Глава 2

Хрен редьки не слаще

Последнее время Роуэну Чессу снились очень странные сны.

Прошлой ночью ему приснилось, что он пишет оперу о вылупившемся из яйца динозавре. А позапрошлой приснился кошмар, и, в отличие от яйца динозавра, кошмар был связан с событием, произошедшим в реальности.

Тогда Роуэну было девятнадцать и он жил в канадском Ванкувере. Как-то вечером, возвращаясь домой с репетиции и слушая песню, которую недавно записала его группа, он ощутил на лице капли воды. Неожиданно, но довольно приятно: ночь была прохладной и темной, а вода оказалась неожиданно теплой. Но когда Роуэн коснулся щеки и посмотрел на пальцы, он понял, что никакая это не вода.

Это была кровь.

Он посмотрел на тротуар.

Там, прямо у его ног, лежал человек – точнее, куча разорванной плоти и блестящих белых костей, некогда бывшая человеком.

Перед тем как в лицо Роуэну ударили брызги крови, наверняка раздался крик или еще какой-нибудь звук, но из-за наушников он его не услышал.

Обернувшись, Роуэн с удивлением понял, что не один.

Группа людей из четырех-пяти человек пялилась на него с открытыми ртами, широко распахнув глаза. Они явно видели, что только что произошло, и пытались понять, что за высокий длинноволосый молодой человек стоит посреди тротуара, с ног до головы забрызганный кровью.

Роуэн обошел мокрое месиво и пошел дальше. Он не слышал окликов, доносящихся в спину.

Приняв долгий душ и поужинав лапшой с замороженными овощами, Роуэн прочитал половину комикса о сексуальных подростках-убийцах – который, разумеется, так и назывался – и лег спать пораньше.

О том, что с ним случилось, он никому не сказал.

* * *

Роуэн родился и вырос в штате Вашингтон, в небольшом двухэтажном домике на заросшем лесом гектаре земли недалеко от Беллингхема. Его отец был геологом, специализирующимся на промышленных минералах и их применении, а мать вела хозяйство и подрабатывала, составляя кроссворды для местных и национальных газет. Минуту славы она получила, когда использовала подсказку «__ редьки не слаще», в результате чего в верхней строчке кроссворда появилось гордое «ХРЕН». Потом она долго извинялась перед редактором по телефону, говорила, что это вышло случайно, и обещала подобных ошибок больше не допускать, но Роуэн по лицу видел, что мама сделала это специально.

Примерно в пятнадцать у Роуэна появилось настойчивое и упорное чувство, что с ним что-то не так.

Он начал подозревать, что живет не своей жизнью.

Он признался в этом матери, но та лишь улыбнулась и сказала, что все через это проходят и это признак полового созревания.

Но Роуэн сомневался, что дело тут в биологии.

Слишком глубоко в нем сидело то чувство.

Иногда оно накатывало подобно океану, рвущемуся на свободу, иногда утихало до легкого беспокойства. Но не прекращалось, а давило и грызло.

Оторванность Роуэна от себя и других людей сохранилась и во взрослом возрасте. Однажды, описывая это чувство знакомому психотерапевту матери, Роуэн сказал, что будто живет в фотографии, которая самую каплю размыта – не настолько, чтобы объекты стали неразличимы, но достаточно, чтобы сфокусироваться было трудно. Психотерапевт задумчиво кивал, задавал вопросы в нужных местах, а затем прописал легкие антидепрессанты.

* * *

Следующие несколько лет Роуэн учился делать вид, что все хорошо, и, когда окончил университет – несколько лет спустя после того инцидента, – уже умел хорошо притворяться. После выпуска, когда он переехал в Сиэтл и занялся архитектурным проектированием тематических парков и театральных представлений, никто, казалось, не замечал, что в глубине души Роуэн до сих пор ощущает себя гостем в собственной жизни.

За прошедшие годы у него почти не было серьезных отношений. Только Мона, его первая любовь в седьмом классе, Моника, бас-гитаристка из Боулдера в Колорадо, с которой они пару лет жили в Ванкувере, и Мэдисон, с которой он встречался полтора года назад, пока работал над реновацией станции монорельса.

После нее – никого.

Обычно он не знакомился в интернете, но когда Тейлор – подруга еще со времен музыкальной группы – предложила попробовать, Роуэн согласился. Тейлор считала, что, даже если Роуэн не найдет вечной любви, у него как минимум будет шанс встретить женщину, чье имя не начинается на «М».

Поэтому Роуэн попробовал найти любовь, смахивая фотографии влево и вправо.

Через два самых популярных приложения Роуэн познакомился со множеством женщин, и иногда первые свидания проходили так хорошо, что он (или его спутница) предлагали их повторить.

После одного чудесного ужина, продолженного изрядно выпитым алкоголем, Роуэн привел домой женщину: диджея по имени Хэнк (сокращение от Генриетты) из какого-то города в Мичигане (вроде Анн-Арбор?).

Ночь прошла замечательно, и они согласились встретиться снова.

