Оглавление

1. Страсти по Самайну — 2
2. Мария Богданова
3. Юлия Бурбовская
4. Анастасия Ворончихина
5. Наталья Герасимова
6. Ольга Джамиева
7. Кристина Иванова
8. Анна Козлова / Анна Konstantin (псевдоним)
9. Татьяна Маковец
10. Анна Матвиенко
11. Мила Никитина
12. Олеся Персидская
13. Ольга Семёнова
14. Мария Фролова
15. Оксана Шаталова

Мария Богданова

@dearmarielle

ЗЕРКАЛА ХРУПКОЙ СВОБОДЫ

Пролог

⠀

Ветреная ноябрьская ночь как всегда не предвещала ничего хорошего. Доминик уселся в кресло с книгой. Дверь где-то внизу то и дело бухала от порывов ветра. Штормовое предупреждение никто не отменял. С чувством неприязни он посмотрел в окно на безлунную ночь и движения деревьев, и подумал, что Самайн скоро, и он всегда приносит какую-то такую ерунду. В последние годы он все чаще вспоминал, как встретил ее, ведьму из клана. Как рыжеволосая красавица, немного вспыльчивая околдовала его. Если бы кто рассказал ему тогда, он бы поднял его на смех.

— Да ну это все, — подумал он и лег спать. После похорон деда прошло совсем не много, и хоть они виделись с ним редко, пережить это было тяжело. Да и жизнь среди людей была опасной, приходилось всегда контролировать себя и быть настороже.

Сон навалился и, закрыв глаза, Доминик перенесся на ночную заснеженную поляну посреди леса и никак не мог понять, где он. Место навевало тоску, сквозь туман было плохо видно, и он неожиданно обернулся волком и побежал. Доминик не боялся полнолуний и всегда мог контролировать, когда ему становиться волком, а когда — нет. Но не в этот раз… Прошло немного времени, и он привык к четырем лапам и хвосту за спиной. Вдоволь набегавшись и осмотревшись, захотелось искать путь домой. Вдруг он стал выше и через мгновенье снова глядел на свои руки, осматривая их как в первый раз. Перевоплощение снова произошло так быстро и неожиданно, что он не успел мысленно перестроиться. Так и стоял, пока не услышал, как бабушка говорит ему:

— Дорогой мой, как я рада тебе! Доминик, ты нужен нам с дедушкой помочь завершить давние дела!

Глава 1

Он обернулся на голос. Рядом с одним из деревьев Доминик увидел молодую женщину в шляпе и с трудом начал узнавать в ней знакомые черты бабушки Улы, погибшей в тот страшный Самайн.

— Да, я себе такая молодая очень нравлюсь, хорошо, что там, — она подняла руку наверх нам разрешено это выбирать! Но речь сейчас совсем о другом.

— Доминик, дедушка сожалеет, что помог событиям встать именно так с Ковентиной, она такая холодная, не зря ее так назвали. Все-таки имя всегда определяет характер, — с сожалением добавила она. — Ты мог бы исправить…

⠀Не дослушав, Доминик вспылил и пошел в сторону дороги.

— Доминик, внучек, подожди, не решай сгоряча! Как же я не любила это имя, кто дал им тебя так назвать — не в наших традициях! Слушай внимательно и запоминай! У нас было фамильное кольцо, наверное, ты помнишь, такое с короной, где руки держат сердце. Оно утеряно, украдено, не знаю. Заговоренное оно, специально. Найдешь кольцо — сможешь быть с той ведьмой, что разбила тебе сердце.

Перед глазами пронеслось воспоминание о прекрасной рыжеволосой и зеленоглазой девушке у ручья.

— Но у дедушки есть другая просьба, он обидел ее маму, с того и началась та грустная история. Ты должен передать извинения и фамильный обряд, хранимый нашей семьей через поколения, за который билось много людей. Теперь прошло достаточно веков и нам разрешено отдать его.

Утром Доминик сбросил сон вместе с одеялом и через мгновение уже был в ванной, но умывание не спасло от воспоминаний сна. Ощущения от пребывания оборотнем ему нравились, почувствовать ветер и все запахи леса, остроту зрения, свободу и прыгучесть, то, что не доступно для человека. Жаль, теперь это происходило редко, живя среди людей он мог только изредка выезжать в лес и там перевоплощаться.

Если бабушкины слова — правда?… Как найти теперь Ковентину. И это кольцо, будь оно не ладно.

Глава 2

Иногда перед глазами появлялась как видение картинка того дня встречи с Ковентиной. Это портило настроение на долгое время, хотя прошло его с тех пор уже очень много. Наверное некоторые вещи никогда не уходят и остаются с нами, могут долго быть за кадром, но однажды они снова проявят свою силу, оставляя темный осадок в сердце и понимание, что не все еще в прошлом.

В памяти всплывает сцена, как она плакала около ручья в тот дождливый день. Они были еще, можно сказать, детьми, пятнадцати и шестнадцати лет. Тогда все казалось смертельным и даже ссора с мамой, как в тот день. На первый взгляд, Ковентина казалась девушкой из соседней деревни. Она была доброй и воспитанной, несмотря на то, что она была дочерью главы ковена. Только вид одежды был немного необычен и выдавал ее. О том, кто она, она рассказала намного позже, а пока они просто общались, как друзья.

Вообще, наверно, дружить с ведьмой весело, пока она не превратит тебя в оленя. Но не Доминика, конечно, с ним ничего такого не было и она ни в кого его не превращала.

Семья Доминика часто переезжала, чтобы не догадывались о ее особенностях. Все случилось в тот год, когда они жили в деревне Гленгарриф, рядом находился прекрасный лес. Доминик был просто очарован красотами и пейзажами. Бабушка Ула тогда была моложе и очень деятельная, устроила его в школу. После уроков он пропадал в лесу, обращался волком и гулял по окрестностям, потом снова превращался в человека, возвращался и делал уроки. Впервые за долгое время ему нравилась его жизнь. Пока не убили отца Ковентины.

