Полет!
Осень подходила к концу. Озерцо в холодном лесу, где жили журавли, замерзло. Они, улетая и прощаясь, кружили над озером. Вожаки, курлыча, собирали стаю. И только один старый вожак с умными грустными глазами остался.
Он знал, что не долетит. С ним остались два птенца, которые вылупились поздно и еще плохо умели летать, они были очень слабенькие. Еды становилось все меньше и меньше. Птенцы стучали по холодному льду озера клювиками в поисках пропитания.
Ночью случились заморозки, птицы сбились в стайку около березы и грелись. Снег падал на белые перья.
А утром старый вожак все-таки решил лететь на юг. Лучше смерть в полете, чем прозябание в студеном лесу.
«Но поднимутся ли в небо малыши?» — думал он.
И вот забрезжил рассвет. Старый вожак закурлыкал и побежал, тяжело махая крыльями, за ним побежали молодые птенцы. Они взлетели и сделали круг. Вожак выбрал точное направление, и птицы двинулись в путь.
Летели долго лесами и тихими заброшенными селами. Вот вечер, речка. Там они отдохнули, подкрепились лягушками, нашли для ночлега теплое место между холмами и утром полетели дальше. Предстояло преодолеть самый трудный участок пути.
Маршрут пролегал через море, и этот полет казался старому вожаку бесконечным. Крылья болели и спина тоже. Летели медленно, грустно курлыча, молодые птицы едва поспевали за ним. Но накопившаяся тяжесть утягивала вожака все ниже к морю, он не летел, а уже почти падал…
И вот в море показалась точка. Вожак неимоверными усилиями летел на этот кусочек поверхности. Это оказалась маленькая яхта, и птицы осторожно приземлились на ней.
На шум крыльев из каюты высунулся «новый русский»: в очках и панамке, в малиновых шортах и с тяжелой желтой цепью на шее.
— Ни фига себе, — сказал он, — куда забрались журавли. Да усталые и голодные, наверное? Марфа! — крикнул он. — К нам гости, накрывай стол — доставай креветки, сырую рыбу и те лягушачьи консервы, что нам подарили французы.
— Барин, я не Марфа, а Матрена, как вы не можете запомнить? Ой, журавлики, красота-то какая! Сейчас живо покормим.
Усталые птицы поели, и хотя этих добрых людей они не боялись, но все же уселись повыше и стали засыпать. А «новый русский» из кубрика их фотографировал двумя телефонами и фотоаппаратом с длинным «хоботом».
Так журавли жили на палубе три дня, потом поднялись на крыло и снова полетели к теплу на юг. Сил прибавилось, и они летели плавно, медленно и не так тяжело…
И вот юг, земля, берег. Недалеко, в зелени леса, солнечное озеро и парк, куда с разных концов земли слетались птицы и где их кормил бородатый служитель с черными большими, как сливы, глазами.
Сегодня все небо было в журавлях, их были тысячи — со всего света.
Они курлыкали: «Мы прилетели, прилетели!»
Это курлыканье звучало как песня, и эхо разносилось по всему озеру…
Наступил вечер, старый вожак обессиленно дремал, прислонившись к пальме, и ему снилась березка в снегу, и этот снег постепенно засыпал его… и еще ему казалось, что он летит.
Словно это его первый полет. Ему стало так легко и радостно, как в детстве. Жизнь еще подарит много полетов… только бы успеть прожить…
