Запрокинув голову назад, как визжащая гиена, я испустила пронзительный вопль, высказав то, что каждая рожающая женщина со времен Евы хотя бы раз подумала о мужчине, который обрек ее на эти муки:
– Это все ты, Джек Тренхольм! Ненавижу тебя!
И Джек, и медсестра на миг растерялись.
– Не обращайте внимания, – успокоила Джека медсестра, закатывая меня в лифт. – Они все так говорят.
– Спасибо, буду знать, – сказал он и, взяв мою руку, пожал ее. Двери лифта закрылись
Нет, я по-прежнему считала старые дома чем-то вроде ям в земле, в которые их владельцы лопатами кидали свои кровно заработанные денежки, ибо, как бы сильно ни любили они старую архитектуру, скрипящие полы и деформированные двери, было невозможно отрицать, что эти монстры сродни парковочному счетчику в центре города, вечно алчущему притока звонкой монеты.
Вот что такое настоящая и непреходящая любовь. Это способность видеть дальше разногласий, и тогда приходит осознание того, что без другого человека твоя жизнь пуста и однобока.
