накапливаться вон в том здании. Если дать им там закрепиться, они смогут подняться на крышу и вы будете у них как на ладони. Слева вас будут отвлекать из парка. Вы окажетесь в тисках.
– Что, отходить? Отдать склады и подъемник? – нахмурился лейтенант.
– Нет! – оборвал его Буторин. – Дай мне пару ребят, которые хорошо умеют стрелять. Пусть прикроют меня, а я прорвусь в здание и взорву крышу. Она обрушится на немцев и не станет для них позицией. А ты изображай, что будешь атаковать парк. Пусть твои ребята переползают, меняют позицию почаще и двигаются вперед. Хоть понемногу. Пусть нервируют немцев. Не давай им покоя, пусть думают, что ты сейчас атакуешь и для этого улучшаешь позиции. Понял?
– Понял, – кивнул Васильев и потер шрам на щеке. – Мне кажется, снизу подкрепления больше не будет. Надо самим.
– Держись, будет подкрепление. Скоро немцы побегут, – улыбнулся Буторин, слушая, как нарастает звук боя позади здания, которое он хотел взорвать.
Два бойца меткими очередями заставили немцев убраться из окон первого этажа, Буторин благополучно перебежал улицу. Судя по узким окнам, справа лестница на чердак. На чердаке газовое оборудование. Вон труба идет по фасаду туда. Там или котельная, или водогрейка.
Перекинув лямку брезентовой сумки с гранатами через плечо, он забрался в окно и, решив, что никого поблизости нет, спрыгнул на пол. Сумка была тяжелая. Шесть гранат – это не шутка. Бойцы прикрывали его, не прекращая огня. Стреляли по каждой мелькнувшей цели.
Буторин прошел вдоль стены и выглянул в коридор, ведущий к лестнице. Пусто. Он хотел было побежать наверх, но в самый последний момент услышал звук торопливых шагов. Кто-то спускался