Глава 3

В Гленгарриффе праздники отмечали всей деревней, новеньких принимали в семью, так как в суровом климате люди держались друг за друга, чтобы выжить. Нужно было жить очень осторожно. Семья поселилась в конце деревни, построила какой-никакой дом, печку, камин, благо камней округе нашлось несметное количество. Посадили много деревьев, чтобы дом не был виден.

Ковентина часто приходила вместе делать уроки. Потом они шли в лес, Доминик становился волком, бежал рядом с ней, много прыгал, как радостный щенок. Лес, надо сказать, был невиданной красоты, просто завораживал. Иногда уходили совсем далеко, ближе к заливу Бантри и долго смотрели на океан, как волны уносят все горести и добрые моменты. Длинные каштановые волосы Ковентины почти до колен приходилось заплетать, сворачивать и накрывать платком, иначе ветер свивал из них огромный бесформенный клубок, а всю обратную дорогу приходилось из распутывать. Доминик всегда считал, что ему повезло найти друга.

Но о спокойной жизни можно только мечтать, правду не утаишь и скоро началась охота. Наверно, в какой-то момент кто-то увидел волка — оборотня. С того момента все пошло под откос.

Глава 4

И снова Доминик проснулся в испарине, во сне Блейн — папа Ковентины, погиб от меча.

На самом деле, в памяти не сохранилось, от чьего удара погиб Блейн, тогда случилась целая битва. Это было давно и изменило все.

Кофе утолил голод и дал свой чудо — эффект, что и говорить — любимый напиток, охлаждает голову, отрезвляет эмоции. Воскресный день только начинался, но Доминик уже перерыл весь кабинет деда и даже часть спальной комнаты.

В институт только завтра, — подумал он, — позвоню, скажусь больным, пусть найдут на замену другого лектора истории, в Дублине их полно.

— Фамильную брошь королевы и кольцо носила мама… Что же делать дальше… Думай, Дом, давай шевелись… Может поехать снова в Гленгаррифф…

К обеду весь второй этаж был перевернут и все, что было найдено — часть полки с книгами обрядов, заклинаний и несколько маленьких карт, похожих на таро и больших карт местности. На первом этаже ничего не удалось найти, но в подвале были несколько кинжалов старинного вида с красными камнями на резных рукоятях и скипетр тролля. Дом повертел его в руках, но так и не понял, что он делает и как оказался у семьи.

— И никакого кольца, — расстроился, Дом. — Самайн скоро, боюсь даже думать о нем.

Глава 5

— Хорошо еще, что не уволили! — жажда одолела Доминика и он выпил воды — второй день подряд пришлось разбирать все вещи доме.

В наследство его завещал дед. Он был также оборотнем, правой рукой вожака. Как человек, он носил длинную бороду и усы, в обличии волка — был очень быстр, пегая шкура сливалась с красками леса и его появление часто было неожиданным. На его могиле Доминик поклялся, что сохранит дом.

Наконец-то можно приглашать гостей, устраивать вечеринки! Иногда ему казалось или мечталось, как по дому танцует и кружится девушка с длинными рыжими волосами. Что-то манило в ней, неведомое, глаз цеплялся, сердце начинало неспокойно себя вести, руки пытались тянуться к ней… и тут видение пропадало.

В старинных книгах было много непонятных записей, несколько фото со знакомыми и не знакомыми людьми, русалочья голова и еще много странных предметов. Еще пара подсказок бы точно не помешали. Кольцо Доминик хотя бы видел, но вот загадочный обряд… Что за обряд, как он должен выглядеть, быть написанным на бумаге? Во сне пытался связаться с бабушкой, даже просто мысленно представлял ту поляну в лесу, но ничего не вышло.

Вечером Доминик вышел на прогулку перед ужином, и вдруг неожиданно для самого себя почувствовал, как превращается. Шерсть развевал ветер, а лапы сами куда — то несли.

Глава 6

Доминик не помнил, чтобы вот так непроизвольно превращался, как сегодня. Он оббежал парк Веджвуд, потом побежал до моста Кардифф, затем до Ратфарнем касл и прочь из города. Бежал долго, пока совсем из сил не выбился, но остановиться не мог.

— Хорошо еще, что в спортзал хожу, — усмехнулся сам себе Доминик. Волчий инстинкт вел вперед и вперед. Ему чудилось, что найдет особое место, очень нужно было туда попасть.

Остановился около чужого дома с сундуком рядом со входной дверью. Доминик огляделся, стало уже совсем темно и холодно. Недалеко он увидел лунную заводь реки. Он медленно побрел в её сторону и остановился недалеко от берега.

— Здравствуй, внучек! — Доминик обернулся на голос и снова увидел бабушку Улу, только очень молодую. — Трудную задачку тебе мы задали, дорогой, я понимаю.

— Почему я против воли обернулся? Такого еще не бывало! Это ты меня сюда привела?

— Очень странно, обряд, проведенный над тобой, ранее не давал сбоев. Ты не знаешь об этом, был еще мал совсем, и не помнишь. Благодаря ему полнолуние не страшно и можно жить среди людей, никто и не узнает правду.

— А родители? Они тоже использовали обряд?

— Только папа, обряд разрешалось проводить только мужчинам. Но у него уже не спросить. — А тайники были и в старом доме под лестницей, И во дворе и в подвале, не знаю, помогла ли я тебе, внучек. Надеюсь, что да.

Глава 7

Дорога обратно заняла намного больше времени, и Доминик точно не знал, где именно он находился. Пришлось долго петлять по свежевыпавшему снегу до Дублина.

Доминик вспомнил, как, однажды, они с Ковентиной играли дома и нашли мамины украшения. Ковентина их все перемерила.

У него было предчувствие, что, когда он вернется, все артефакты быстро найдутся. Настроение сразу поднялось и даже захотелось затанцевать и Дом вывел пару движений, но вдруг вспомнил, что все еще в обличии волка бродит по окраинам города. Перевоплощаться и пешком идти не хотелось, учитывая расстояния, так можно и 2 недели потерять.

Добравшись домой, он перевоплотился, привел себя в порядок и немного поспал. Долгий побег вымотал его. Налив себе вишневого вина, сел в кресло и долго думал, как спланировать поездку в Гленгарриф. На работе он взял отпуск.

