Оглавление

Открой глаза шире, живи так жадно, как будто через десять секунд умрешь. Старайся увидеть мир. Он прекраснее любой мечты, созданной на фабрике и оплаченной деньгами. Не проси гарантий, не ищи покоя — такого зверя нет на этом свете.

⠀

Рэй Брэдбери «451 градус по Фаренгейту»

Глава первая
ПЕТЛЯ ОРИОНА

― Гуманоиды?! Они живые? Убил… Нет, нет, не хочу, нет! Кровь, черная кровь…

Уже больше месяца Ричард пребывал в бессознательном состоянии. Короткие периоды спокойного сна и бодрствования все чаще сменялись приступами ярости и агрессии. Во сне он кричал, спорил, вызывал кого-то на поединок…

Иоланта, неотлучно дежурившая у кровати больного мужа, будто бы сама начинала бредить, видя перед собой те неправдоподобные, жуткие картины, что возникали в сознании умирающего:

― Мефистофель! Я тебя узнал, ты ― Мефистофель! ― кричал в полузабытье Ричард.

― Убийца! ― отвечал ему незнакомец в маске.

― Я честный человек, а ты, кто ты такой? ― снова раздавался голос мужа.

― Я самый могучий человек на земле, а вы ― кто вы такие? Жалкие людишки, бегаете передо мной на задних лапках. Ха-ха-ха! Ты боишься, я вижу, ты боишься! Ты боишься умереть. Ха-ха-ха! Ты, человек, захотел соперничать со мной!.. Я ― Мефистофель!

Иоланта вздрогнула, прогоняя от себя ужасное видение.

― Что это? Неужели и я схожу с ума? ― Она встала с раскладного кресла, которое ей на время болезни мужа заменяло ложе, и подошла к изголовью.

На помятой больничной постели лежало безжизненное тело Ричарда. Широко раскрытые глаза медленно стекленели. В последние мгновения жизни его взгляд был прикован к ней, к Иоланте, и в нем читалась невысказанная при жизни любовь и нежность. Но кроме этих возвышенных чувств в его медленно угасающем взгляде была мольба о прощении.

Их союз нельзя было назвать счастливым, хотя Иоланта всегда чувствовала, что муж ее любил и как мог оберегал. Но почему же тогда не сложилась их совместная жизнь? Почему развалилось, разбилось на мелкие кусочки семейное счастье?

Иоланта вышла на балкон психиатрической клиники и закурила. Она неистово глотала сизый сигаретный дым, словно пытаясь заполнить ту опустошающую пустоту, что была внутри. В это мгновение женщина чувствовала, что от нее осталась только внешняя оболочка, лишь небольшой материальный лоскуток, а все остальное там — рядом с Ричардом. «Он так долго мучился, столько времени никому не признавался, ничего не говорил о своих проблемах, как мог сопротивлялся своей болезни, и вот результат ― всё закончилось. Его больше нет».

― Жаль, Боже, как жаль!

Иоланта изо всех сил стиснула холодные поручни, загоняя свои ухоженные, покрытые белым лаком ногти в податливую древесину. Но эта маленькая физическая боль не могла сравниться с тем всепоглощающим чувством непоправимости, которое охватило ее. До боли в груди, до ломоты во всем теле ей хотелось вернуться туда, в то солнечное майское утро…

Ричард в белоснежной шелковой рубашке и она — молоденькая, наивная выпускница художественного колледжа. «Конечно же, я влюбилась в него в то самое мгновение. Да и как было не влюбиться?..» Высокий, мужественный, уверенный в себе, с такими притягательными чертами лица: прямой нос, волевой подбородок, выразительные, немного припухлые губы. Глаза, тогда они были у него светло-голубые, лучистые, это уже потом, со временем, они поблекли, а тогда казались глубокими, как утренний небосвод. Они играли в гольф на безграничном поле, пахнущем свежескошенной травой, и оба мечтали лишь о том, чтобы их руки как бы невзначай соприкоснулись. А потом было счастье. Большое, почти неземное счастье, которое они не сберегли.

Женщина дрожащими руками раскрыла маленькую дамскую сумочку, достала портсигар, снова затянулась. «Об этом невозможно забыть!» Даже сейчас, спустя столько лет, вспоминая те первые встречи, Иоланта чувствовала, как горячие волны пробегают по телу, как ангельская невесомость наполняет все ее существо. В то время они не представляли жизни друг без друга. Потребность видеть Ричарда была настолько велика, что, когда однажды им пришлось перенести свидание, она по-настоящему заболела…

— Боже мой, как давно все это было!..

