Оглавление

Введение

Актуальность

Задача повышения адаптационных кондиций человека и общества с опорой на ресурсы психического была актуальной во все времена. А психотехнологии, обеспечивающие «присутствие духа» у наших планетарных сограждан перед лицом непростых вызовов времени, — как бы они ни назывались — всегда пользовались повышенным спросом.

Переживаемая нами эпоха расколотого бытия, стагнация ресурсной миссии основополагающих социальных институтов науки и религии, инфляция генерируемых этими институтами «больших» параметров цивилизационного порядка — предельно заостряет проблематику поиска адаптивных ресурсов психического, опираясь на которые можно было бы найти сущностное решение перечисленных и многих других серьезнейших проблем Новейшего времени.

Таким образом, актуальность рассматриваемой здесь идеи ассоциированного сверх-адаптивного интеллекта (АСИ) не сводится только лишь к узко-направленной адаптивно-технологической новации, но охватывает масштабную проблематику перманентного цивилизационного кризиса последних десятилетий во всех его проявлениях.

Далее, следует иметь ввиду, что одним из главных эвристических критериев состоятельности развиваемого нами, авангардного научного направления «Психотехнологии» как раз и является способность к генерации инновационных технологий, основанных на авангардном теоретическом базисе. В частности — психотехнологий, раскрывающих потенциал обновленного понимания функциональной активности психического, феномена психопластичности, темпоральной пластики и других супер-ресурсных характеристик психического. В связи с чем вопрос разработки АСИ является актуальным, в том числе, и с позиций обоснования сверх-высокой технологической эффективности сектора авангардных наук о психике.

Наконец, более чем актуальной задачей, адекватно решаемой с использованием проработанной методологии АСИ, является обеспечение подлинных прорывов в понимании предметности собственно авангардного сектора наук о психике, в смысле генерации такой когнитивной оптики, которая с одной стороны смогла бы обеспечить беспрецедентное расширение наших представлений о том, что именуется реальностью. А с другой стороны — радикально обновить систему опорных координат (параметры порядка, ресурсные идеомы и проч.) современного человека. К примеру, Джамаис Кашио, разрабатывающий концепцию BANI-мира (аббревиатура англоязычных определений хрупкий-тревожный-нелинейный-непостижимый), заявляет о необходимости поиска «объектива, через который можно увидеть и структурировать то, что происходит в мире». При том, что ситуация в мире характеризуется им как «многомерный, сгущающийся хаос». И далее, Кашио поясняет, что характеристика непостижимости современного мира как раз и обостряет потребность в интуитивном схватывании и достижении особой «прозрачности» того, что ранее представлялось непостижимым. И что именно эта способность находит свое отражение в термине «трансцензуальное мышление». Что, собственно, и является стержневой характеристикой эвристического потенциала АСИ.

Главным прагматическим аргументом актуальности идеи АСИ является констатация того неоспоримого факта, что разрабатываемая нами в последние десятилетия метамодель психотехнологической помощи населению (А. Л. Катков, 2024) нуждается в понятной универсальной мишени, ясно демонстрирующей функциональный смысл предпринимаемых здесь усилий, их масштаб, направленность и особую социальную значимость.

Уточнение используемых терминов

Сама аббревиатура АСИ и составляющие ее термины — «ассоциированный», «сверх-адаптивный», а также часто употребляемое в тексте словосочетание «новая модель интеллекта» — безусловно нуждаются в дополнительных комментариях.

Использование определения «ассоциированный» по отношению к рассматриваемой модели интеллекта аргументируется прежде всего тем, что:

— идея АСИ основана на ассоциированной эпистемологической платформе (более подробно данный концепт будет освещаться в разделе теоретического обоснования АСИ);

— в случае АСИ возможно и необходимо преодоление эпохального конфликта двух базисных архетипов познания реального — «логоса» и «гнозиса», с достижением беспрецедентного синергетического эффекта;

— АСИ — это еще и темпоральный, а также этический интеллект, адекватное функциональное совмещение которых открывает перспективу генерации обновленных параметров порядка для эпохи Новейшего времени;

— в общей архитектуре АСИ теоретическая база авангардных наук о психике глубоко и сущностно интегрирована в проработанную методологию и собственно инновационную психотехническую составляющую;

— концепция АСИ основана на возможности особым образом организованного, синергетического взаимодействии — как сущностных характеристик психического (свойств, состояний, процессов), так и основных функций психики (генеративной, темпорально-пластической, познавательной, регулятивной, адаптивной, коммуникативной, креативной, этической и проч.), с возможностью существенного углубления и расширения спектра активности психического.

Наличие термина «сверх-адаптивный» обусловлено тем, что:

— с использованием супер-ресурсного потенциала АСИ процессы адаптации человека, группы, общества всемерно углубляются, расширяются и ускоряются;

— в случае АСИ — имея ввиду проработанное теоретическое и функциональное содержание рассматриваемого здесь понятия — тенденции прогрессивно утрачиваемых кондиций биологического, психического и социального здоровья перекрываются механизмами эффективной самоорганизации с использованием сверх-адаптивного потенциала АСИ (то есть, имеет место коренное отличие от доминирующей в настоящее время стратегии протезирования прогрессивно утрачиваемых компонентов индивидуального и социального здоровья).