Благодаря интернету маршрут был найден довольно быстро. Поезд до Килларни идет 4 часа, потом можно арендовать авто и через Кенмэр до Гленгаррифа останется проехать всего 34 км, что займет примерно один час.

— Все равно целый день в разъездах, — подумал Доминик и начал собирать сумку.

Глава 8

Доминик помнил праздник Самайн с 4 лет. Все готовились к празднику, готовились надеть праздничную одежду. Заранее в доме делали уборку. Бабушка Ула, как всегда, в этот день просматривала старые фотографии умерших родных, оставляла на комоде для них тарелку с едой и сладостями, а на столе накрывала на несколько персон больше. Потом она с мамой читали что-то похожее на молитвы, но не совсем — обращение к умершим. Дедушка с папой куда-то уходили с другими мужчинами, возвращались с мясом забитых животных. А Доминик украшал дом, ему выдавали плошки с зерном, желудями и листьями.

Вечером весь клан собирался, жгли костры, пили горький эль и поминали усопших. Для этого специально в лесу вырубили поляну. Клан ведьм по своим обрядам варили зелья в кипящих котлах, что-то заговаривали и бросали в огонь, от чего костры становились синими, считалось, что очищение будет лучше. Музыка сопровождала праздник, кто пел, кто играл на инструментах.

Семья Риган в полном составе приходила на праздник, дедушка Домналл и бабушка Ула, папа Киран и мама Энья и, конечно, Доминик. Ковентина тоже приходила с семьей Маллан — мама Аэринн всегда вела ее под руку, а папа Блейн шел рядом. Сначала главы кланов произносили речь, потом начинался праздник. Доминик всегда считал его странноватым, вроде не средневековье, а очищение костром, жертвоприношения всегда его пугали.

Тот самый страшный Самайн случился, когда Доминику было шестнадцать лет, было холодно и сыро. Но в этот раз праздник не был завершен. Сначала пир шел своим чередом, но сквозь пение и музыку вдруг послышались крики, звон металла — люди, как оказалось, всю ночь прочесывали лес. Костры трудно не заметить и вскоре они вышли на лобное место, вооруженные ружьями, вилами, копьями, ножами, граблями и всем, что попалось под руку, выкрикивали гадости и проклятия. Они точно знали, где клан находился, это явно была наводка или заговор.

Битва была очень кровавой. Ведьмы стреляли огненными стрелами, зажженными от синих костров. Оборотни быстро перевоплотились и дрались очень храбро. Но против ружей устоять очень трудно. Все начали отступать в лес.

Семья Доминика разделилась, в обличии волков они дрались, пытаясь спасти друг друга. Дедушка все время стоял впереди Доминика и защищал его собой.

Папа Ковентины всегда носил меч и прекрасно им владел, и храбро дрался. Мама с луком отстреливалась, взял огонь на себя, держа Ковентину позади. Но силы были не равны.

Тут подоспела еще группа людей. Женщины хватали детей и убегали кто куда.

Дома многих нашли и сожгли. Битва была жестокая, многих убили, а тела бросали в костер. Папу Доминика застрелили, маму окружили и толкнули в костер, бабушка погибла от удара топором. Дедушка мог помочь и спасти отца Ковентины, но он выбрал Доминика и защищал его.

Остатки кланов ушли далеко. Мама Ковентины собрала детей и увезла в соседнее селение, потом они долго шли пешком, пока не набрели на заброшенную деревню с покосившимися домиками. А дедушка долго вел Доминика, нигде не задерживаясь более одного дня, пока не добрались до Дублина.

Дедушка решил осесть в Дублине, обряд должен помочь выжить в большом городе. Тут часто соседи не знакомы друг с другом. Сам устроился в строительную компанию, так как сам строил все дома, в которых жила семья. Доминика определил в одиннадцатый класс соседской школы. На жизнь хватало, жили они скромно. И тихо. Никто ни о чем не знал, ни соседи, ни сослуживцы.

После школы Доминик выучился на учителя истории, стал работать в школе. Дедушке становилось все тяжелее работать и он перешел со стройки на бумажную работу, а потом и вовсе уволился, а Доминику предложили работать в Тринити колледже с отличной зарплатой.

Ковентину он больше никогда не видел.

Глава 9

Ночью сон был беспокойным, снилась лежащая на заднем дворе раненая птица, в боку торчал небольшой кинжал, а рядом стоял красивый инкрустированный флакон с облепиховым ядом.

Как и ожидалось, Доминик провел в дороге целый день. Ехать на поезде ему понравилось — современный, удобный с прекрасной кухней. В Килларни он не задерживался, так как заранее обзвонил каршеринговые компании и нашел одну поближе к вокзалу, пешком нужно было пройти всего минут пятнадцать. По дороге он любовался видом из окна, живописная равнина сменялась холмами и лесополосами.

Красота пейзажей Гленгарриффа сразила сразу, величественный лес шумел и солнечные лучи рябили, отражаясь в листьях, лужах. Шелест листьев синхронизировался с памятью и получался двойной эффект, будто смотришь в два стоящих напротив друг друга зеркала.

Гленгарриффский лес разросся, Доминик с трудом узнавал местность и долго бродил. В какой — то момент он даже испугался, не заблудился ли, и уже не знал, как выйти обратно к машине. Позже нашелся ручей, давно знакомый. По нему Дом сориентировался, взял курс вправо, и начал проходить мимо разрушенных и сгоревших домиков, а, вскоре, вышел к фамильному имению Риган. Дом покосился, оброс виноградником и выглядел взъерошенным, краска осыпалась, ступени треснули. Доминик был так растроган, расстроен, что, привалившись к стене, заплакал. Он вспомнил лицо мамы, как она закрывала его собой в ночь убийства. Видения приходили одно за другим. Опустившись на ступеньки, долго просидел и даже забыл о времени и делах.

Опомнившись, он легко открыл покосившуюся дверь. Похоже, что кто-то пытался сюда заходить, возможно, забрать ценности, но потом передумал. Не рискнул ничего взять из дома оборотня.