Вечерело. Ничто земное не могло хоть на миг остановить движение космических тел по заданным орбитам. Земля, уверенно балансируя, словно огромная заводная игрушка, поворачивалась вокруг своей оси, и вот уже последний солнечный луч догорал на закате.

— Жаль! — еще раз прошептала женщина. — Нужно сообщить врачу: произошло то, что должно было произойти…

Она знала, что согласно принятому в прошлом столетии правительством Земли решению, всех покойников кремировали. Родным выдавали лишь маленькую, безликую урну с прахом.

— Жаль…

Ночной город пульсировал разноцветными огнями иллюминации. Необыкновенно-красивая голографическая реклама парила в воздухе, неоновые вывески сменяли друг друга. Все сверкало и переливалось, миллионы искусственных светодиодных огней переливались, споря с холодным блеском далеких галактик. После напряженного рабочего дня город жил своей жизнью — шумной, яркой, беззаботной. Из открытых дверей клубов и баров гремела музыка, на широких, залитых светом террасах многоэтажных отелей и ресторанов смеялись и танцевали стильно одетые пары.

Иоланте стало не по себе от одного вида этих довольных, веселящихся людей. Ей, словно побитому псу, хотелось спрятаться, оградиться ото всех. Хотелось тишины и покоя, чтобы отлежаться и зализать свою душевную рану. Но при этом страшно было остаться наедине со своим горем. Чувство невосполнимой утраты, которое гнало ее прочь от праздных мирских утех, требовало утешительных слов, дружеского участия и соболезнования. Именно поэтому она взяла свой мобильный телефон:

― Алло, Томас? Это я, ― Иоланта на секунду замолчала, не в силах сдержать подступивший к горлу слезный ком. ― Томас, его уже нет, ― наконец произнесла она дрожащим голосом…

― Иоланта, ты должна жить! Почему ты сидишь дома целыми днями, ничем не интересуешься? Я знаю, ты его любила, но ведь кроме Ричарда у тебя были и другие увлечения. Ну, хотя бы музыка… Ты можешь найти занятие по душе. Раньше ты всегда улыбалась, шутила, с тобой было так интересно… ― Томас был настолько потрясен угнетенным видом Иоланты, что не знал, как себя вести. Он ходил взад-вперед, как маятник, повторяя:

― Ты не должна замыкаться, оставаться наедине, лицом к лицу со своей бедой. Попробуй хоть чем-нибудь заняться. Обратись за помощью к специалистам, в конце концов!

― Ну, хватит, Том! Сколько можно повторять одно и то же? Я не сижу без дела! Я думаю…

― И, скажите на милость, о чем можно думать с таким выражением лица?

― Я думаю, что моего мужа убили.

― Что?! ― Томас странно, по-птичьи, замахал руками. ― Убили?.. Я не ослышался? Нет, я, конечно, знал, что ты со странностями, но чтобы такое придумать?..

― Его убили не сейчас, а десять лет назад, в ту страшную роковую ночь…

― Я тебя не понимаю.

― Я тоже пока не все понимаю. Это лишь мои предчувствия, интуиция. Кстати, Том, ты знаешь, что у женщин интуиция развита лучше, чем у мужчин? — Иоланта подошла к гостю, посмотрела ему прямо в глаза и нарочито нахмурила брови. — Так вот, я чувствую, что смерть моего мужа ― не случайность. Но у меня нет доказательств. За все время его болезни я не нашла ничего, никаких улик, понимаешь. Только эти ужасные сны. Ты ведь знаешь, его все время мучили кошмары. Бывало, Ричард вскакивал среди ночи, отстреливался, боролся, словно на него нападали гуманоиды… Разговаривал с Мефистофелем.

― С Мефистофелем? ― У Томаса был такой растерянный вид, как будто он невзначай проглотил лимон.

― Ну что ты удивляешься? ― Иоланта иронично улыбнулась. ― В последнее время, как ты верно заметил, я провожу много времени здесь, в своей комнате: думаю, анализирую, сопоставляю факты, восстанавливаю в памяти все события десятилетней давности. Я перебрала уже все вещи Ричарда, книги, которые он читал, ― и ничего! Я теряюсь в догадках. Должны же быть хоть какие-то доказательства, хоть одна ниточка, за которую можно потянуть. Мне просто необходимо найти ответ, где был Ричард в ту роковую ночь? Что он делал, или что с ним делали?