Определение «новая модель» применительно к термину «ассоциированный сверх-адаптивный интеллект» используется нами по следующим причинам:

— первое научное описание психологической модели адаптивного интеллекта было сделано выдающимся швейцарским психологом-исследователем Жаном Пиаже в середине прошлого века. Согласно Пиаже: «Интеллект является наиболее необходимым и эффективным орудием во взаимодействиях субъекта с окружающим миром, самым совершенным из всех адаптационных механизмов» (Ж. Пиаже, цит. по изд. 2004);

— с конца 90-х, годов прошлого столетия идею адаптивного (практического) интеллекта интенсивно разрабатывал и популяризировал известный американский психолог Роберт Стернберг;

— в начале 2000-х известным специалистом в области психологии управления Гари Култоном и его сотрудниками была разработана бизнес-модель адаптивного интеллекта. Определение «адаптивный интеллект» понимается здесь как сложная, многоуровневая система, которая состоит из четырех способностей человека: ценностей, способности поддерживать эмоциональную стабильность в условиях изменений и неопределенности, интеллектуальной гибкости и специальных коммуникативных навыков. Данная модель получила широкое распространение в деловых кругах Запада;

— настоящая версия АСИ — в отношении фундаментальных и прикладных теоретических компонентов данной модели — прорабатывалась в ходе реализации Базисной научно-исследовательской программы (2001—2020 гг.) первого поколения, нацеленной на разработку Общей теории психотерапии. И далее — в отношении аргументированного методологического оформления и собственно психотехнического содержаний — в ходе реализации следующей Базисной НИП (2020—2023). С учетом полученных здесь научных аргументов в пользу обновленного понимания концепта адаптивного интеллекта, нами было принято решение об использовании наиболее адекватного в данном случае термина «новая модель» ассоциированного сверх-адаптивного интеллекта.

Краткое определение АСИ

В связи со всем сказанным, предлагается следующее краткое определение рассматриваемой модели интеллекта. Новая модель ассоциированного сверх-адаптивного интеллекта (АСИ) определяется нами как система обновленных, научно-обоснованных представлений об адаптивной активности психики человека, в частности — о возможностях существенного повышения адаптивных кондиций человека, группы и общества за счет осмысленного управления темпоральной пластикой психического.

О методологии исследования

Общий алгоритм исследовательского процесса, используемый в ходе реализации «больших» тематических проектов по генерации самой идеи и функционального наполнения АСИ, включает следующие универсальные компоненты: уточненную проблематизацию (идентификацию и углубленное исследование всего перечня насущных проблем, решаемых за счет масштабной реализации идеи АСИ); адекватную концептуализацию и теоретизацию (выведение базисных и прикладных теоретических концептов, лежащих в основе идеи АСИ); проработанную технологизацию и инструментализацию (разработка необходимого технологического инструментария, обеспечивающего масштабное внедрение АСИ в психотехнологическую практику); трансляцию (разработка профильных программ подготовки специалистов-психотехнологов); масштабную реализацию (проработка мета-модели психотехнологической помощи населению с использованием технологии АСИ); мониторинг результатов (доказательная эффективность модели АСИ). В ходе реализации Базисной научно-исследовательской программы по разработке Общей теории психотерапии (1996—2021) нами была разработана исследовательская методология, адекватная оговоренным здесь особенностям предметной сферы психического. В частности, модифицированная версия метода эпистемологического анализа учитывала необходимость использования подвижного фокуса когнитивной оптики, необходимого для полноценной репрезентации феноменов темпоральной пластики сложнейшего процесса взаимодействия дифференцируемых статусов и полюсов объемной реальности (А. Л. Катков, 2013, 2022). Сама же технология новой модели ассоциированного сверх-адаптивного интеллекта (АСИ) была разработана и апробирована в ходе реализации Базисной научно-исследовательской программы «Комплексный анализ традиционных и современных психотехнологий» (2020—2023 гг.). С тем, чтобы нашим читателям стали более понятными логика применения и разрешающая способность метода эпистемологического анализа, приведем лишь самые краткие его характеристики. Согласно определению, представленному в Энциклопедии эпистемологии и философии науки (2009), эпистемологический анализ позволяет: идентифицировать глубинный культурно-исторический и собственно эпистемологический контекст, из которого выводится исследуемая форма знаний; отделять иллюзии, химеры, беспочвенные верования, «идеологию» от подлинно научных, концептуальных основ знания; отделять поверхностную интерпретацию контекста развития рассматриваемой области знания от глубинной; осуществлять, в результате всего вышесказанного, адекватное выведение реальных и обоснованных универсалий в исследуемой сфере, а также путей и методов их получения. Эпистемологический анализ, кроме того, есть наиболее эффективный способ осмысления нелинейной, скачкообразной периодизации становления и развития научного знания, а так же — наиболее адекватная методологическая основа преодоления кризисных периодов в развитии определенных научных направлений или корпуса науки в целом (А. Ф. Зотов, 2009). Так, например, применительно к сектору наук о психике эпистемологический анализ позволяет: идентифицировать основополагающий концептуальный дефицит и слабость методологического оформления исследований, проводимых в данной сфере; выявлять наиболее адекватные способы преодоления несостоятельности эпистемологического и собственно теоретического базиса наук о психике; а в итоге — генерировать прорывные инновационные концепты, теории и технологии в сфере супер-ресурсного потенциала психического. Воплощением чего, собственно, и является «большая» психотехнология ассоциированного сверх-адаптивного интеллекта (АСИ).