Следующим вечером Роуэн сидел у Хэнк в квартире – из-за мебели гостиная больше напоминала студию со съемок «Ночей в стиле буги», – потягивал вино, наблюдал, как та собирается на свидание, и представлял их совместную жизнь. Хэнк была красивой женщиной, но необычной: копна кудрявых светлых волос, пронзительные голубые глаза, завораживающие изгибы фигуры. Она красила ресницы, покачивая бедрами под The Long Run группы Eagles, а Роуэн представлял, как она будет возвращаться домой и целовать его в шею, пока он коптит лосося на кедровой щепе и пьет пиво. Он улыбнулся. Она была необыкновенной. А через секунду она повернулась к нему и сказала:

– Ух как мы сегодня закинемся коксом!

Роуэн поклялся завязать с онлайн-знакомствами навсегда.

Но спустя несколько месяцев, после пары бокалов виски на открытии галереи друга, Роуэн понял, что не может уснуть. Он открыл одно из (теперь уже пяти) приложений и начал листать.

Несколько сообщений спустя некая Рамона пригласила Роуэна на званый ужин и по совместительству квест в реальности, который проходил в невероятно богатом закрытом поселке «Высокогорье». Оказалось, ведущая, телевизионная актриса, была ее подругой.

Насчет Рамоны Роуэн сомневался, но квест в реальности пропускать не хотел. Званый ужин интересовал его мало, а вот возможность порешать головоломки порадовала. Любовь ко всякого рода загадкам и ребусам передалась ему от матери, и он никогда не упускал шанса сыграть.

* * *

– Правила простые, но это необычный квест в реальности. – Высокая внушительная брюнетка была одета в строгий смокинг темно-серого цвета. В нем она немного напоминала Джеймса Бонда, если бы его играла Натали Портман ростом под сто девяносто. – Сбегать из комнаты за определенное время не потребуется. Наоборот, нужно будет кое-что отыскать.

В толпе раздались шепотки.

Роуэн огляделся. В огромной резиденции, напоминавшей особняк криминального авторитета из старых фильмов Майкла Манна, собралось человек пятьдесят-сто. Все они стояли вокруг бассейна с искусственными пальмами и замысловатым фонтаном в виде трехметрового мраморного ангела с длинными крепкими руками, не подходящими остальному телу.

Метрах в тридцати перед большим гаражом на шесть мест красовался ряд блестящих старинных автомобилей. Роуэн в них совершенно не разбирался, но даже он узнал несколько знаковых моделей и марок, включая красный «Феррари», серебристый «Астон Мартин» и черную модель американского автопрома шестидесятых.

Вероятно, изначальный владелец особняка разбогател в конце восьмидесятых – начале девяностых, и хотя нынешние обитатели явно пытались скрыть показное излишество той эпохи, безвкусицу коринфских колонн и мраморных фонтанов замаскировать не получилось: стиль наркоторговцев восьмидесятых все равно пробивался.

– Даже не верится, что мы здесь, – сказала Рамона, схватив Роуэна за руку, будто они встречались уже многие годы. Он не оценил напускной близости: они впервые увиделись буквально перед воротами, когда Рамона вручила ему билет.

Она уже раздражала.

Рамоне было около тридцати: чуть выше полутора метров ростом, бледная и худая, с прямыми темно-каштановыми волосами и светло-голубыми глазами, сегодня она пришла в уж больно узких выцветших джинсах с расстегнутой верхней пуговицей, красных ковбойских сапогах и футболке Black Sabbath (из обычного магазина). Говорила она с легким акцентом – то ли средиземноморским, то ли новоанглийским. Роуэн не знал.

– Надеюсь, мы победим, – сказала она. – Призы тут какие-то сумасшедшие. В прошлый раз девушке пел Крис Мартин.

– Ты уже играла в эти квесты?

– Нет, но Лилит их постоянно проводит. Это она. – Рамона указала на высокую женщину в смокинге.

– Вам предстоит пройти десять захватывающих и увлекательных испытаний, – продолжила тем временем Лилит. – В фойе вас ждут подарочные наборы, где вы найдете все необходимое для решения головоломок. – Она низко поклонилась, а потом театрально вскинула руки к сумеречному небу, словно начинала нелегальную гонку. – Удачи!

Воодушевленная толпа двинулась к большим открытым дверям, ведущим в фойе.

– Пойдем, – сказала Рамона, схватив Роуэна за руку. – Не хочу остаться без набора. Они тут, говорят, просто супер.

Роуэн старался не отставать, пока она тащила его через толпу. Это была явно не первая вечеринка Рамоны – людей она избегала с уверенностью профессионала. Не прошло и минуты, как они оказались в фойе.

* * *

– Ого, какие большие, – сказала Рамона, протискиваясь мимо пары гостей к длинному деревянному столу, заставленному подарочными наборами, о которых упоминала Лилит.

Взяв со стола два черно-белых многоразовых пакета средних размеров, она передала один Роуэну, а другой забрала себе.

Внутри обнаружились две небольшие бутылки вина, икра, швейцарский нож, электронная книга и множество подарочных карт в места как полезные, так и совершенно ненужные, но интересные. В самом центре лежала небольшая шкатулка из темного дерева. На крышке был выгравирован крошечный символ цветка, мерцающий жемчужно-белыми чернилами.

Когда Роуэн открыл шкатулку, Рамона нависла у него над плечом. Внутри лежала открытка, а на обратной стороне крышки была выведена крупная белая надпись: «Найди орхидею».

– И что это значит? – спросила Рамона.

Роуэн не удостоил ее ответом.

Наконец она ответила на свой вопрос другим:

– Видимо, будем искать орхидею?