― Я тебя не понимаю, Иоланта, — Томас покачал головой, его лицо выражало смесь сочувствия и недоумения. — Что значит «убили десять лет назад»? Ричард был болен. Доктора сказали…

― Доктора говорили о диагнозах, о симптомах, но не о причине. Ричард мучился, Том. Он кричал по ночам, будто сражался с кем-то. И эти слова о Мефистофеле, о гуманоидах… Ты думаешь, это просто бред? Я видела его глаза, его осознанный взгляд в последние минуты жизни — там был страх и мольба о прощении. За что ему просить прощения? Что такого могло произойти десять лет назад, что преследовало его до самой смерти?

Иоланта подошла к огромному окну, там за стеклом продолжал сиять, переливаясь всеми цветами ночной город.

― Я чувствую, Том. Это как нить, тонкая, почти невидимая, но она тянется из прошлого. Ричард стал другим после той катастрофической ночи ― 13 сентября 2254 года. Он стал замкнутым, тревожным, часто пропадал, говорил, что работает, но я чувствовала, что это не так. Были дни, когда он возвращался домой бледный, словно призрак, и сразу же запирался в кабинете. Он прятал что-то. Прятал свою тайну от меня, от всего мира.

― Иоланта, — Томас подошел ближе, положив ей руку на плечо. — Ты же сама говоришь, у тебя нет доказательств. Это всё лишь твои предположения, основанные на снах и кошмарного бреда больного человека. Возможно, Ричард переживал какой-то стресс, а болезнь только усилила его внутренние страхи…

― Внутренние страхи? — Иоланта резко повернулась, сбрасывая его руку. — Ты называешь это внутренними страхами? Его бред был слишком детализирован, Том! Слишком реален. Он видел черную кровь, он говорил о поединке, о том, что он «честный человек», а тот, другой, — «убийца»! Разве это похоже на обычные ночные кошмары? И почему именно Мефистофель? Что это за фигура в чёрном его сознании?

Её голос дрожал от напряжения, но в нём была и стальная решимость.

― Я знаю, что это звучит безумно, но я должна разобраться. Это мой долг, последняя просьба Ричарда, его тайна. Я не могу его отпустить, пока не пойму, что произошло. Ты должен мне помочь. Ты ведь его друг.

Томас отошел на несколько шагов от возбужденной женщины, его взгляд блуждал по комнате, словно ища выход из этого неловкого и даже пугающего разговора. Он явно не знал, как реагировать на такую отчаянную убежденность.

― Помочь… чем помочь, Иоланта? Найти фантомов из снов? Искать убийцу, которого, возможно, и не было? Мне кажется, тебе нужно…

Иоланта перебила его, её глаза блестели.

― Мне нужно понять. Мне нужно узнать, где был Ричард в ту роковую ночь десять лет назад. Что он делал, что с ним случилось? И почему он так долго скрывал это? Возможно, ты что-то знаешь, Томас? Ты ведь был ближе к нему, чем кто-либо. Были ли у него тайны, о которых он тебе рассказывал?

― Иола, зачем тебе это, зачем ты забиваешь себе голову всякими глупостями? А, между прочим… тебе не приходило на ум, что Ричард мог провести эту злополучную ночь в объятиях другой женщины? Да и как ты сможешь узнать, столько лет прошло?

― Если сильно захотеть, то время можно повернуть вспять! И даже если это была какая-то загадочная, как ты говоришь, злополучная женщина, то именно она виновна в смерти моего мужа. Она ― убийца. Но я все же считаю, что тут все намного сложнее…

Томас больше не приходил. Да и вообще Иоланту никто больше не беспокоил. Даже соседка по лестничной площадке, которая сразу после смерти Ричарда заходила каждый день, сейчас, видя, что Иоланта целыми днями копается в старых бумагах, что-то ищет, прервала свои утешительные визиты.

Обед подавали по эскалатору из столовой, которая обслуживала несколько близлежащих многоэтажек. Для получения услуги Иоланте необходимо было с утра сделать заказ ― набрать на пульте точное время и перечень блюд, которые она хотела бы получить на завтрак, обед и ужин. Посуда тоже по эскалатору отправлялась обратно в столовую.

Иоланта была настолько поглощена водоворотом своих навязчивых идей, находилась в таком отчужденном состоянии, что не замечала, как проходит время. Она автоматически проглатывала пищу, пила кофе, курила.

― Не знаю, что бы я делала, если бы не эти удивительные целебные сигареты, ― говорила она.