Глава 1.
Идентификация и уточнение характеристик проблемной сферы, решаемой с использованием методологии АСИ

(обзор и эпистемологический анализ
имеющихся данных)

Вводная информация

Используемая нами «большая» методология эпистемологического анализа предполагает, что выверенную телеологию универсального алгоритма проработки идеи АСИ задает исследование фундаментальных и прикладных проблем, решаемых за счет полноценного воплощения данной идеи. Только лишь в этом случае возможно дальнейшее продвижение к этапу адекватной концептуализации, выведению базисных и прикладных теоретических концептов АСИ.

Фундаментальная проблематика

По результатам проведенного нами анализа речь идет о следующих аспектах фундаментальной эпистемологической проблематики:

— проработки, с использованием эвристического потенциала АСИ, двух полярных векторов репрезентации, восприятия и познания сложной категории реальности, которые, как правило, обозначаются следующими парами понятий: рациональное-иррациональное; интеллектуальное-интуитивное; осознаваемое-неосознанное;

— проработка конфликтных отношений гнозиса и логоса, как базисных архетипов познания реальности; генерация ключевого принципа, с использованием которого возможна сущностная синергия данных архетипов познания.

Аспекты фундаментальной проблематики в области масштабных социальных процессов и ресурсной активности главных социальных институтов Науки и Религии заключается в необходимости:

— преодоления прогрессирующей стагнации и обновления комплекса глубинных идеом, представляющих систему ресурсных координат современного человека (С. Московичи, 1983);

— эвристической трансформации и сущностной синергии «больших» социальных институтов Науки и Религии;

— полноценного синтеза реконструированных — с использованием достижений авангардной науки — ресурсных статусов Веры и Знания;

— существенного обновления системы этических императивов в целостной конструкции феномена Веры-Знания.

В области авангардной науки интересующие нас аспекты фундаментальной проблематики, представлены:

— концепцией объемной реальности, являющейся инновационной матрицей для последующих эвристических прорывов;

— авангардной гипотезой управления такой пластичной характеристикой объемной реальности как время.

В сфере все более «сгущающегося хаоса цивилизационных процессов» (Д. Кашио, 2022) фундаментальная проблематика представлена необходимостью проработки сущностных вариантов выхода из опасного тупика перманентного и всеохватывающего кризиса, или же — пользуясь устоявшейся эсхатологической терминологией — инновационной идеи Спасения во всех смыслах этого слова.

Прикладная проблематика

С использование идеи и технологии АСИ должны находить решение следующие важнейшие проблемы:

— наполнения конкретным прагматическим содержанием сектора авангардных наук о психике;

— генерации нового понимания и способов взаимодействия главных инстанций психического (осознаваеых, неосознаваемых);

— преодоления имеющихся ограничений в сфере адаптационного потенциала человека, группы, общества и обоснование новой адаптационной парадигмы Новейшего времени;

— формирования концепции и технологий форсированного развития сверх-нормативного индивидуального и социального здоровья;

— выведения внятной прагматической мишени — воплощенной илеи АСИ — для формируемой метамодели психотехнологической помощи населению;

— генерации нового класса сверх-эффективных психотехнологий;

— конструктивное взаимодействия искусственного интеллекта (ИИ) и психики человека.

Как понятно из вышеприведенного перечня, эвристический потенциал и разрешающая способность идеи АСИ — а это и есть основные критерии ценности данной идеи в секторе авангардной науки, а также востребованности в области психотехнологической практики — охватывают комплекс наиболее острых и животрепещущих проблем Новейшего времени.

Более детальное знакомство с некоторыми аспектами эпистемологического анализа рассматриваемой проблемной сферы позволяет уточнить существенные отличия теоретического и собственно технологического содержания идеи АСИ от множества растиражированных типов интеллекта (на момент настоящей публикации по нашим данным насчитывается 20 типов интеллекта). В частности, идентифицируются «точка приложения» и особенности функциональной активности психического, уникальные именно для идеи АСИ.

На пути к инновационной модели интеллекта

(по результатам эпистемологического
анализа)

Настоящий раздел включает тематический обзор литературы с ключевыми, результативными фрагментами эпистемологического анализа. Такого рода исследование рассматриваемой здесь проблематики, с акцентом на встроенные в общую канву эпистемологического анализа методы культурно-исторической реконструкции и критической историографии, является — с позиции авангардных наук о психике — обязательным условием обоснования подлинной актуальности общего исследовательского проекта, адекватного выведения базовых гипотез, формулировки соответствующих целей и задач, и общей логики исследовательского процесса.