Роуэн начинал думать, что не стоило соглашаться на это свидание.

Внешне Рамона была привлекательной женщиной, но она раздражала. На мгновение он задумался, не стоит ли попрощаться и просто уйти, но потом передумал.

Он не собирался уходить, пока не найдет орхидею.

Когда Роуэна что-то интересовало, он предпочитал доводить начатое до конца.

– Давай подумаем вместе, – сказала Рамона, запихивая подарочный набор в огромную сумку из черной кожи.

Роуэн натянуто улыбнулся.

Видимо, нужно было потерпеть Рамону еще какое-то время.

На лицевой стороне открытки был изображен символ, характерный для госпиталей и прочих медицинских учреждений: две змеи, обвивающие жезл с крыльями. На обороте от руки было написано: «Следуй карте, найди орхидею».

– Что за карта? – спросила Рамона, устроив подбородок на плече Роуэна.

– Наверное, она как-то связана с изображением на лицевой стороне.

– Хочешь пропустить квест и сразу напиться? – спросила Рамона с надеждой, почти что с мольбой.

Роуэн помотал головой.

Рамона схватила два бокала шампанского с подноса ближайшего официанта и вручила один ему.

– Ладно, тогда врубаем Индиану Джонса. Что это за врачебный символ?

– Кадуцей.

– Вот ты умник.

Как же она раздражала.

– В греческой мифологии с ним ходит Гермес. – Роуэн перевернул открытку.

– Что ты делаешь?

– Ищу скрытый текст или картинку.

– Посмотрите, экий профессионал. – Она опрокинула шампанское и тихо рыгнула в кулак. – Значит, ищем аптечку?

– Слишком очевидно. Ты не заметила ничего, связанного с Гермесом?

– С Гермесом? Это который сумки с шарфами продает?

Он хотел было сказать, что дизайнерский бренд произносится по-другому, но потом решил, что идея отличная. Следующая подсказка действительно могла лежать в сумке «Эрмес».

– Хороший вариант, – сказал он. – Давай осмотримся.

Рамона с улыбкой сжала его ладонь.

– Мы точно победим.

Прикосновение Роуэну понравилось.

Может, не так все было и плохо.

Роуэн провел Рамону через фойе, ища любую зацепку. Пройти внутрь дома просто так не получилось: для этого нужно было миновать импровизированный контрольно-пропускной пункт, воздвигнутый специально для квеста. Двое грузных мужчин со скучающим видом охраняли стойку с электронным считывателем.

– Похоже, для следующей подсказки нужен пропуск, – услышал Роуэн в стороне.

– Точно не хочешь пойти в бар и чего-нибудь выпить? – спросила Рамона. – Поможет привести мысли в порядок.

Проигнорировав ее, Роуэн пошел к небольшим диорамам, расставленным по фойе на постаментах из искусственного мрамора. Среди них были медведь, угрожающий сотруднику Королевской канадской конной полиции, акула, охотящаяся на незнакомую Роуэну крупную рыбу, модель Солнечной системы, сцена Рождества Христова и несколько других. Ничего медицинского и связанного с Гермесом.

Роуэн подошел к пьедесталу с Солнечной системой.

– Меркурий, – сказал он.

– А?

– Гермес – греческое имя. В Риме его называли Меркурием.

– Это поможет?

– Возможно, – сказал он. – Я на улицу.

– А, – сказала она. – Ну пойдем.

Они покинули многолюдное фойе и вернулись к лужайке, где до этого слушали Лилит.

– Смотри. – Роуэн указал в сторону гаража. – Что за машина там справа?

– Ты про «Форд»?

– Да. Это «Меркурий»?

– Ага, – сказала она. – Шестьдесят седьмого года.

– Уверена?

– Если повезет, может быть шестьдесят девятого.

Роуэн пропустил шутку мимо ушей и направился к гаражу.

– У меня два старших брата. Они разбираются в машинах, – сказала Рамона, потянувшись за ним.

– Смотри. – Он указал на открытое пассажирское окно. Из бардачка торчала стопка пропусков, а маленькая табличка рядом гласила: «По одной в руки».

– Ты гений, – сказала Рамона.

Роуэн улыбнулся. Он плохо разбирался в машинах, но догадаться было легко. Он гордился собой. Давно ему не попадались такие головоломки. Он оглянулся в сторону дома. К гаражу никто не шел – значит, Роуэн был первым.

Вернувшись в фойе, он приложил пропуск к считывателю, и огонек переключился с красного на зеленый. Охранники расступились, пропуская Роуэна с Рамоной в широкий коридор.

В центре, сразу за пропускным пунктом, стоял деревянный столик. На нем лежала небольшая стопка открыток. На обратной стороне тем же почерком, что и раньше, было написано: «Следуй карте, найди орхидею». Роуэн перевернул открытку. Второе изображение представляло собой крохотную сине-белую наклейку с надписью «Здравствуйте, меня зовут…», только имя оставалось пустым.

– И что это значит? – спросила Рамона.

– Понятия не имею, – ответил Роуэн.

В толпе зашептались: явно заметили, что контрольный пункт кто-то прошел. Вскоре они тоже должны были догадаться.

Взяв Рамону за руку, Роуэн прошел по коридору. Если они хотели победить, нужно было поторопиться.

