Это было как трогать больной зуб – больно и завораживающе одновременно, когда именно предчувствие этой неминуемой боли, которую ты можешь сам вызывать и контролировать по собственному желанию, и заставляет касаться больного зуба языком снова и снова, снова и снова…
коридоре и на кухне, стояли громадные шкафы с центнерами книг. Книги эти были нечитабельны. Недаром на корешках многих из них, в черных липких обложках, было написано лаконичное предупреждение: «Горький». Было еще много чахоточно-зеленых книг с кашляющей надписью «Чехов», толстенные серые тома закономерно назывались «Толстой», полно было разнокалиберного «Пушкина» – в общем, профессору литературы, автору многих монографий Людмиле Язовой так и не удалось привить внуку любовь к классике, а отец, тоже литературовед и профессор, даже не пытался.
Вздрагивает, когда видит огонек. Мерцающий свет манит его в центр лабиринта.
большую комнату. Его изломанный черный
Ага! – заверещала старуха. – Бусурмане русские души погубить хотят!
Впервые она была сама по себе.
Расправляясь с жупелами своего детства, он, изумляясь самому себе, ощущал некое освобождение.
Есть такая особенность у слепых. Для нас каждая девушка выглядит на десять из десяти.
И прежде чем сообразил, что делаю, забрался уже далеко.