Полярные категории рационального-иррационального, гностического-логического, осознаваемого-неосознаваемого: уровень предшествующих достижений в поисках адекватного понимания и взаимодействия

В данном разделе представлены фрагменты эпистемологического анализа проведенного нами исследования в отношении поименованных конфликтных пар, характеризующих активность психического.

Для понимания того, чем идея АСИ отличается от того, что было раньше, и в чем подлинная новизна и новаторство нашего подхода — необходимо оценить уровень предшествующих достижений. Это конечно обзор имеющихся данных, но акцент здесь делается именно на эпистемологическую проблематику

Проблема существования полярных векторов репрезентации, восприятия и познания сложной категории реальности (рациональное-иррациональное: интеллектуальное-интуитивное; осознаваемое-неосознанное) до поры не являлась критичной. Более того, данная бинарная, стихийно сложившаяся конфигурация в Новом и даже Новейшем времени выступала в качестве компромисса и возможности использовать некоего подобия принципа эпистемологической дополнительности в непростых процессах постижения реальности. Тем не менее, такого рода ситуация, мягко говоря, не способствовала генерации столь необходимых прорывов в сфере авангардной науки и, наоборот, разгоняла процесс неизбежной стагнации «больших» параметров социального порядка и сопутствующего вала перманентного и всеохватывающего кризиса в наиболее чувствительных сферах общественной жизни. Эпоха расколотого бытия сигнализирует о своем скором исходе флагами переживаемых и грядущих катастроф, и с этим нельзя не считаться. Тем больше оснований для критического пересмотра и идентификации «слепых пятен» в этой, отработавшей свое, бинарной системе координат.

Рациональное — иррациональное

Итак, философская категория рациональности, даже и в расширенном значении, в котором она понимается в последние десятилетия, не охватывает и не проясняет панораму сложнейшего феномена реальности в той степени, в которой нам бы этого хотелось. Более того, динамика ко все более общему, аморфному и «рыхлому» определению рациональности, помимо очевидной неполноты этого способа репрезентации реальности, демонстрирует еще и все более проявляемую несостоятельность стержневого эпистемологического принципа выведения данной категории. Попытки «наведения порядка» в этом фундаментальном разделе философии и опорной системе координат популяции homo sapiens в Новейшем времени — только лишь за счет исследования истории становления, онтологического и собственно логического содержания, разработки множества классификаций выделяемых типов рациональности — к искомому результату, то есть к формированию подлинно инновационной эпистемологической платформы и обновленных магистралей цивилизационного процесса, не приводят.

В специальной философской литературе предельно общий характер рассматриваемой здесь категории и иллюстрируется через множество выделяемых исторических или логических типов рациональности. Таковы, например, идеальные типы эволюционно возрастающей рациональности, представленные известным философом и социологом Максом Вебером — от аффективной и традиционной к ценностной и далее к формальной рациональности; или историческая типология классической, неклассической, постнеклассической рациональности, разработанная известным советским философом и методологом науки Вячеславом Семеновичем Степиным. Кроме того, разграничиваются открытая и закрытая рациональность (В. С. Швырёв); рациональность сознания, деятельности, коммуникации; логическая, методологическая, социальная рациональность; индивидуальная, групповая, институциональная рациональность (И. Т. Касавин) и многие другие типы рациональности.

И даже в философии науки, предполагающей использование существенно более строгих дефиниций в отношении основополагающих «матричных» понятий — разрабатывались и продолжают множиться различные модели научной рациональности: например, индуктивистская (Р. Карнап, М. Хессе), дедуктивистская (К. Гемпель, К. Поппер), эволюционистская (С. Тулмин), «сетевая» (Л. Лаудан) и проч.. Собственно, отсюда и выводится последний по времени эпистемологический тезис того, что научная рациональность не может приниматься как высший тип мышления и деятельности, и тем более как образец для других сфер культуры и социума. Радикальные философы эпистемологического толка (П. Фейерабенд, Р. Рорти, Т. Роззак и другие) требуют «отмены» провозглашенного на исходе эпохи Нового времени наукоцентризма и признания равноправия научной, религиозной, магической и других типов рациональности. Как понятно из всего сказанного, главным аргументом к такой акции является отнюдь не глубина и доказательная сила вышеприведенных альтернативных способов постижения реальности, но очевидная слабость эпистемологического ядра самого понятия научной рациональности. Другим существенным аргументом, подтверждающим справедливость последнего тезиса является общепризнанный факт того, что так называемая универсальная, или «вневременная» рациональность, остающаяся неизменной во все эпохи, очень бедна по своему содержанию. Требования к понятию универсальной рациональности меняющейся от эпохи к эпохе, также были довольно аморфны, даже когда они относились к более строгому понятию логики.