Они прошли через двойные двери в конце коридора и оказались в просторном игровом зале. У дальней стены стояли старинные аркадные автоматы: «Мисс Пакман», «Темпест», «Галаксиан» и незнакомый Роуэну пинбол. Центр занимал огромный бильярдный стол, покрытый темно-красным войлоком, напоминающим кровь. По правую руку находились двойные двери: их снова охраняли двое мужчин со считывателем на стойке.

Но внимание Роуэна привлекли не они, а левая сторона комнаты.

А точнее – точная копия бара из «Сияния» Стэнли Кубрика.

– О, – сказала Рамона. – Пойду поиграю в «Пакмана».

Роуэн не стал отвечать. Он знал, что «Пакман» им не поможет. Зато поможет бармен, одетый в точности как персонаж из «Сияния»: в бордовый смокинг с широкими красными атласными лацканами и белую рубашку с черным галстуком-бабочкой.

Подойдя к бару, Роуэн сел прямо напротив мужчины.

– Привет. Можно два джина с тоником? – спросил он.

Бармен не ответил.

– А, понял. Нужно сказать какой-то пароль?

Бармен остался молчать, косо ему улыбаясь.

Оглянувшись на Рамону, которая успела перейти от «Пакмана» к пинбольному автомату, Роуэн снова посмотрел на бармена.

«Сияние» было его любимым фильмом. Он покрутил открытку в руках, а сам оглядел бар, любуясь в точности отраженными деталями. Кто бы ни проектировал помещение, он проделал потрясающую работу. Не упустил ни единой мелочи. И тут, пока Роуэн разглядывал бутылки за спиной бармена, его осенило. Он мельком взглянул на открытку с сине-белой наклейкой. «Здравствуйте, меня зовут…»

– Привет, Ллойд, – сказал Роуэн, использовав имя бармена из «Сияния».

– Здравствуйте, мистер Торранс, – немедленно откликнулся тот. – Что будете?

– Джин с тоником?

– Боюсь, сейчас могу предложить только это, – сказал бармен и протянул Роуэну еще один пропуск.

– Что мы ищем? – спросил Роуэн.

Бармен не ответил.

Со стороны игровых автоматов подскочила Рамона.

– Ну, что тут есть выпить для девушки?

– Мы нашли следующую подсказку, – сказал Роуэн, показывая пропуск.

– Обалдеть. Как?

– Надо знать имя бармена из «Сияния».

– Это фильм, да?

– И книга.

– Ты погуглил?

В комнату со смехом вошли мужчина и женщина. Они разгадали первую загадку.

– Нет, – сказал Роуэн. – Пойдем быстрее.

Воспользовавшись пропуском, он провел Рамону через охрану перед двойными дверями, и они оказались в очередном коридоре. Этот коридор привел их в ванную комнату с новой открыткой. Роуэн решил головоломку, воспользовавшись простеньким кодом, спрятанным в узоре занавески для душа, и они двинулись дальше.

Следующие четыре загадки Роуэн разгадал с легкостью, а вот восьмая открытка допускала два совершенно разных толкования, и в итоге он выбрал неправильное, что позволило паре гостей их догнать.

К тому времени как Роуэн понял, что в восьмой подсказке подразумевался садовый гном, а не садовый гомаэ (японский салат из шпината), две пары уже наступали на пятки.

Роуэн с Рамоной пока что лидировали, но это могло измениться в любой момент.

Подсказка про садового гнома провела их через очередной КПП, и они оказались в длинном коридоре (в особняке таких оказалось немало).

Посреди коридора стоял старый торговый автомат – если точнее, автомат по продаже сигарет. Вместо кнопок у него было девять длинных ручек, за которые нужно было тянуть, закинув монеты. Обычно на них изображались разные марки или крепости сигарет, но сейчас все они показывали одно и то же: открытку. Над каждой из ручек было написано то же послание, что они находили раньше: «Следуй карте, найди орхидею». А над девятой красовалась наклейка: «Не работает с августа 2006 года».

Послание на открытке в центре автомата гласило: «Потяните за рычаг, который олицетворяет ваш дом. Выбрать можно только один рычаг».

– Это что за хрень? – спросила Рамона.

«Вот уж действительно», – подумал Роуэн, осматривая ручки. За исключением наклейки над девятой, они были абсолютно идентичны.

На то, чтобы догадаться, ушло несколько минут. Улыбнувшись, Роуэн потянул за третью ручку.

В лоток автомата упали открытка и еще один пропуск.

– Как ты понял, какой нужен рычаг? – спросила Рамона.

– Земля.

– Что «Земля»?

– Третья планета от Солнца.

– И?

– Девятый рычаг.

– Он тут при чем?

– Написано, что он не работает с августа 2006 года.

– И что?

– И то, что тогда Плутон перестал быть планетой.

– Плутон не планета?

– Нет?

– Охренеть, а что тогда?

Роуэн не стал отвечать.

На обратной стороне открытки было написано то же, что и всегда: «Следуй карте, найди орхидею». Он перевернул ее. На лицевой стороне был изображен человек с луком, немного похожий на Робин Гуда или кого-то из его шайки веселых разбойников.

Десятая – последняя – подсказка.

Воспользовавшись пропуском, они прошли в помещение, больше напоминающее номер в отеле: с небольшой гостиной, спальней и впечатляющей ванной комнатой. Внутри стояла огромная ванна Викторианской эпохи на львиных лапах, наполненная множеством непрозрачных пластиковых шариков. На каждом было что-то нарисовано: число, слово, символ или фраза. На стене за ванной висела табличка: «Можно открыть только один шар».