В доме все было в пыли, паутине, мебель валялась. На стенах обвалилась штукатурка, кое-где даже мох вырос.

— Неудивительно, — подумал Доминик, — прошло уже почти семнадцать лет.

Осмотрев дом, он вышел с сад, точнее то, что от него осталось. Фруктовые деревья погибли, остались только сухие стволы с обломанными ветром ветками, старый красный клен был красив, как и всегда, с огромными листьями. Тропинки все поросли травой.

Доминик хотел пройтись по лесу, по всем знакомым и любимым местам, но почувствовал, что проголодался. Он так ничего и не ел с самого утра.

В машине он достал свою сумку с едой и быстро съел заготовленные бутерброды. Прогулку он решил оставить на следующий день, вернуться в дом и заняться поиском. И тут его внимание привлекло что-то, мелькнуло в почтовом ящике.

— Письмо! — не веря своим глазам, он достал его и развернул.

Не известно, сколько пролежало это письмо, бумага была уже почти коричневой, чернила кое-где выцвели.

«Дорогой Доминик!

Надеюсь, ты когда-нибудь вернешься взглянуть на дом. Мы с мамой много переезжали и последнее время жили в Дублине. Не так давно мама умерла и я приехала сюда, помянуть ее. И папу. Всех. Не знаю, зачем все это пишу. Но, возможно, ты бы тоже хотел увидеться. Мой адрес на конверте. Буду очень рада хоть что-нибудь услышать о тебе.

К. М»

Глава 10

Света в доме не было. Доминик сначала искал со свечкой, потом ушел спать в машину.

Во сне он снова был волком, гулял по Гленгарриффскому заповеднику, как раньше. Любовался на бамбуковый парк. А на заливе Бантри увидел, как бушевал шторм и волны били о берег. Старый пирс стал совсем ветхим. Сегодня был день Самайна, в этот день семнадцать лет назад жизнь изменилась.

— Как я рада тебе, Доминик! — бабушка Ула была сегодня в своем праздничном платье для Самайна, подошла к нему и радостно обняла. — Какой ты молодец, что приехал! Я так скучаю по этим прекрасным видам. Мечтала встретить там старость, но судьба распорядилась совсем по-другому. Я понимаю, что расставание с тобой было неизбежным, но это было очень жестоко. Обряд, который ты должен отдать — возможность говорить с умершим. Раньше он передавался главам клана и только они могли его использовать. Теперь нужно передать его новому вожаку. Как-то я видела, что твой папа что-то прятал в стене недалеко от лестницы.

Хочу тебя предупредить. Найдешь кольцо — смотри, чтобы никто не одел, иначе не сдобровать. Твоя мама проклятье наложила, оберег это был у нее и никто другой не мог одевать. А Ковентина твоя поплатилась, когда примеряла его. Но так и быть, делай, как я скажу, надеюсь, поможет.

Доминик все внимательно выслушал и запомнил. Сложилось ощущение, что это последний раз, когда он видит бабушку Улу. Он долго обнимал её, бабушка плакала, гладила его по голове, успокаивала. Потом попрощалась и растаяла в воздухе, а Доминик еще долго сидел и плакал около пирса.

Утром, наспех перекусив, он сразу принялся на поиски. Начал с верхних комнат, перевернул все вещи и мебель, простучал все половицы. Затем в гостиной и кабинете. Старался делать все очень быстро, будто его подгоняли.

Кольцо находилось в углублении в стене, небольшой тайник под картиной. Там также были фото семьи и какие-то старые бумаги.

Обряд пришлось искать очень долго. К тому времени Доминик пол сада перекопал и очень устал. В какой-то момент хотелось кричать от бессилия и отчаяния.

Тогда он решил передохнуть и сходить в лес. Поляна для праздников уже заросла травой и кустарниками. Ручей все так же весело бежал мимо деревьев. Воспоминания снова нахлынули, но Доминик поспешил обратно.

Дома он продолжил поиски с новыми силами. Нашел много старых документов, записи, дневники разных родственников. Облазил все комнаты, подвал, чердак, но обряд так и не нашел.

К вечеру он так разозлился и одним решающим ударом разрушил полстены у лестницы. Стена с грохотом обвалилась. В обломках он нашел рукописные тетради, бумаги, старинную книгу и маленькую шкатулку с украшениями.

Глава 11

Доминик решил забрать из дома все архивы, книги, бумаги, все, что нашел. Погрузил все в машину, попрощался с домом, лесом, пейзажами и своим прошлым. Пора было возвращаться в реальную жизнь.

Дублин очень нравился Доминику. Возвращаясь, он отметил ощущение, что едет домой. Маршрут был тот же, машиной до Килларни, рассчитаться с каршеринговой компанией, и на поезд. В дороге он перечитывал письмо и захотел поехать к Ковентине. Даже нарисовал в воображении будущее, радость встречи, спасение от проклятия, задушевные разговоры о жизни. Мама всегда звала её «снежное беспамятство», так как имя Ковентина означает «память о снеге», но она вечно все забывала.

Вернувшись в Дублин, он отработал неделю, как в тумане. Все представляя встречу во всех деталях. Еле дождался последней лекции в субботу. Придя домой, еще раз перечитал письмо, затем адрес. Долго сидел, думал. Затем встал, посмотрел на себя в зеркало, поправил галстук, одел пальто и вышел из дома.

Глава 12

К.М.

Кемптон Грин 124, Эштаун, Дублин, Ирландия

В районе замка Эштаун он бывал редко, пришлось воспользоваться навигатором. Доминик включил радио в машине, чтобы ни о чем не думать. Уже наступил вечер и блуждающие огни проезжающих машин сильно отвлекали, Доминик никак не мог сосредоточиться. В итоге свернул не туда и почти заблудился. Пока он добрался до места, на небе уже появились первые звезды и млечный путь. Дом 124 по Кемптон Грин роуд был небольшим кирпичного цвета со ступеньками перед входом. Доминик позвонил в дверь и разнервничался, теребя в руках письмо. Дверь открыла рыжеволосая девушка в кремовой кофте.

— Что вы хотели? — спросила она и осмотрела Доминика, увидев в руках письмо, вскрикнула.