При этом, нельзя сказать, что поиски, предпринимаемые в отношении универсальных критериев категории рациональности были полностью лишены смысла и каких-то, пусть и промежуточных, результатов. Так, например, со слов, пожалуй, наиболее известного в сфере авангардной эпистемологии специалиста Пола Фейерабенда «рациональные стандарты и обосновывающие их аргументы представляют собой видимые элементы конкретных традиций, которые включают в себя четкие и явно выраженные принципы и незаметную и в значительной части неизвестную, но абсолютно необходимую основу предрасположений к действиям и оценкам. И далее Фейерабенд дает очень важное пояснение того, каким образом выводится ключевое понятие объективности в общей категории рационального: «… когда эти стандарты приняты участниками такой традиции, они становятся «объективной» мерой превосходства. В этом случае мы получаем «объективные» рациональные стандарты и аргументы, обосновывающие их значимость». Однако, в отношении «невидимой и абсолютно необходимой основы» ни сам Фейерабенд, ни его последователи так ничего и не поясняют, по все видимости оставляя это пространство для альтернативных способов постижения реальности. То есть, именно для тех способов, в идее которых присутствуют более или менее проработанные гипотезы вот этой «невидимой основы».

Мы же интерпретируем это последнее обстоятельство в том ключе, что универсальная рациональность, во-первых, должна иметь разрешающую способность проникновения в это поле «невидимого», а во-вторых, сущностным образом объединять два базисных вектора постижения сложной категории реальности — традиционно понимаемого рационального и иррационального. Третье обязательное условие состоятельности авангардного концепта рационального универсума заключается в том, что получаемая таким образом эпистемологическая конструкция приобретает свой истинный системообразующий стержень и, наоборот, расстается со всеми атрибутами аморфности, рыхлости и проч. Понятно также и то, что идея ассоциированного сверх-адаптивного интеллекта (АСИ) как раз и основывается на возможности сущностного понимания, принятия и форсированного развития ключевого стержня обновленной рациональности у человека, группы, общества.

Таким образом, можно с уверенностью констатировать, что задача по выведению обновленного рационального универсума является подлинным интеллектуальным вызовом эпохи Новейшего времен. И что сущностное решение этой эпистемологической проблематики, которое пока что не давалось даже и лучшим умам минувших эпох, открывает дорогу к беспрецедентному расширению горизонтов бытия и адаптационных кондиций у современного и последующих поколений homo sapiens.

С тем, чтобы продвигаться в обозначенном направлении, необходимо обратить самое пристальное внимание и на вектор постижения сложной категории реальности, обозначаемый общим термином «иррациональное», то есть противоположное, альтернативное традиционно понимаемой, или же «зримой» по Фейерабенду, рациональности.

История становления и доминирования в прошедшие эпохи, возрождения активного бытия категории иррационального в наш просвещенный век интерпретируется нами точно таким же образом — т. е. общей слабостью проработки, наличием не то чтобы «слепых пятен», но скорее «слепых архипелагов» на карте постижения сложной категории реальности за счет традиционных инструментов «зримой» рациональности.

К любопытному и во всех отношениях поучительному аспекту истории интерпретации феноменов гностического, магического, мистического, религиозного, трансперсонального, а в сущности транстемпорального опыта (содержательное наполнение категории иррационального) — мы вернемся в следующем разделе текста. Пока же сосредоточимся на вопросах эпистемологической проработки общей категории иррационального.

И первое, о чем здесь нужно сказать — категория иррационального, как таковая, обладает неким «иммунитетом» к любым попыткам выведения данного понятия и собственно феномена иррационального в область научного исследования и определения его «ускользающей» предметности. Ибо, если уж сама предметность рассматриваемой здесь категории располагается вне «зримого» сектора реальности, то методы научного исследования, основанные на возможности измерения этой явленной предметности, а также любые логические инструменты, выводимые из идеи причинности, здесь попросту неадекватны. «Иррациональное может быть понято только лишь из своего собственного феноменологического содержания» — таков единственный аргумент, который веками предъявляют адепты данного способа постижения «горнего» плана реальности.

Тем более интересны некоторые осмысленные попытки «примирения» иррационального способа получения представлений о не проявляемых в обычных условиях планах реальности с рациональным способом познания данной сложнейшей категории. И конечно, особый интерес вызывают эпистемологические акции, в которых присутствует намек на возможность сущностного решения проблемы генерации подлинно инновационного, всеохватывающего типа рациональности.