– У моего первого парня тоже был только один шар, – сказала Рамона, – но он об этом никогда не говорил. Вообще не упоминал. О, – она рассмеялась, – прямо стихи.

Роуэн моргнул. Не ответил.

– Я знала, что у мальчиков по два шара, – продолжила Рамона. – Все знали, и поэтому я долго думала, что у вас у всех так: один большой шар и один крохотный, который даже на ощупь не ощущается.

Пытаясь не думать о Рамоне и ее однояйцевом парне, Роуэн уставился на открытку.

Человек с луком.

Никаких опознавательных знаков, никаких греческих букв или символов, чтобы узнать в силуэте Эроса или Артемиду. Просто человек с луком, одетый в коричневую тунику, штаны и сапоги. Не мог же он действительно быть Робин Гудом?

– Это не эльф из «Властелина колец»? – предположила Рамона.

– Как вариант, – согласился Роуэн. Леголас подходил довольно неплохо, хотя уши у человека были круглыми, а не острыми.

Единственное, что привлекало внимание, – это две разноцветные булавки, прикрепленные к простой коричневой тунике. Черная – на левом плече, красная – на правом. В остальном это было обычное изображение обычного лучника.

– Надо проверить шары, – сказал Роуэн и тут же пожалел о выборе слов, но Рамона не стала шутить. Просто улыбнулась и взяла его за руку.

– Давай.

Вместе они принялись изучать знаки и символы, нанесенные на шарики через трафарет. Пока Роуэн пытался понять, что это значит, он представил второе свидание с Рамоной. Они могли бы пойти в кино или на комедийное шоу. Неловко посмеивались бы над одними и теми же странными шутками, а потом весело бы обсуждали это за кружкой пива.

Могли бы даже поцеловаться и на этом не останавливаться.

– Символы повторяются, но их точно больше пятидесяти, – сказал Роуэн, подбирая два шарика: один – с оттиском Бетховена, другой – с Котом в шляпе.

– Смотри. – Рамона тоже держала два шарика: один – с изображением стрелы, другой – с крохотным Майклом Китоном в черно-белом полосатом костюме Битлджуса. – Битлджус, Битлджус, Битлджус, – сказала она. – Знаешь отсылку?

– Да, – сказал Роуэн.

– Обожаю этот фильм, – сказала Рамона и продолжила рыться в ванной, выбросив шарики.

Роуэн потянулся и достал шар с изображением стрелы.

Неужели все было так просто?

Изображения были самыми разными: от астрологических знаков до персонажей поп-культуры. В общих чертах Роуэн мог связать стрелу с открыткой и другими символами на шариках, но сомневался.

– Думаешь, нужен со стрелой? – спросила Рамона.

– Может быть, – ответил Роуэн. Но он знал, что это не так. Это было бы слишком просто.

Он что-то упускал.

Но что?

– Давай просто выберем первый попавшийся и пойдем в бар, – предложила Рамона. – Что скажешь? Жалко будет упускать бесплатную выпивку. – Ей надоело возиться с головоломками. – Держи, – сказала она и бросила ему два первых попавшихся шарика.

Роуэн умудрился поймать их, но выронил открытку.

Когда он посмотрел на нее, лежащую на полу, в глаза бросилась ярко-красная булавка на правом плече.

Усмехнувшись, Роуэн принялся рыться в ванной, пока ему не попался шарик с изображением Майкла Китона.

– Нашел, – сказал он.

– Битлджуса?

– Лучник – Орион, охотник, а красная звезда у него на плече – Бетельгейзе. В одном из вариантов прочтения ее название – Битлджус.

– Ее назвали в честь фильма?

Роуэн не нашел в себе сил ответить на этот вопрос. Второе свидание исключалось.

Он открыл шар с Битлджусом. Внутри оказался крошечный USB-накопитель.

– Это что за хреновина? – спросила Рамона.

– Поздравляю. Ваше испытание завершено, – раздался над головой женский голос – видимо, в потолке был спрятан динамик.

– Мы победили! – завопила Рамона, подскочила к Роуэну и обняла его.

– Похоже на то, – с улыбкой ответил он.

В крови бурлил адреналин.

Хотелось играть еще.

Теперь, когда они разобрались с испытанием, желание Рамоны все же исполнилось: они отправились в бар. Пока Рамона спорила с барменом, стоит ли своих денег годовой абонемент в оптовый супермаркет, Роуэн сидел со стаканом и раздумывал, сбежать ему от Рамоны или остаться в надежде на новые головоломки.

– Это испытание было одним из самых трудных, что мы устраивали.

Говорила женщина. Похоже, она обращалась к Роуэну, так что он обернулся.

Она была среднего роста, с вьющимися темными волосами длиной до плеч и карими глазами. Когда она улыбалась, у уголков ее губ возникали изогнутые морщинки. Она протянула руку. Роуэн подумал, что уже где-то видел ее, но никак не мог вспомнить. Может, она играла в сериале, который он смотрел в последнее время?

– Хелена, – представилась она. – Добро пожаловать.

– Это ваш особняк? – спросил Роуэн, хотя уже знал ответ.

Она вежливо кивнула.

