М. А. вспоминал: «В какой-то момент было ощущение, что уезжают все. В этот период — примерно с 71-го по 76-й — общим фоном жизни было почти паническое ощущение, что какое-то жизненное основание, выстроенное конвульсивными, мучительными усилиями, пусть даже случайными совпадениями — но все-таки выстроенное! — это основание исчезает, разъезжается, как треснувшая льдина, и сейчас ты просто провалишься в темную мертвую воду
Письма от уехавших друзей, их — часто шифрованные — звонки, обсуждение писем и звонков оставшимися с оставшимися, эта работа по поиску связи и заполнению пустоты становится основой для новой культуры, вырастающей на месте разрушенной отъездами. И так несколько раз, вслед каждому прощанию. А новый язык всякий раз помнит о предыдущих формах разговора: это вопрос выживания.
объясняя набоковскую точность, говорил: «Он что-то знал о реальности, о самой ее ткани. И умел так натягивать ее, что кое-что удавалось различить на просвет».