Такого рода интеллектуальные проблески мы проиллюстрируем на примере известной работы Рудольфа Отто (немецкого теолога, религиоведа, философа), со следующим говорящим названием: «Священное. Об иррациональном в идее божественного и его соотношении с рациональным», впервые опубликованной в 1917 году. Здесь Отто пишет следующее: «… если рациональные предикаты стоят на первом плане, они настолько мало исчерпывают идею божества, что свое значение и существование они получают только от иррационального. Это предикаты сущностные… и их правильно понимают лишь тогда, когда понимают именно как предикаты, т. е. когда их предмет полагается носителем этих предикатов, но сам он в них еще не познан и познан быть не может, он должен познаваться каким-то иным, особенным способом. Он должен каким-либо образом ухватываться, а если бы этого не было, то о нем вообще нечего было бы сказать» (Р. Отто, 1917). И далее Отто развивает концепцию дивинации как особенного способа познания «незримого» плана реальности. Здесь он соглашается с Фридрихом Шлейермахером, известным немецким философом и теологом, в том, что дивинация, есть прежде всего самоуглубленное созерцание в противопоставлении его реальности природы и истории. И далее Отто описывает феномен дивинации в содержательном, сравнительном и сущностном аспектах следующим образом: «Это нечто неуловимо для теоретического познания мира и мировых связей, как они предстают в науке, зато оно в высшей степени реально улавливается и переживается в интуиции. Эти интуиции можно выразить в суждениях и предложениях, напоминающих теоретические высказывания, но отчетливо от них отличающихся тем, что по своему характеру они соизмеряются с чувствами…. Их нельзя систематизировать, они не могут служить посылками для логических выводов… Несмотря на эти ограничения, они, без сомнения, все же наделены истинностью, а потому могут быть обозначены как „познания“. Только познание здесь чувственно-интуитивное, а не рефлексивное. Но по своему содержанию тут чувственно улавливается просвечивающее сквозь временное вечное». Полагаем, что последний тезис в приведенной цитате — это и есть «просвечивающий» сущностный аспект рассматриваемого иррационального способа познания сложной категории реальности, к которому мы не раз будем обращаться в следующих разделах текста.

С тем, чтобы был понятен универсальный характер вот этого темпорального проблеска, обратимся еще к одному, вполне современному информационному источнику, исходящему к тому же от специалиста с углубленным естественно-научными и техническим компетенциями. Речь идет о примечательной книге доктора химических наук, профессора Павла Павловича Федорова «Архаическое мышление: Вчера, сегодня, завтра» (2017). Здесь он пишет следующее: «В понятиях архаического мышления о времени имеются сильнейшие противоречия, связанные с параллельным существованием совершенно разных представлений о времени. С одной стороны, огромное внимание уделялось регистрации временных событий и разработке концепции линейного времени в календарях и исторических хрониках. С другой стороны время в древности — сплошь и рядом прерывное, оно не бесконечное, не единообразно и даже обратимо. Оба типа представлений уходят в глубочайшее прошлое» (П. П. Федоров, 2017). Но далее, следует знаковая сентенция, показывающая, что не только у философов и теологов, но и у вперед смотрящих представителей технической науки идеи темпоральной пластики как не было, так и нет: «Как они (т. е. описанные временные противоречия — авт.) могут совмещаться — я понять не могу». Отсюда же следует вывод, что идея АСИ как раз и должна продемонстрировать инновационную объяснительную модель того, как «работает» темпоральная пластика, со-существуют различные форматы будто бы объективного времени и, соответственно, «объективного» пространства.

В связи со всем сказанным, в отношении каких-то глубоко промысленных акций по идентификации, систематизации и классификации типов иррациональности, помимо стихийно сложившегося «разнокалиберного» обозначения переживаемого опыта и более или менее подробного описания данного опыта (например, У. Джеймс, «Многообразие религиозного опыта», 1902), просто нечего сказать. Все попытка такого рода, претендующие на статус научного исследования, касаются изучения спецификации и системы отношений базисных инстанцией и форм активности психического: осознаваемое (сознание) — неосознаваемое (бессознательное). Что, в общем, не лишено смысла при наличии определенных условий такого целенаправленного научного поиска. К этой важной теме мы обратимся в следующих разделах текста.

Пока же, чуть забегая вперед, приведем разработанную нами классификацию типов иррациональности, которая удовлетворяет следующим, обязательным — с учетом главных целей настоящей публикации — условиям: 1) данная классификация выстраивается на основе проведенного, с использованием методологии эпистемологического анализа, культурно-исторического контекста и фактологии; 2) классификация выполняет важнейшую функцию связующего звена между базисными архетипами познавательной деятельности, традиционно обозначаемыми как иррациональное и рациональное.

На основании проведенного исследования (А. Л. Катков, 2022) нами выделяются следующие типы иррациональности:

— недифференцированный, хаотичный тип иррациональности, для которого характерны: отсутствие непосредственно пережитого или переживаемого гностического опыта (такие субъекты чаще всего питаются слухами и домыслами); минимальная или полное отсутствие какой-либо проработанности и критического осмысления соответствующей информации; фрагментарное, неустоявшееся в своем стержне мировоззрение; наиболее общие определения именно такого типа иррациональности — «суеверие», «мракобесие» и проч.;

— фрагментарный и заимствованный тип иррациональности, для которого характерны: наличие кратковременного и как правило неотчетливого гностического, мистического, эзотерического опыта, и некритическое усвоение агрессивно навязываемых, произвольных интерпретаций такого опыта;

— систематизированный и усвоенный — на основе сложившихся религиозных доктрин и концептов духовных практик — тип иррациональности, в разной степени подкрепляемый психотехнологиями религиозных ритуалов и духовных практик, и как правило интегрируемый в систему адаптивного мировоззрения и жизнедеятельности;