Что-то в этой женщине завораживало. Не только голос, одежда и осанка, излучающие власть и богатство. Что-то еще. Роуэн подумал, что лучше всего ее описывало одно слово: «элегантность». Она была похожа на королеву какой-нибудь европейской страны.

– Надеюсь, вам здесь понравилось? – спросила Хелена, бросив быстрый взгляд на Рамону.

Роуэн кивнул.

– Было весело, спасибо. – Он нервно отпил из стакана, и его снова охватило чувство, что эту женщину он уже где-то видел.

Рамона отвлеклась от разговора с барменом и повернулась к Роуэну.

– Привет, – сказала она Хелене на удивление ревниво. – Я Рамона. Подруга Лилит.

– Не возражаете, если я на минуту одолжу вашего спутника? – спросила та. – Я верну его, обещаю. Просто хочу задать несколько вопросов о том, какие поправки можно внести в предстоящие испытания.

Рамона смерила Хелену взглядом, но все же кивнула.

– Только правда верните.

– Конечно, – сказала Хелена и повела Роуэна прочь.

* * *

Вместе они прошли по покатому подстриженному газону, напоминавшему лужайку для гольфа. Где-то через минуту впереди показалась невысокая лестница из серого камня, которая вела к парадным дверям в другой части дома.

– Обувь можете не снимать, – сказала Хелена, открывая дверь и проходя внутрь. Резкий цокот ее каблуков гулко отдался в пустом помещении.

Роуэн вытер ботинки о коврик и вошел внутрь.

Фойе было немного меньше, чем в первом крыле, но таким же роскошным, с белыми колоннами, замысловатой лепниной и черно-белым сланцево-мраморным полом.

– Нам сюда. – Хелена указала на двустворчатые стеклянные двери по правую руку. – В библиотеку.

Роуэн пошел за ней и будто попал в другой мир.

За исключением небольшого камина, встроенного в кирпичную стену справа, все четыре стены от пола до потолка были заставлены книжными шкафами из темного дерева. По центру стоял круглый стол, за которым могло с комфортом расположиться человек десять, не меньше. Роуэн подумал, что за таким столом идеально делать две вещи: планировать вторжение в соседнюю страну или играть в Dungeons & Dragons – игру, на которой Роуэн был раньше помешан.

Библиотека, с ее тусклым мерцающим желто-коричневым освещением и бесконечными полками книг, разительно отличалась от остального дома.

В ней Роуэну было комфортно.

– Садитесь, пожалуйста, – сказала Хелена, жестом указав на черный кожаный диван напротив камина.

Роуэн присел, и Хелена опустилась рядом.

– Это цифровой актив, «Орхидея», и немного новейшей криптовалюты.

– Что, простите? – спросил Роуэн.

– Приз. – Хелена кивнула на его руку.

– А, точно. – Он до сих пор держал USB-накопитель, который достал из шара. – Спасибо, обязательно посмотрю.

Хелена пожала плечами, будто каждый день бывала в подобных ситуациях, а затем встала и подошла к старинному шкафу из тикового дерева, переделанному в небольшой бар.

У Роуэна вновь возникло ощущение, что где-то он ее уже видел.

Словно прочитав его мысли, Хелена обернулась к нему, и в этот момент его охватило доселе неизвестное чувство. Только сейчас он заметил, что оно поселилось внутри с тех пор, как он переступил порог библиотеки.

Впервые в жизни Роуэн Чесс ощутил себя на своем месте. Отстраненность, с которой он жил все это время, слегка отступила.

Роуэн был счастлив.

И тут он вспомнил, где видел женщину. Хелена Уоррикер, так ее звали. Дочь Хоука Уоррикера, основателя WorGames, одной из крупнейших в мире компаний по разработке видеоигр в виртуальной реальности.

– У меня есть вопрос, – сказала она, – если не возражаете.

– Конечно.

– Сейчас мы разрабатываем проект в пустыне под Лас-Вегасом, что-то вроде иммерсивного квеста. Не хотели бы вы поучаствовать в качестве консультанта по головоломкам? Разумеется, за вознаграждение.

– Интересное предложение, – сказал Роуэн, – хотя у меня сейчас много работы.

Хелена подошла и протянула ему джин с тоником, а затем коснулась его стакана своим.

– Как говорится, хочешь чего-то добиться – поручи это самому занятому.

– И правда.

– Я вам позвоню.

– Давайте, – сказал Роуэн. – Буду рад обсудить подробности. – На работе действительно хватало дел, но ради сотрудничества с Хеленой Уоррикер он готов был бросить практически все. Роуэн и сам был известным специалистом в своей области, но WorGames находилась на пике разработки иммерсивных квестов и игр.

Вечер складывался уж очень неплохо.

– Чудесно, – сказала Хелена. – А, и еще кое-что.

– Да?

– Я бы хотела позвать вас на бета-тестирование одного проекта.

– Он связан с сегодняшним?

– Нет, ни капли. Совершенно новая разработка, совместное детище нашей компании с рядом крупных партнеров из Кремниевой долины. Приложение для знакомств, будет называться «Найди своего человека».

Роуэн кивнул. Этого он точно не ожидал.

– Большое спасибо за предложение, – сказал он. – Не сомневаюсь, ваше приложение будет пользоваться огромным успехом, но, боюсь, со знакомствами в интернете я завязал.