Так они и стояли очень долго, не шелохнувшись. Потом кинулись друг другу на шею.

Они вышли в кафе Малберри выпить кофе и долго болтали. Ковентина рассказывала, как они с мамой спаслись, как долго скитались. Мама успела забежать домой взять деньги и ценности, что дало им возможность продержаться немного. Они объездили всю Ирландию, нигде более полугода не задерживаясь. Лет через десять, мама предложила поехать в Дублин. Там они сняли квартиру, устроились работать в магазины и жили очень тихо. Вскоре мама познакомилась с ведьмой и влилась в дублинский клан.

Глава 13

Ведьмы помогали друг другу, чем могли. Ковентина даже подружилась с молодой Аханой, одного с ней возраста. Ведьмы проходили обучение колдовству, обрядам, грамоте и Ковентина смогла доучиться всему.

Ковентина познакомила Доминика с ведьмами ковена. Возможно, кто-то из них знает, есть ли в Дублине оборотни. А Доминик рассказал ей об истории с кольцом мамы и в один из дней они пошли в парк, нашли безлюдное место и, использовав все рекомендации бабушки Улы, разрушили чары кольца.

Доминик пытался выяснить, кому можно отдать обряд. Раз этим знанием владел только вожак, то нужно искать такого в местных стаях.

Нашлись другие оборотни в Дублинской стае. Никто из них не умел так хорошо контролировать перевоплощение, так как никто не проходил обряд. Слухи поползли об оборотне, который имеет суперспособности.

Домиником заинтересовались. Стали приглашать на сходки и мероприятия. Вожак стаи стал держать его подле себя. Со временем даже предложил стать правой рукой. И все пытался выяснить причину его возможностей. Но отдавать обряд Доминик не торопился. Решил подождать, пока сам станет вожаком.

Любовь к Ковентине проснулась постепенно. Они стали часто видеться, гулять по Дублину и вскоре трудно было представить жизнь друг без друга.

Эпилог

Ковен продолжил обучать Ковентину премудростям. Она повзрослела и превратилась в сильную и умелую ведьму.

Доминик продолжил работу в колледже, но по вечерам отдыхал в обществе Ковентины или других оборотней, ему понравилось быть правой рукой вожака. Было и много завистников, которые злились и строили козни.

Доминик решил применить обряд по общению с умершими. Он был на старом пергаменте. Нужно было смешать много трав и внутренностей разных животных, так же немного крови того, кто проводит обряд. Без жертв ничего не получится. Они с Ковентиной поговорили с умершими родителями, попрощались с ними и попросили благословения.

После обряда Доминик встал на одно колено и достал заготовленное кольцо…

Юлия Бурбовская

@cvetnie.ladoshki

Я САМА

Пролог

Огонь пожирал нашу деревню. Сухая солома на крышах занялась сразу, как полыхающий факел. Люди в ужасе отпрянули, что-то ропща. Их могучий и сильный вождь Виллем — мой отец — стоял сейчас связанный. Связаны были и мои братья Брайан и Варден. Только мать, ползая на коленях, пыталась удержать человека с мечом. Остановить. Она орала так, что криком поцарапала горло.

Человек в черном шлеме повернулся к ней и что сказал. Мне не было слышно слов, а полуденное солнце слепило глаза. Крепкие, еще сильные руки бабушки удерживали меня в зарослях кустов, не давая броситься туда, на помощь.

Мать растерянно замолчала, переводя взгляд с одного сына на другого, будто выбирала. Наконец она сморгнула слезы и покачала головой. Человек что-то насмешливо каркнул ей и засмеялся. Меч просвистел и от одного его движения рубахи моих братьев окрасились кровью.

Другие воины убили отца. Затем чьи-то руки подхватили оцепеневшую от ужаса мать, посадили на лошадь и увезли. Быстро, жестоко, безжалостно. Копыта выстукивали «ни-ког-да-ни-ког-да-ни-ког-да».

Последние силы покинули меня и я рухнула на траву спиной. Наверное сердце от удара выпрыгнуло из груди и поскакало куда-то быстрым зайцем. Там, в деревне, с грохотом и свистом проносился отряд всадников-завоевателей, мечи которых не знали пощады и жалости. Я видела их гадкие чёрные маски. Они уничтожили моё счастье, мою любовь и целую жизнь. Насовсем.

Мне хочется кричать и от этого крика я просыпаюсь. Это было много зим назад, но до сих пор я почти каждую ночь я вижу тот пылающий кровавый полдень, слышу мамин плач и просыпаюсь в холодном поту, а заснуть могу только слушая тихий бабушкин голос. Яркие кусочки былого счастья рвут мою душу на части, раз за разом возвращая память в прошлое.

— Ула, милая, опять? — добрый, по-старчески скрипучий, голос возвращает меня в реальность.

В комнате темно, только жаркий очаг неровно освещает середину красно-оранжевым пятном. Свет не достает до углов, скручивая тени в причудливые образы. Сильно пахнет травами, овцами и немного сыростью.

— Бабушка, ты не спишь?

— Да встала, уж рассвет скоро. На вот, выпей это, — бабушка протянула мне душистую чашу, до краев полную обжигающего травяного чая.

От терпкого привкуса отступила даже тоска, к которой я уже привыкла. Эта тварь меня уже не кусает, но и не уходит далеко.

Я накинула на плечи шерстяной плащ и вышла за порог. Под одежду сразу же пробралась колючая прохлада, защекотала нос. Вот и солнце просовывает тонкие пальцы сквозь голые уже ветви деревьев. Померкла поздняя звёздочка. За спиной скрипнула дверь — бабушка вышла следом за мной.

— Скоро замкнется Колесо Года. Готовятся люди к великому завершению цикла, к переходу к тёмному времени. Но пора тебе взрослеть, дитя мое. Вслед за Самайном придет Бейлихвен. Настал твой час пройти грань миров. Настал твой черед снискать благословения старухи Морриган и говорить с ее детьми.

— Мой?! Почему я, бабушка Брит?

Старушка молчала.

— А ты, бабушка? Ты пыталась с ними поговорить?