— формируемый — на основе концептов глубинной психологии и переживаемого трансперсонального опыта — тип иррациональности, для которого характерны попытки осмысления феномена объемной реальности с позиций концептов глубинной психологии и переосмысления гностического, мистического и религиозного опыта с этих же позиций; данный тип также интегрируется в систему адаптивного мировоззрения и жизнедеятельности;

— формируемый — на основе достижений авангардного сектора наук о психике — тип соотношения рационального-иррационального, который устраняет эпистемологический разрыв между рациональной и иррациональной системой координат современного человека; закономерно приводит к супер-ресурсной целостности инстанций психического, ответственных за «логос-рациональную» и «гнозис-иррациональную» репрезентацию сложной категории реальности.

Последняя позиция в приведенной классификации, представляющая искомый эпистемологический «мост» между рассматриваемыми базисными архетипами познания сложной категории реальности, развернута в сферу синергетического взаимодействия традиционно конфликтующих мыслительных архетипов, обозначаемых как «гнозис» и «логос». Что, заметим, и представляет суть идеи ассоциированного сверх-адаптивного интеллекта (АСИ). Основательная проработка данного концептуального «моста», собственно, и является стартом формирования обновленного мировоззрения, знаменующего завершение эпохи расколотого бытия.

Логос и Гнозис

Эпистемологическому анализу системы отношений в следующей, интересующей нас паре фундаментальных понятий логоса и гнозиса (в первом приближении данные понятия рассматриваются как уточненные архетипические характеристики более общих категорий рационального и иррационального), мы уделяем самое пристальное внимание по следующим основаниям.

Углубленное исследование стержневых аспектов цивилизационного процесса и культурно-исторического контекста, в извилистом русле которых собственно и формировались данные фундаментальные архетипы активности психического, убедительно показывает, что сущностной причиной крайне неблагоприятной динамики развертывания перманентного и всеохватывающего кризиса является глубинный конфликт базисных архетипов познания сложной категории реальности логоса и гнозиса.

Далее было показано, что диссоциированная эпистемологическая платформа, на основе фундаментальных допущений которой развертывается эпохальный конфликт логоса, ориентированного на исследование закономерностей только лишь единственного плана «объективной» реальности, и гнозиса как способа постижения сложно-темпоральной конструкции объемной реальности, основанного на уникальной генеративной функции психического, не оставляет шансов на достижение какого-либо приемлемого компромисса в сфере конфликтующих адаптивных стратегий, в частности использования супер-ресурсного адаптивного потенциала психического. В то время как неоправданное «застревание» на «отработавшей свое» эпистемологической платформе уже явно неадекватно и небезопасно. В данной связи, представляется уместным следующее «упреждающее» сообщение: первый из используемых в развернутом обозначении АСИ терминов — «ассоциированный», как раз и воспроизводит ключевой тезис в названии сущностно обновленной «ассоциированной эпистемологической платформы», являющейся, таким образом, фундаментальным основанием идеи АСИ.

Кроме того, следует иметь ввиду, что сама по себе идея выведения интеллекта, как особого свойства и формы активности психического, в значительной степени опирается на архетип логоса, ориентированного, как уже было сказано, на репрезентацию «объективной» реальности, или же на воспроизводство «дольнего» плана данной сложнейшей категории. Невнятно обоснованные претензии на исключение из этой общей тенденции имеются лишь у авторов концепции «духовного интеллекта» (детальный анализ данной концепции представлен в следующих разделах текста). Между тем, идея АСИ предполагает глубокую проработку и полноценный охват познавательного архетипа гнозиса, ориентированного на репрезентацию темпорально-пластических характеристик реальности, но также и на синергетическое взаимодействие с будто бы альтернативными — а в нашем случае с дополняющими и усиливающими — способами познания объемной реальности, т. е. архетипом логоса.

Ниже приводится фрагмент эпистемологического анализа (со встроенной сюда методологий культурно-исторической реконструкции и психотехнического анализа) сложной истории становления, конфронтации и стагнации рассматриваемых архетипов познания, углубленное понимание которой предоставляет шанс для искомых эпистемологических прорывов.

Первородный гностический опыт

Итак, нам предстоит реконструировать первооснову духовного бытия человека на заре цивилизационных процессов и понять, какие метаморфозы гностического способа постижения реальности привели, в итоге, в его стагнации и почти полному прерыванию.