– И все же вы здесь, – с улыбкой сказала Хелена.

– Это да, – сказал Роуэн, крутя стакан в пальцах и пытаясь представить, что же за сверхсекретный проект WorGames разрабатывают в пустыне.

– Я понимаю ваши сомнения, – ответила Хелена, – но, думаю, вы быстро увидите, что это приложение не похоже на остальные. В «Найди своего человека» используются проприетарные алгоритмы, которые гарантируют результат.

– Гарантируют?

– Да, или вам вернут деньги. Но вы, разумеется, сможете зарегистрироваться бесплатно. – Она протянула Роуэну пластиковую визитку со ссылкой и кодом доступа.

– Буду иметь в виду, спасибо, – сказал Роуэн, намереваясь выкинуть визитку при первой возможности. – Кстати, об этом. Моя спутница наверняка меня заждалась. Думаю, нам пора по домам.

– Понимаю. Пожалуйста, подумайте над моим предложением. Вы не пожалеете. Обещаю.

– Хорошо, – кивнул он.

– Приятно было познакомиться, Роуэн.

* * *

Десять минут спустя ему все же удалось разыскать Рамону. Он обнаружил ее на коленях перед барменом в кабинке мужского туалета, где вежливо сообщил, что уйдет с вечеринки один.

Больше о ней он не вспоминал, слишком взволнованный возможностью поработать с Хеленой Уоррикер. Только две вещи не выходили из головы: он ведь ни разу не упомянул при ней свое имя и то, что сюда его привело приложение для знакомств.

Глава 3

Межпространственное смещение – та еще мерзость

Эмили опустила окно, пытаясь разогнать туман, который начал расползаться по лобовому стеклу. Оно очистилось почти сразу же, и снова стала видна бесконечная лента асфальта, тянущаяся от капота пикапа до самого горизонта. Звук гравия, барабанящего о днище машины, становился тем громче, чем сильнее она вдавливала педаль в пол.

Эмили торопилась.

Она пыталась вспомнить, откуда приехала, но помнила только то, как ехала по дороге.

Этой дороге.

Знакомой дороге, но где она ее видела?

Помимо смутного узнавания, Эмили казалось, что она куда-то опаздывает, но она не могла вспомнить куда. Она ничего не могла вспомнить.

Что, черт побери, заставило ее так торопиться?

Продолжая вести пикап по дороге, Эмили наконец восстановила в памяти образ женщины. Очень назойливой женщины, которая бесила Эмили вопросами о собаке.

«Руби».

И о любимом цвете.

«Зеленый».

Радио включилось со щелчком, и салон наполнился громким шипением. Среди помех Эмили послышался голос, но она списала его на рев мотора, шорох шин на дороге и ритмичное потрескивание старых динамиков.

Она хотела выключить радио, но тут фары потухли и мир погрузился во тьму. Пикап мчался вперед, и рокот мотора отдавался Эмили в ноги.

Она убрала ногу с педали и потянулась к рычагу фар, но не смогла его найти, и, хотя она больше не давила на газ, пикап продолжал набирать скорость. Она хотела вдавить в пол тормоз, но педали не оказалось.

Черт.

Прищурившись, она попыталась разглядеть дорогу через лобовое стекло, но вокруг царила лишь тьма. Изо всех сил стараясь успокоиться, она вцепилась в руль, а старый пикап продолжал разгоняться.

Шипение помех стало настолько громким, что хотелось убрать руки с руля и зажать уши. Именно в этот момент, мчась в темноте по проселочной дороге, Эмили вспомнила, что женщина спрашивала еще кое о чем.

«Кролики».

Почему слово казалось таким знакомым?

Вновь потянувшись к рычагу фар, Эмили наконец нащупала его, дернула изо всех сил, и свет прорезал тьму, вновь освещая дорогу.

Прямо перед пикапом, буквально в нескольких метрах, стояла девочка.

Младшая сестра Эмили, Энни.

Эмили резко дернула руль вправо, и пикап перевернулся.

Разбитое стекло осыпало кабину дождем, и автомобиль полетел в сторону тротуара, канавы или обочины – где бы ему ни предстояло приземлиться.

В этот момент, взлетев вместе со старым пикапом, Эмили вспомнила.

Люди, задававшие вопросы, поставили ее перед выбором. Мешок на голову – или укол.

Она выбрала мешок.

Но ее обманули. Надели мешок ей на голову и все равно что-то вкололи.

И снова она попыталась вспомнить, когда в последний раз была здесь, на этой дороге, но в голове остались только обрывки. Она знала, что была не одна. Кто-то был с ней – кто-то любимый. Но, как бы она ни старалась, она не могла разглядеть лицо этого человека.

Затем пикап ударился об асфальт.

И Эмили проснулась.

* * *

Она была дома, в своей постели.

Здесь не было надоедливых женщин, бесящих вопросами, не было холодного металлического стола и мужчины со шприцем. Не было ни единого звука.

Затем, медленно, будто кто-то прибавлял громкость, тишина в ушах Эмили сменилась знакомым щебетом птиц и шумом машин.

Она потянулась к телефону и проверила дату.

Черт.

Она посмотрела на руки. Они дрожали, и тело тоже начинало трястись.

На этот раз ее продержали одиннадцать дней. Гораздо дольше обычного.