— Духи не хотят со мной говорить, дитя мое… Они являются лишь тем, кто чист душой и помыслами светел. Тому, кто верит беззаветно, кто выбран был судьбой.

— Но почему я? После стольких зим…

Я смотрела в её глаза и не находила ответа. Бабушка Брит лишь пригладила мои непослушные рыжие волосы и улыбнулась.

Глава 1

— Скоро замкнется Колесо года, — любила говаривать бабушка Брит, — Скоро взметнутся в небо жаркие костры. Страшитесь, люди! Содрогнитесь, духи! Покоритесь воли матери Морриган! Скоро, совсем скоро придет испытание Безвременьем.

Годы не сломили её, но оставили свой неизменный след: былая стать поникла да по лицу разбежалась паутина глубоких морщин. Волосы, сплетенные в две длинные косы, побелели, как снег, что приходит в Риурос.

Но как же шустро она управлялась! Без устали пекла хлеб и пресные лепешки, готовила дом к Темнейшим глубинам. Вдвоем мы загоняли овец с пастбища, отбирали слабых, что не переживут холодов, и закалывали. Вялили мясо и спускали его в погреб.

Зима тем временем основательно примерялась. То брызнет дождём вперемешку со снегом; то притихнет, тучу в сторону сдвинет и, кажется сейчас солнце выпустит, но нет. Дунет что есть силы ветром и вернет пузатую серую тучу назад. Жесткая снежная крупа из неё сорит и засыпает зеленую еще траву ледяным ковром.

Пусто, холодно, серо и больно внутри. Одиноко. Как же не хочется пускать тебя, зима! Только разве она спрашивает? Придет и надолго установит свои холодные неумолимые порядки. Оголит деревья, охладит воды, окурит деревню печными дымами и кострами Самайна. Малое солнце, и то будет ходить низко, да всё больше станет прятаться, отдавая большую часть ночи.

А я пережду Самайн да призову на помощь духов предков в Бейлихвейн. Предчувствие не обманет. Покачнется ткань мироздания. Истончится прозрачная грань миров, поведет меня тонкой нитью в царство теней да откроется то, что сокрыто грядущим.

Глава 2

— Чтоб тебе провалиться! Куда пошла, скотина проклятая, сид тебя побери! — тут и там раздавались крики, ругань, топот копыт тонул в чавчающей грязи. Селяне собирали свой скот на круглой поляне — надо прогнать их промеж священных костров, очистить перед зимой. Наступило Безвременье.

— Доброго вечера тебе, Ула! — поздоровалась со мной большая дородная женщина. Эпона спит и видит, как обручит меня с сыном Оланом в Лугнас.

Олана я помню еще угловатым прыщавым мальчишкой, играли мы в детстве в лесу. Теперь он высок и широк в плечах. Но последние десять зим Олан молчит. Молчит с тех самых пор, как его отца убили у него на глазах, так же как и мою семью. Он только мычит да смотрит в глаза пристально.

Во время священного шествия Олан взял меня за руку. Теплая у него ладонь. Его большой бестолковый рот расплылся в улыбке.

Пахло дымом. Плотное черное одеяло ночи подоткнуло края со всех сторон, укрыло круглую поляну, так что леса стало не видно. Только между темными стволами плясали неясные тени. Нечеловеческие. Огромные. Липкий противный страх овладел мною и все, что я могла сделать — не закричать да покрепче запахнуть на груди шерстяной платок.

Наутро погасли костры Самайна.

— Открой, Эйна! Я пришла просить помощи! — набравшись смелости, выкрикнула я. Дверь со скрипом отворилась и на меня из темноты воззрилась сморщенная, как печеное яблоко, старуха.

— Что тебе надо? — неприветлива ведунья, ох неприветлива. Руки, похожие на птичьи лапки, еще держат дверь, готовые захлопнуть ее перед моим носом.

— Желаю с духами говорить в Бейлихвейн!

— Дура! Как есть дура! Умоешься ведь слезами! — бесцветные глаза впились в сердце как острое копье. Эйна вздохнула сквозь остатки зубов, пропуская меня внутрь.

Земляной пол пах сыростью, глиные стены чуть потрескались. Под низким закопченным потолком на веревке сушатся травы. Эйнатихо забормотала и бросила что-то в котел над очагом, от чего жижа в нем стала черной.

День и ночь за окном смешались необъяснимо длинные, стягивая в общий узел дом, двор, желтый лунный блин, тлеющие головешки в очаге. Узловатые пальцы Эйны с черными ногтями протянули мне чашку, до краев полную варева:

— Пей! — от питья горло словно обмотало колючками, — А теперь иди!

Глава 3

Круглолицая луна танцевала в облаках, пока я возвращалась домой. От бега дыхание сбивалось, неровными толчками выпуская облачка пара, а стылая земля уже не чавкала под ногами.

Сколько же времени я провела у Эйны? Бабушка! Бабушка наверняка потеряла меня!

У порога наш пес прыгал мне на грудь и дурачился, но я отпихнула его и отворила скрипучую дверь.

Тишина стояла такая, что ее можно было потрогать. В очаге плясали всполохи огня, а по глиняным стенам двигались кривые тени. Казалось, воздух корчился от напряжения.

— Улаааааа… — услышала я. Голос был низким и совсем не бабушкин. Она сидела на стуле прямая как палка и неподвижная, словно каменное изваяние. Ее глаза смотрели куда-то сквозь меня, а рот не двигался.

У меня внутри все сжалось и сердце гулко заухало в груди. Я огляделась в поисках источника звука. Может кто-то спрятался и шутит так? Нет. В доме никого, кроме бабушки. Только овцы спали и во сне тихо взблеивали.

— Кто ты? Покажись! — наконец разлепила пересохшие губы я.

— Ула, ты звала меня! Я отец твой, Виллем. Старуха Эйна отворила мне дверь…

— Папа… — больше я не могла вымолвить ни слова. В носу защипало. Жаркая кипящая капля упала с ресниц. А потом ещё и ещё…

— Ула, ты должна найти его и убить, — пророкотал голос отца, — В трех днях пути на север на вершине горы замок Аваддон, там живет черный рыцарь. Отправляйся туда, дочь моя. Отомсти, — не сказал, но будто отпечатал в мозгах он.