Мы, во-первых, отмечаем поразительное единодушие исследователей всех этих вопросов в отношении тезиса того, что идея одухотворенной психической реальности возникла в ответ на ресурсный запрос человека «стоящего перед лицом хаотического, часто зловещего потока явлений, возникающих и исчезающих случайно и бессмысленно» (М. Элиаде, цит. по изд. 2012). Но далее выдающийся исследователь истории религиозных идей Мирча Элиаде высказывается следующим образом: «Трудно представить, как бы мог действовать человеческий разум без убеждения, что в мире есть нечто бесспорно настоящее». То есть, надо было как-то объяснять этот мир с тем, чтобы избавиться от состояния гнетущей неопределенности и, попутно, приобрести некие несущие смыслы бытия в этом суровом и непредсказуемом мире. Но не только. Речь здесь идет еще и о совершенно особенных, привнесенных качественных характеристиках жизни архаического человека: «Осознание же настоящего и полного смысла мира тесно связано с открытием священного. Через опыт священного (т. е. через первичный гностический опыт — авт.) человеческий разум постигает разницу между тем, что проявляется как настоящее, мощное, обильное и имеющее смысл, и тем, что лишено этих качеств… На самых архаических уровнях культуры жить, как подобает человеку, — само по себе есть священное действие» (М. Элиаде, 2012).

Отсюда, собственно, и выводится позднейшая метафора этого одухотворенного мира — как особого пространства, где человек жил с ощущением цельности, целостности и подлинности бытия, или рая, которое было утеряно с началом вхождения в следующую эпистемологическую эпоху.

Мы, тем не менее, считаем, что не только и не столько поиски несущих смыслов пере лицом опасности и неопределенности дольнего мира способствовали открытию потрясающего горнего плана объемной реальности, сколько еще незамутненный в те далекие времена убогими когнитивными схемами источник подлинного гнозиса, представленный — с позиции авангардных наук о психике — феноменальной способностью психического к особого рода активности, осуществляемой в режиме темпоральной пластики, или же супер-ресурсным потенциалом психического.

В таком «цивилизационном детстве» усматриваются прямые аналогии с отслеживаемыми в самые последние годы качественными особенностями целостного восприятия реальности у детей: мир здесь воспринимается живым, целостным, единым и с особым интуитивным проникновением вглубь событий. Отсюда, например, становится понятным, почему почти все дети талантливы (по определению основателей гностической традиции они безусловно «пневматики» и «психики», т. е. носители чистого гнозиса). И что затем происходит со взрослыми, у которых гностический статус понижается до уровня ограниченно годных или негодных к взаимодействию с горним планом объемной реальности («соматиков» и «гиликов») именно вследствие жесткой доминанты логического способа познания и ориентации в реальности.

И вот еще один пример таких возрастных гностических способностей, на которые обратил внимание отнюдь не мистик или священнослужитель, но самый яростный критик «мистического и религиозного мракобесия», известнейший ученый-астрофизик Карл Саган. В своем знаменитом бестселлере с говорящим названием «Мир, полный демонов: Наука — как светоч во тьме» Саган, как честный исследователь, признает тот факт, что по крайней мере некоторые события, имеющие место в «объективной» реальности, не вписываются в конструкцию всемогущего, естественно-научного логоса. И один из этих фактов (а всего-то он описывает их три) заключается в том, что «маленькие дети порой вспоминают подробности прежнего своего существования, причем приметы иной эпохи они передают с большой точностью, а получить эти сведения иначе, как путем перевоплощения, никак не могли» (К. Саган, цит. по изд. 2017). Об этом примечательном факте знают тибетские монахи, веками выбирающие своего верховного правителя далай-ламу как раз из таких детей. И сам Далай-лама XIV полностью уверен в том, что является реинкарнацией Великого Пятого Далай-ламы, т. к. хорошо помнит необыкновенно яркие и живые детские сновидения, воспроизводящие целостные фрагменты этой прошлой жизни.

Что же касается существенных особенностей вот этого первородного гностического способа восприятия реальности и взаимодействие с ее горним планом, то надо иметь ввиду следующее важное обстоятельство: доступные в настоящее время историографические материалы освещают в основном более поздние периоды становления гностической традиции. И многие исследователи связывают этот период с появлением гностической философии и религии, о чем мы поговорим чуть позже.

Между тем, существует обширная историография, посвященная реконструкции процессов становления и существования — в различных версиях и вариантах — феномена магического сознания. При том, что многие из этих исследований были сделаны на примере изолированных популяций, в которых цивилизационные процессы — как их понимает научный мир — «замерли». На основании такого рода исследований обосновывают вывод о том, что речь в данном случае идет о самобытном культурном оформлении первородного гностического опыта. И что такого рода опыт имеет существенные отличия от традиционно понимаемой религиозной практики.

Так например, выдающийся британский антрополог Бронислав Малиновский, основываясь на многочисленных полевых и историографических исследованиях, формулирует свое заключение следующим образом: «Одно достижение современной антропологии мы не будем подвергать сомнению: осознание того, что и магия, и религия — это не просто доктрины или философии, не просто системы умственных воззрений, а особые типы поведения, прагматические установки, построенные в равной степени на здравом смысле, чувстве и воле. Это и образ действия, и системы верований, и социальные феномены, и личные переживания» (Б. Малиновский, цит. по изд. 2015). То есть, этот выдающийся ученый, как собственно и многие другие признанные авторитеты, специализирующиеся в данной области, считал, что при наличии общего архаического корня идеи магии и религии обладают существенными различиями практически по всем обозначенным параметр