Сейчас даже трудно себе представить, что когда-то люди травили себя никотином. Кажется, настолько простое решение: заменить вредный табачный наполнитель полезным, но как долго человечество шло к этому!

В это мгновение над входными дверями загорелась красная лампочка, и послышался голос робота- оповестителя:

― Госпожа Иоланта Стелк, к вам пришел посетитель.

― Пропустите. ― «Интересно, кто бы это мог быть?»

В квартиру вошел незнакомец невысокого роста: безупречно отглаженный темный костюм, белая рубашка, старомодный галстук. На немолодом, чисто выбритом лице серьезные серо-голубые глаза, сосредоточенный взгляд делового человека.

Иоланта сразу же почувствовала симпатию к незнакомцу. «Наверняка, он когда-то служил у Ричарда и поможет мне во всем разобраться», ― мелькнуло в голове, и тут же в подтверждение этого мужчина произнес:

― Здравствуйте, я бывший поверенный агент вашего супруга ― Арнольд Шник.

― Очень рада, ― Иоланта Стелк-Митфорд. ― Прошу вас, присаживайтесь.

― Если говорить откровенно, я пришел познакомиться, ― начал гость, вглядываясь в лицо Иоланты. ― Познакомиться лично с вами госпожа Стелк. Понимаете, я в своей жизни видел разное, бывали случаи, когда мои клиенты обманывали своих жен, посылали подарки любовницам и содержанкам. Нет, нет, я их не осуждаю, Боже упаси. ― Арнольд заметно волновался. Он достал из кармана отутюженный носовой платок и протер выступивший на лбу пот. ― Ричард был не таким. Он стоял выше всех этих уверток и обманов… Простите, что я все это вам говорю. Понимаете, когда я шел сюда, я все еще сомневался, правильно ли я поступаю. ― Арнольд положил свой платок обратно в карман и с возрастающей уверенностью посмотрел в лучезарные глаза Иоланты. ― Уже который день у меня не выходит из головы одна вещь. Раньше у меня были лишь подозрения, но сейчас, видя вас, я понимаю… ― Арнольд Шник на минуту умолк, но было видно, что последние сомнения его покидают.

― Ваш муж был моим постоянным клиентом на протяжении многих лет. Я был в курсе всех его финансовых дел. И знаете, к какому выводу я пришел? Ричарда кто-то шантажировал. Он чего-то очень сильно боялся.

Иоланта внимательно слушала рассказ своего гостя. Каждое произнесенное им слово, каждая пауза, мимика, жесты — всё это запечатлевалось в её сознании. Столько времени она искала хоть какую-то маленькую зацепочку, хоть намек в подтверждение своих недобрых предчувствий ― и вдруг этот человек…

― Каждый год в один и тот же день Ричард должен был перечислять значительные суммы денег на вот этот расчетный счет, ― уже уверенно и спокойно продолжал Арнольд, протягивая Иоланте маленький квадратный кусочек бумаги с рядом цифр. ― Сперва я на это не обратил особого внимания. Ну, счет как счет, многие мои клиенты создают неприкосновенные фонды, откладывают деньги. Но, поверьте, Ричарда это сильно угнетало. Да, он как будто бы сникал, терялся, когда я клал эти бумаги ему на подпись. И это еще не всё! Возможно, я бы и не осмелился прийти к вам сейчас после смерти Ричарда, если бы всё ограничилось этим. Но совсем недавно у меня появился новый клиент. И знаете, что меня сильно озадачило ― один из пунктов моего нового трудового договора. Там черным по белому прописано: перечислять энную сумму денег на этот же счет. Именно на этот, ― Арнольд указал на цифры на бумажке, которую держала Иоланта в руках. ― Это счет, на который делал свои перечисления Ричард ежемесячно, 13 числа. Вы понимаете?!

Арнольд доверительно посмотрел в её сторону и немного смутился.

― Да… а вы не пробовали выяснить, кому принадлежит счет? ― сверкнула своими зелёными глазами Иоланта и впервые после смерти мужа радостно улыбнулась.

― Дело это непростое. Все мои попытки узнать что-либо о владельце этого таинственного счета остались безрезультатными. Среди моих коллег никто ничего не знает и никогда не слышал о нём. Компьютер же требует ввести код для выхода на владельца счета. А подобрать его не так-то просто, и даже небезопасно… ― Мужчина перешел на полушепот. ― Я хочу, чтобы вы меня правильно поняли: в жизни случаются всякие оказии, но это не тот случай, когда можно промолчать. За этим может стоять всё что угодно: и действия какой-то противозаконной группировки, и политика, и пагубн