— Папа, но как?! Я не смогу! Что я могу сделать? — мой голос все же дал петуха.

— Я незримо буду с рядом с тобой. Ты сможешь. Ты должна отомстить.

— Как я найду его? Он знатный человек, а я… — горько усмехнулась я.

— Иди через Столетний лес, дальше путник укажет тебе дорогу. Ты можешь сделать больше, чем ты думаешь. Главное, не теряй веру в себя!

«Ты должна убить его», — говорит мне дух отца. «Ты должна убить его», — пронзительные глаза из прошлого смотрят в душу, словно знают про меня все-все. «Ты должна убить его», — раскаленный до бела шепот вонзается в отчаянно бьющееся сердце.

В этот миг огонь в очаге погас и бабушка свалилась на пол мягким неловким кульком.

Глава 4

— Не бросай меня, бабушка, — я трясла за плечи старушку на полу, — Не бросай меня, пожалуйста…

Плечи отяжелели настолько, что их невозможно разогнуть. Я заревела беззвучно и глубоко. Неужели это все? Неужели и бабушка тоже? Я боялась, что останусь совсем одна белом свете, трясла ее изо всех сил, развернула на спину. Голова у нее запрокинулась и раздался громкий зычный храп. Потом она вздрогнула и открыла глаза.

— Сид тебя побери, бабушка! Это просто чудо какое-то! — я с облегчением растерла слезы и сопли по опухшему лицу, — как можно спать в такую ночь?!

* * *

Путь в замок Аваддон предстоял неблизкий. Собрала только самое необходимое: смену одежды и обуви, вяленое мясо, холодные пироги с чесноком и несколько пресных лепешек в сумку через плечо, немного серебряных в поясном кошеле. Плащ на плечи, шерстяное зеленое платье, ноги в удобные кожаные ботинки. Рыжие волосы заплела в косу длинную, до ягодиц.

* * *

— Фтоб тебе пвовалиться к фомовам! — щербатый паренек от души ругался на молодую кобылку, едва вышедшую из возраста жеребенка.

— А ну пофла! — замахнулся он кнутом. Лошадь только всхрапнула, но с места не двинулась: телега завалилась в грязь, сломанная ось торчала кверху.

— Эй ты! А ну не бей её! Ты что, не видишь: она вывезет?

— Твое какое дело? Иди, куда фла! Знаеф, сколько мне эта скотина убытку пвинефла?

— Ну так продай ее мне! Мне как раз лошадь нужна, — не дожидаясь ответа, я стала выпрягать и гладить несчастную по мокрой шерсти.

— Ха! Кобыла моводая, спвавная. Тви севебвяных, не меньфе!

Я вытряхнула из кошеля три монеты. Это были почти все деньги, осталось лишь немного мелочи. Ничего, как-нибудь продержусь. И не страшно, что кобылка без седла: я и так удержусь.

Вскочила на спину и поскакала вперед, пока не передумала.

Лес, укутанный туманом, по-осеннему голый и грязный, не вызывал желания ехать по нему. Но выбора не было.

Глава 5

К полудню я доехала до границы светлой части леса. Дальше начиналась буреломная чащоба — обиталище диких зверей, лесных духов и всякой дурной нечисти. Громадины деревьев обступили со всех сторон. Двигалась быстро. Надо успеть до заката пройти как можно больше. Я не заметила, как стало темнеть, а солнце скрылось за густыми ветвями и рваными клоками туч. Налетел ветер, засвистел между деревьев протяжно и зло. Деревья вокруг стали темными и похожими друг на друга как тени.

Тело, за много лет отвыкшее от верховой езды, налилось тяжестью, поясницу ломило.

Надо переждать ночь. Нарезала ножом еловых веток — будет мне постель. Привязала к корявому дереву лошадь. Усталость накрыла волной, сбила с ног и я забылась тревожным сном без сновидений.

Разбудили меня странные звуки. Лошадь хрипела и рыла стылую землю копытами, пытаясь оторвать повод. Чуть поодаль в лунном свете тускло блеснула сероватый голый череп. Такая же серая, причудливо изрисованная черными буграми кожа, мелкие острые зубы. Высокие и широкие скулы подпирают узкие щели глаз, треугольные от косо нависающих с боков дряблых век.

Упырь! Воткнул в меня свои бледные водянистые глаза и двинул навстречу. Кобыла совсем обезумела от страха, а у меня ноги отнялись и не слушаются.

Бежать? Драться? Нет, с ним не потягаешься — бесполезно. Чудовищная сила и скорость.

Я зажмурила глаза. Резкая вонь ударила в нос. Сглотнула высохшим горлом комок плотной слюны.

Лошадиное ржание перешло в сдавленный предсмертный хрип. Чавкающие, хлюпающие звуки.

Тело ослабело, тестом растеклось по еловым лапам. Если упырь не наелся… Он пробормотал что-то невнятное, глухо звякнула уздечка. Тишина…

Сколько времени прошло прежде, чем я решилась открыть глаза — не знаю. В лунном свете белели обглоданные кости. Я смотрела на лошадиную морду с оскаленными зубами и острым, чернильно-синим вывалившимся языком, пока горлу не подкатила тошнота.

Беги, Ула, беги! Высокий бурьян цеплялся за ноги, хватал за руки, колючие ветки больно хлестали по груди, по лицу. От быстрого бега, нет-нет переходящего на усталый шаг, стало жарко — горячие струйки потекли по спине, животу. Пока я бежала, усталость спряталась куда-то глубоко, притаилась, скрутилась клубком — не то в затылке, не то в позвоночнике.

Когда наконец меж деревьев проступили очертания вересковой пустоши, убегающей вдаль насколько хватало взгляда, и реки, в небе запылал рассвет. Дышать больно.

Я спустилась к речке, умылась, утолила жажду. Вода студеная, кожу щиплет. Теперь можно и передохнуть, а потом снова в путь. Назад ведь уже не воротишься. Да и как прежде уже не будет. Не получится уже жить как прежде. Надо, надо идти вперед.

