это она тебя так, а? Проштрафился в чем?
— Да нет, все нормально, — пожал плечами трубадур. — Она требует моногамии, мать ее так-то, а сама кидает в людей чужими портками. Слышал, как она меня обзывала? О боги, мне тоже известны такие, которые приятнее отказывают, чем она дает, но я же не кричу об этом на улицах. Пошли отсюда.
– Это ты?
– Это я. Слушай, есть два выхода. Первый: ты слезешь с меня, и мы побеседуем. Второй: все остается как есть, но хотелось бы все же скинуть сапоги. Как минимум.
У нас тоже горели глаза, как у Браэнн, когда мы слушали сказки Весемира там, в Каэр Морхене… Но это было давно… Так давно…»
– Повторяю, дракон меня не интересует. А ты, Лютик? Тебя-то что так тянет в те края?
– А как же иначе? – пожал плечами трубадур. – Надобно быть при событиях и зрелищах. О битве с драконом будут говорить. Но одно дело – сложить балладу на основе рассказов и совсем другое – если видел бой своими глазами.
люблю тебя, Йен.
– Я же просила, без демонстративности… – Она осеклась, вскинула голову, отбросила со щеки черные локоны, широко раскрыла фиалковые глаза. – Геральт! Ты впервые признался мне в этом!
Цири уже была на лестнице, когда снова услышала голос Йеннифэр. Чародейка стояла около колонны, упершись в нее лбом.
– Я люблю тебя, доченька, – еле слышно шепнула она. – Беги.
Они лежали неподвижно на разбросанной постели, под шум дождя, среди исходящего паром тепла и угасающего счастья, в молчании, а вокруг них клубилась бесформенная тьма, перенасыщенная ароматами ночи и голосами цикад. Геральт знал, что в такие моменты телепатические способности чародейки обостряются и усиливаются. Поэтому старался думать только о прекрасном. О том, что могло принести ей радость. О взрывной яркости восходящего солнца. О тумане, стелющемся на рассвете над горным озером. О хрустальных водопадах, в которых резвятся лососи, такие блестящие, словно они отлиты из серебра. О теплых каплях дождя, барабанящих по тяжелым от росы листьям лопухов.
Геральт проследил за взглядом поэта, но, кроме нескольких девушек с полураскрытыми ртами, не обнаружил ничего любопытного.
Любят думать, будто давние любовные игры дают им что-то вроде пожизненного права собственности на партнершу. Это хорошо влияет на их самочувствие. Ты не исключение. Несмотря ни на что.
– Я не злюсь. – Геральт положил руку барду на плечо, и тому показалось, что холодный до того голос ведьмака немного изменился. – Я рад, что ты приехал. Курицын сын.