Сколько мне табаку сжечь придется, пока я увижу тебя…
Покуда векует на свете душа, потуда она и бедует.
– И куды мы тебя ведем? Может, на мертвую казнь! Нонешний царь горазд на всякую лютость… Я б убег на глазах! Пора! А ты идешь цыплаком! Кровя, брат, у тебя дохлые – я б залютовал во как и в порку не дался, тем более в казнь!..
Наконец внезапно распустилась сирень – эта роза русской провинции, дар скромных палисадов и признак неизбежной деревенской мечты.
Петербургские прожекты не посчитались с местными натуральными обстоятельствами, а особо с засухами, которые в сих местах нередки.
для долгого созерцания тогдашних немощных русских пространств.
Покуда векует на свете душа, потуда она и бедует.
Тайная дума Бертрана хоронилась в том предмете, что он очаровался Петром, еще будучи в Ньюкестле, и хотел стать его соучастником в цивилизации дикой и таинственной страны.
А ежели б в тылу имелась достоверная любовь, тогда бы каждый пешком пошел хоть на луну.
Епифанский воевода Салтыков получил в августе, на яблошный спас, духовитый пакет с марками иноземной державы. Написано на пакете было не по-нашему, но три слова – по-русски:
Бертрану Перри
инженеру
Салтыков испугался и не знал, что ему делать с этим пакетом на имя мертвеца. А потом положил его от греха за божницу – на вечное поселение паукам.