Села прямо на землю, раскрыла сумку. От резкого густого запаха мяса и чеснока желудок тотчас вздрогнул, требовательно зарычал. Вяленая баранина. Тщательно вымоченная в соли, заботливо высушенная на крыше, впитавшая жаркое солнце и прохладные ветры. Нужно откусывать по чуть-чуть и долго рассасывать, катая гладкий соленый кусочек по нёбу… Рот мгновенно заливает слюна. Вкусно.

После еды сразу накрыла усталость. Руки и ноги — деревянные, голова — пустая. Тело просило одного — покоя. Закутавшись в плащ и подложив под голову сумку, я уснула прямо на земле.

Проснулась, когда светило было уже высоко. Дернулась встать и тут же взвыла — ноги и руки затекли в неудобной позе, шея не слушалась.

Лишь когда боль сменилась мурашками, а потом легкой щекоткой, я двинулась в путь.

Днем по солнцу легко ориентироваться. На север надо. Холодно. Ветер больно бил в лицо, мешал дышать. Но я упрямо шла и шла, и под размеренные шаги очень легко думалось. Я умру? А если умру, то как скоро? А если умру — то не выполню отцовский наказ? А если не вернусь в деревню, то через день и не вспомнят, что была такая. Кому какое дело, жива или нет… Или все-таки у меня получится? Ох, папа, папа… Зачем повесил мне такую тяжесть на сердце?

За грустными мыслями и не заметила, как на поля упал густо-синий вечер, а я вышла наконец к селению. Совсем небольшое, оно манило приветливыми огоньками в окнах. Я ускорила шаг.

Глава 6

В быстро сгустившейся темноте решила не искать счастья и постучалась в ближайшую жилую избу. Высунувшийся в калитку угрюмый мужик видимо решил со мной не связываться и попытался быстро дверцу запереть. Однако я просунула в щель ногу и, набрав в грудь побольше воздуха, выпалила, поражаясь собственной наглости:

— А что, любезный, гостеприимство нынче не в чести?

— Я и знать тебя не знаю, иди куда шла!

— Я заплачу за ночлег и хлопот много не доставлю, а уйду на рассвете, — имя свое я решила скрыть. Ни к чему это.

— Заплатишь… ну проходи, коли так, — хозяин немного поколебался, затем посторонился, пропуская меня внутрь дома.

Я огляделась: глиняные стены, глиняный пол, соломенный потолок. В центре дома, горячим сердцем, — кривая печурка, местами в кружевах трещинок. По краям — потемневшие от времени, натертые множеством рук и ног до тусклого бурого блеска лежаки. Тепло. И кругом сновали, смеялись, кричали бесчисленные дети.

В чужом доме я устроилась вполне удобно: натаскала сена из овечьего угла, соорудила лежак, накрыла покрывалом из сумки. Там же, в сумке нашлась еще пара пресных лепешек — совесть не позволила просить у хозяев еды. Им бы свои рты прокормить. Гудящие ноги требовали отдыха, в голове слегка шумело и глаза сами собой закрылись.

На рассвете спросила у хозяйки — худой, изможденной нескончаемой работой женщины — дорогу до замка Аваддон. Ее тонкое изящное лицо не выражало ничего, и я уже подумала, что отвечать она не будет, как она сказала, с жалостью посмотрев на меня:

— Уж и не знаю, что тебе там понадобилось. Но гиблое и проклятое это место. Поговаривают, что хозяин его, граф Кайден О’Коннелл, давно сошел с ума. Ох, и перекусит он тебя, дурочка, и косточки твои выплюнет. Да… А идти тебе надобно еще миль двадцать на север.

Оставила женщине половину своих последних монеток и пошла. Ботинки хрумкали по утоптанной тропинке у реки, змеёй вившейся вдоль селения. Сонная деревня зажигала первые огни, выпускала редких заспанных селян на улицу. Лаяли хриплыми спросонья голосами собаки, где-то вдалеке лошадиное ржание звонко рассыпалось меж домов.

Впереди у меня беспощадно длинный день.

Глава 7

Вскоре меня догнала груженая до верху телега. В кузове весело насвистывал парнишка.

— Эй, красавица, куда путь держишь? Садись подвезу! — окликнул он меня, натягивая поводья.

— У меня денег нет, — сегодня я была настроена воинственно.

— Дык я не за деньги. Оброк везу в замок, садись коли по пути. Что ноги попусту бить, довезу как королеву, — расхохотался он.

Мне его шутки совсем не нравились, но путь предстоял неблизкий и я решила рискнуть.

— Ну двигайся, если не шутишь, — закинула я в телегу сумку, забралась сама и неплохо устроилась на мешке с мукой.

— Пшла, лешего за ногу! — парень хлестнул вожжами и нас затрясло по каменистой дороге графства мимо ухоженных полей.

Из бесконечной болтовни парнишки я узнала, что зовут его Тревор и служит он у графа с ранних лет. Рассказал, что земли по эту сторону Столетнего леса принадлежат графу О’Коннеллу и все селения в округе несут продуктовую повинность. Вот он и везет мешки с мукой, тыквы да корзины со свежими яйцами. Еще я узнала, что граф Кайден, бывает, по неделям не выходит из своих покоев, но требует поставлять ему бутыли с грюйтом из тысячелистника, восковника и багульника.

Ехать оказалось недалеко и уже через пару часов мы остановились возле небольшого каменного замка ранней постройки.

— Тпрууу, родная! — Тревор натянул вожжи, выскочил из телеги и повел лошадку в поводу по гостеприимно опущенному мосту через высохший ров.

Уже в воротах я почувствовала тревогу. Вроде бы ничего необычного: четыре башни, большой внутренний двор, ров и подъемный мост. Но в воздухе что-то висит.

Что?

— Вылезай, приехали, куды надоть тебе, — крикнул мне парень.

Я молча схватила свою сумку, спрыгнула с телеги и подошла к встречавшему нас старику.

— Кого это ты привез, Тревор?

— Меня зовут Ула, — ответила я вместо него, — Я сирота и мне нужна работа. Говорят, у вас не хватает работников.