. Он прошелся по парку, вслед за Сэтом взял абонемент в бассейн, познакомился с тренером по баскетболу. Успел закачать на флешку несколько электронных книг с библиотеки. Сидя в баре после сессий он, даже не притронувшись к сэндвичу, начал печатать на лэптопе заданную на дом работу. Официант поспешно положил ему на стол пиво и счет и пошел обслуживать другие столики: студентов было много.

Заметив в дверях бара друзей Сэта, он сделал неприступное лицо, спрятав его за лэптопом. Они, не заметив его, прошли в конец зала и сели за большой стол. Минут через десять к ним присоединился Сэт.

— Даррелл, пива! — махнул он рукой бармену.

Тот усмехнулся, поднимая вверх большой палец.

На некоторое время Коннор забыл о существовании шумной компании своего друга, пока его покой не нарушил женский крик.

Он, вздрогнув, обернулся. Как он и предполагал, кричали с того стола, где сидел Сэт. Там стояли две девушки. Одна, скрестив руки на груди, молча наблюдала, как вторая кричит, пытаясь ударить Сэта, но ей мешали сидевшие впереди него студенты. Сэт недовольно поднялся, пытаясь ее утихомирить, в то время как она пыталась ударить его своей папкой. Устав с ней церемониться, Сэт выхватил папку у нее из рук.

— Я сейчас здесь все разнесу, если не вернешь ее! — взбесилась девушка, устроившая переполох в баре.

Эйприл беспокойно смотрела как Сэт листает ее папку.

— Сэт, отдай ей папку. Она же бешеная. Только шайки хипстеров нам тут не хватало.

Девушка взяла себя в руки и посмотрела на свою подругу, которая стояла в стороне, словно ожидая от нее дальнейших инструкций.

Та лишь покачала головой, не одобряя ее поведение.

Сэт засмеялся, читая что-то написанное в папке, и показал это Эдди. Тот улыбнулся во весь рот.

— Ты… — начала она, не зная, как закончить свое предложение.

Сэт захлопнул папку.

— Очень познавательно, Энджел. Это тянет почти на пятерку. Вот чем ты занималась, пока тебя не было.

Девушка убрала прядь волос с лица, все еще не придя в себя.

Сэт, прищелкнув языком, посмотрел на Эйприл.

— Дай же ей сесть наконец, — обратился он к своей девушке.

— Садись, Энджел, давненько мы не болтали.

— Прости, я не ослышалась? — сделала недовольное лицо его подружка, уязвленная тем, что он проявляет знаки внимания той, кто, по ее мнению, этого не достоин.

Девушка, которую, возможно, звали Энджел, словно растворилась в тумане. Она в ступоре уставилась на Сэта.

— Лучше ты поднимись. Нам надо поговорить.

— Говорите здесь! — презрительно ответила Эйприл. — Еще никто не запрещал разговаривать в публичных местах.

— Да, если публика подходящая, — ответила Эна, холодно глянув на нее.

На губах Сэта заиграла едва заметная улыбка. Перепалка его девушки с Эной его не беспокоила. Вся эта ситуация его забавляла, как будто он этого и добивался.

— И чем это тебе мы не угодили? — невинно спросил Эдди.

— Она Ангел[1], — шутливо подмигнул ему Тэд. — Ей по званию не положено сидеть с грешниками вроде тебя.

— Энджел, ты можешь говорить здесь. В чем проблема? — не понимая, уставился на нее Сэт, пытаясь прочесть ее мысли.

Эна побледнела, заметив, что ее подруги уже простыл след. Она закусила губу от досады.

— Не важно, — бросила она, покидая их столик.

Джамал стукнул кулаком по столу, беззвучно смеясь, роняя голову на стол.

— Ой, не могу! Вот облом!

— Не говори, — засмеялась Дрю. — Вот бедняжка. Что на нее нашло?

— Энджел, папку хоть возьми! — крикнул ей вдогонку Сэт, но она, притворившись, что не слышит, вышла из кафе. Сэт оттолкнул Эйприл, чтобы встать со стола.

Она вскрикнула, как будто на нее наступил слон, и слегка стукнула его по спине.

— Я сейчас, — бросил он, выбегая из кафе.

Коннор проводил его взглядом. На улице похолодало. Тучи закрыли солнце, предвещая дождь. Коннор всмотрелся в окно, увидев Сэта прямо напротив. Он схватил девушку за локоть и передал ей папку. Она что-то принялась ему лихорадочно объяснять, эмоционально жестикулируя. На лице у нее была такая боль, что он на секунду вспомнил свое одиночество в Чикаго после потери матери. Сэт даже не пытался что-то ответить. Он смотрел в сторону и лишь изредка кивал. Лицо его казалось утомленным, настроение — явно испорченным.

Они попрощались, но она все еще стояла на том же месте. Сэт вернулся в кафе, тяжело вздохнув.

Коннор присвистнул ему. Заметив друга, тот сразу приободрился.

— Слушай, тебя еще не тошнит от уроков? — сел он рядом.

— А тебя еще не тошнит от твоих друзей? — парировал Коннор.

Сэт грустно улыбнулся.