Она несколько раз глубоко вздохнула, стараясь успокоить пульс и нервы, а затем с отработанной точностью, словно делала это уже миллион раз, встала, пошла на кухню, извлекла из телефона сим-карту, бросила ее в микроволновку и нажала на кнопку включения. Затем достала из шкафа в прихожей небольшой рюкзак, побросала туда одежду на пару дней, перцовый баллончик и электрошокер и отнесла сумку в ванную. Там она взяла мыло, зубную пасту и прочие мелочи, включая ножницы, а затем сняла настенный обогреватель, открыв потайной отсек, где лежали штук двадцать миниатюрных USB-накопителей, портативный детектор жучков, новый телефон и паспорт.

Просканировав себя на присутствие нежелательных электронных сигналов, Эмили забрала вещи и вернула обогреватель на место.

Содрогнулась при мысли о том, что эти люди были в ее квартире, пока она спала. Какой-то урод даже переодел ее и уложил в постель.

Гадость.

Настолько грубое вторжение в личную жизнь напрягало.

Она знала, кто с ней это сделал. Полиция «Кроликов» – так они их называли, и Эмили бегала от них уже полтора года: с момента, как попала в эту реальность.

* * *

Последнее, что помнила Эмили, перед тем как очнулась в этой вселенной, – как они с К ехали по темной проселочной дороге. Много лет назад на той же дороге Эмили потеряла сестру, которая пыталась отыскать таинственную «Ночную радиостанцию», связанную с «Кроликами». Только на этот раз с помощью «Кроликов» они надеялись починить механизм, на котором держалась вселенная, – невидимые линии энергии, известные как «радианты Мичема», – выиграть игру и спасти мир.

Вспышка света, оглушительный грохот, и вот длинная проселочная дорога пропала. Вместо пикапа Эмили оказалась лежащей в постели минималистичной гостевой комнаты Алана Скарпио, ее друга.

Убедившись, что в доме одна, Эмили включила компьютер, обнаруженный в столовой, и открыла веб-браузер. Нужно было выяснить, что случилось. Где она? Где К и Скарпио? Что стало с «Кроликами»?

Всего несколько минут спустя стало ясно: что-то не так.

«Игра в Кроликов» – набрала в поисковике Эмили. Ничего, кроме пушистых зверьков.

Дальнейшие поиски показали, что «Заколок Мари» – информационного сайта, который игроки в «Кроликов» использовали для общения, – больше не существует, как и списка победителей, именуемого среди участников Кругом.

Не найдя в Сети ни единого упоминания К, Хлои, Фокусника и остальных, Эмили поняла, что этому есть только одно объяснение.

Она попала в другую реальность.

И дело было не только в отсутствии информации. Она уже начала ощущать знакомый зуд – верный признак межпространственного смещения.

Вскоре воспоминания из прошлого измерения исчезнут, освободив место для новой реальности, и Эмили окончательно перестанет понимать, что происходит.

Межпространственное смещение – та еще мерзость.

Как бы то ни было, Эмили еще ни разу не просыпалась в мире, где не было «Кроликов». Она не знала, что делать.

Куда они подевались?

И что стало с реальностью, из которой она пришла? Эмили выжила. Значит, они с К справились? Кто-то из них победил, и если да, то кто?

Не каждому заговору или интернет-легенде суждено было перерасти в полноценную мифологию. Их нужно было постоянно поддерживать, и по сравнению с другими безумными теориями, коими кишел интернет, игра обычно не привлекала много внимания. Но все равно: «Кролики» казались суккулентом, которому было плевать, в каких паршивых условиях он находится.

Раньше Эмили всегда находила игру в интернете: смутные упоминания на форумах, горстку сообщений в даркнете, пару подкастов и списки Круга, но сейчас не было даже их.

Словно «Кроликов» стерли с лица земли.

Эмили постаралась контролировать дыхание.

Перемещаться между измерениями и так было нелегко, а она только что пережила самое сильное потрясение за всю свою жизнь.

Что стало с К?

У них получилось или мультивселенной все еще грозила опасность?

Она еще раз окинула взглядом столовую. Дом точно принадлежал Алану Скарпио. Это хорошо; Скарпио был ее другом, и тот факт, что она проснулась у него дома, успокаивал. Теперь оставалось только разыскать его и узнать, что, черт возьми, происходит.

Прыжки между потоками измерений всегда проходили одинаково. Все менялось, но выглядело как прежде. На самом деле одна из самых странных особенностей межпространственного смещения как раз в этом и заключалась: чем привычнее выглядел мир, тем более чуждым казался.

Эмили понятия не имела, в какой реальности находилась, но была рада, что она хотя бы внешне похожа на прежнюю.

Наверное.

Она выключила компьютер и пошла принимать душ.

Вымыв голову, она закрыла глаза, подставила лицо под горячую воду и постаралась отвлечься от мыслей. Запах сандала и эвкалипта, доносившийся из небольшого мешочка над душевой лейкой, напомнил Эмили о месяце, который они с К провели в доме Скарпио вскоре после свадьбы. Вкупе со знакомым декором аромат помог ей расслабиться, и из душа она вышла чуть более человеком.

А потом открыла дверь в коридор и наткнулась на мужчину, целящегося ей в голову из серебристого револьвера.

Почти метр восемьдесят, светлокожий, с дикой копной волнистых каштановых волос, он был одет в выцветшие джи