История первая
Кто такая Кузя-Музя и почему она не хочет никого пугать
Где-то посреди старого елового леса, на краю небольшой полянки стоит большой старый пень. Слева от пня раскинулось заросшее багульником и черничником болото, справа — заросли малины. А под пнем — маленькая норка, вход в которую скрывает большой куст папоротника. И в этой норке живет Кузя-Музя. Зверюшка — не зверюшка, человечек — не человечек. Маленькое существо, которое днем спит в своей норке-домике, а ночью, как только солнце прячется за верхушками елей, она просыпается, умывается холодной водой, завязывает на голову маленький красный бантик и выходит в лес погулять. Этот бантик кто-то случайно обронил, а Кузя-Музя его подобрала. Он ей так понравился, что она стала каждый день, вернее каждую ночь, повязывать его себе на голову.
Итак, как только солнышко цепляется красным краем за вершины елей, и на небе появляются первые звездочки, в лесу один за другим просыпаются лесные жители. Поднимается в своем дупле старый филин. Выходит на прогулку ежик. Разминают крылья летучие мыши.
С последними лучами солнца в своей кроватке просыпается и Кузя-Музя. Она открывает глаза, сладко потягивается и спрыгивает с кровати. Быстро умывшись и причесавшись, она повязывает на голову свой красный бантик и выходит из норки.
Ночью в лесу тихо и темно. Только в небе мерцают звездочки, и острый серп месяца освещает верхушки деревьев. Только где-то вдалеке сонно ухает филин, да иногда пролетает летучая мышь.
— Вот и еще одна ночь наступила, — грустно произнесла Кузя-Музя. — Чем бы мне сегодня заняться? Как плохо, когда ты ночной житель. Ночью все спят, даже поиграть не с кем. Пойду, прогуляюсь. Может кого и встречу.
С этими словами Кузя-Музя зашагала по лесной тропинке. Идет она, песенку напевает. Вдруг Кузя-Музя заметила впереди два странных огонька. Вначале она подумала, что это звездочки. Но звездочки маленькие, а эти были огромные и еще страшно ухали.
— Ух-ух!
Испугалась Кузя-Музя, спряталась под упавший листок. Дрожит, боится нос из-под листочка высунуть. А огоньки все ближе и ближе, все больше и больше, ухают и хохочут:
— Уф– уф– уф!
Кузя-Музя от страха закрыла глаза, сжалась в комочек.
— Все, — думает, — сейчас пропаду.
— Что это ты по ночам тут бродишь? — послышался сверху чей-то голос.
Кузя-Музя приоткрыла сначала один глаз, затем второй, высунула нос из-под листочка. Видит, перед ней стоит кочка, вся в перьях. А на ней два огромных глаза светятся.
— Ты кто? — спросила она.
— Я филин, — произнесла в ответ кочка. — А ты кто?
— А я Кузя-Музя.
Филин захохотал:
— Уф-уф-уф! Это же надо! Я саму Кузю-Музю напугал! Уф-уф-уф!
Кузя-Музя немного осмелела, и вылезла из-под листика:
— Ну и что такого? — Кузя-Музя не понимала, почему хохочет филин. — Ты вон, какой большой! А я маленькая. Меня каждый обидеть и испугать может.
А филин не унимается, хохочет:
— Уф-уф-ха-ха-ха! Да ты, наверно, и не знаешь кто ты такая?
— Я — Кузя-Музя.
— Оно верно, — филин перестал хохотать. — Уф-уф! Да только не ты меня, а я тебя бояться должен.
— Это почему? — не поняла Кузя-Музя.
— Так положено, — филин пожал плечами. — Не я тебя, а ты меня пугать должна.
— Это как пугать? — не поняла опять Кузя-Музя.
— А вот как! — филин шумно замахал крыльями, завертел глазами, заухал, зафыркал. — Уф-уф! Фр-фр-р!
Кузя-Музя от страха снова под листок забралась и еще крепче зажмурилась.
— Ну-ну, не бойся, — филин перестал размахивать крыльями и ухать. — Вылезай.
— Не вылезу! — подала голос из-под листочка Кузя-Музя. — Ты меня пугаешь.
— Я больше не буду, — заверил филин Кузю-Музю. — Вылезай.
— Точно не будешь? — Кузя-Музя опасливо выглянула из своего укрытия.
— Обещаю.
Кузя-Музя вылезла из-под листика и присела рядом с филином:
— А зачем я должна пугать?
— Не знаю, — филин растерянно развел крыльями. — Так заведено. Я должен ухать и фыркать, ловить мышей по ночам. А ты должна всех пугать. Я филин, а ты — страшилка.
— А если я не хочу никого пугать? — спросила Кузя-Музя филина. — Если я сама всех боюсь?
— Это потому, что ты еще маленькая, — филин ласково обнял Кузю-Музю. — Подрастешь, научишься. Будешь сама всех пугать.
— А зачем? — не унималась Кузя-Музя.
— Этого я не знаю, — пробурчал филин. — Так положено. Ну, ладно. Заболтался я с тобой. Мне лететь надо. Да и тебе уже домой пора. Утро скоро. Видишь — звезды потускнели, и роса на траве выступила. И мне, и тебе днем спать пора. До встречи. Уф-уф!
Филин взмахнул крыльями и исчез за верхушками елей.
Кузя-Музя помахала ему вслед рукой. До рассвета оставалось еще много времени, а Кузя-Музя не знала, чем ей заняться. Она посмотрела вверх и увидела на темном небе множество маленьких искорок. Они переливались разными красками, на какое-то мгновение исчезали, и появлялись снова. Кузе-Музе показалось, что искорки падают с неба на листья, травинки и превращаются в прозрачные капельки росы. Она хотела сосчитать их, но вскоре сбилась.
— Завтра досчитаю, — подумала Кузя-Музя и зевнула. — Что-то спать захотелось. Да и домой уже пора возвращаться.
И она побежала обратно к своей норке. Развязав бантик, и аккуратно повесив его на сучок, Кузя-Музя юркнула в мягкую постельку.
— Когда я вырасту, — решила она, — то никогда и никого не буду пугать, хоть я и страшилка.
Кузя-Музя снова зевнула.
— И кто это придумал — пугать других? — размышляла она. — Мне, например, не нравится, когда меня пугают. Да и другим, наверное, тоже.
За этими размышлениями Кузя-Музя и уснула.
А над черничным болотом уже поднималось солнышко. Птицы весело перекликались между собой по лесу. Начинался новый день. А за ним вновь придет вечер. На небе снова появятся разноцветные звездочки. И Кузя-Музя снова выйдет из своей норки искать новых знакомых и новые приключения. Но это будет уже совсем другая история.
