У меня перехватывает дыхание. Бай Хэпин с трепетом заправляет мне за ухо прядь волос, поглаживает щёку ладонью, к которой я с наслаждением льну, и произносит то, о чём я и помыслить не смела:
Я пришёл в этот мир, чтобы любить твой свет, сяо Лянь. Но остался, чтобы любить твои тени.
Бай Хэпин с шумом ставит чашку на стол, проливая содержимое на поверхность и руку. От удара посуда раскалывается. Не она одна – стол разламывается на две половины, точно учитель разрубил его клинком. Моя реакция поражает даже меня: первым делом я спасаю пиалу с вишнями, поставив её себе на колени, потом обращаю взор к учителю, поза которого никак не выдаёт произошедшего, и лишь в последнюю очередь меня интересует реакция госпожи содержательницы.