Оглавление

Глава 1

Сжимая в руках букетик с белыми пионами, я дико волновалась, но даже не представляла, что самый счастливый день моей жизни превратит реальность в кошмар.

— Да чего они ждут? Уже ровно четыре! — раздался за спиной недовольный голос отца.

Тут же тихо защебетала мама:

— Юра, не ворчи. Ты испортишь дочери праздник…

Папа сердито засопел, но больше ничего не успел добавить. Двери зала раскрылись, и грянули первые аккорды свадебного марша. Сегодня праздник для своих. Родители и пара друзей. Уже позже папа закатит банкет для галочки, но сегодня только наш день!

Я думала умру от счастья или от волнения зацеплюсь за подол скромного лавандового платья и растянусь прямо перед всеми, но Вадим крепко держал меня за руку. Надежный и сильный, мужчина мечты, и через полчаса я выйду из ЗАГСа его женой!

Екатерина Юрьевна Лабецкая… Я так часто примеряла его фамилию, что почти успела привыкнуть.

Ища поддержки, обернулась на близких. Родители смотрели с радостью, на глазах мамы сверкали слезы. Еще бы, единственная дочь выходит замуж. Даже папино лицо стало мягче, чем несколько секунд назад. Взгляды будущих свекров чаще останавливались на сыне, я все понимала. Мы не успели как следует подружиться, но теперь у нас будет достаточно времени, чтобы стать настоящей семьей, большой и дружной.

— Не волнуйся, котенок, — шепнул мой любимый и крепче сжал мою руку.

Глубоко вдохнув, я остановилась рядом с Вадимом напротив стола регистратора. Женщина в нарядном бордовом костюме болтала что-то о лодках и семейной жизни, а я только ждала, когда смогу ответить «да» и испытать на себе первый супружеский поцелуй.

От мыслей о первой брачной ночи под корсет с открытых плеч пробирались мурашки. Сегодня я стану его, полностью. Я знала, что он давно этого хотел, да и мне все сложнее было устоять от соблазна, когда Вадим касался меня, обнимал. Мне было приятно, что он уважал мои принципы и принял то, что секс для меня был возможен только после свадьбы. Пусть для современного мира выходить замуж девственницей и пережиток, меня это не заботило. Я знала, что достанусь только тому самому, единственному. И мой «тот самый» сейчас смотрел на меня с таким обожанием, что у меня подкашивались ноги.

Когда церемония дошла до согласия, я разомкнула губы и вздрогнула от того, что за спиной резко распахнулась дверь.

— Свадьбы не будет, — сказала Рита и нагло ухмыльнулась.

Родители повернулись, недоуменно глядя на нее, в то время как я пыталась понять, что происходит. Вчера вечером подруга написала, что слегла с температурой и не придет на свадьбу, а теперь нагрянула, да еще с таким заявлением.

— Рит, что ты делаешь?

— То, что должна была сделать давно. Я люблю Вадима и не отдам его тебе.

— Вадим любит меня… — ответила я и посмотрела на жениха. Вадим почему-то молчал, что было совсем не похоже на него. — Вадим?

— Рита, не устраивай цирк, — хрипло одернул он подругу, обнял меня одной рукой. — Мы с Катей поженимся сегодня.

Рита медленно и пошатываясь процокала по проходу к нам, остановившись в метре и глядя прямо на Вадима, будто меня и вовсе не существовало, будто вместо меня было пустое место. Я и впрямь начинала чувствовать себя лишней, только сердце стучало, как бешеное, от плохого предчувствия. Папа нахмурился, а отец Вадима как будто осел и стал ниже.

— А я? — дрогнувшим голосом сказала Рита. — Все, что было, для тебя ничего не значило? Ты ведь говорил, что с ней только из-за отца. Зачем тебе эта пустышка?

— Ты пьяна и несешь чушь…

— Я впервые говорю правду. Мне надоело притворяться.

Рита натянуто улыбнулась и посмотрела на меня мутными глазами. А потом рассмеялась мне в лицо, словно в нее вселился дьявол.

— Говоришь, любит тебя? Помнишь, в прошлую пятницу ты звала меня в клуб, потому что Вадим уехал в командировку на все выходные? Так вот эти выходные он провел со мной. И мы с ним трахались, как шальные, пока ты сидела и ждала. Глупая, наивная дурочка…

В сердце как будто выстрелили из дробовика, превратив в решето. Боль адским пламенем полоснула душу.

— Вадим? — неживым голосом позвала я. — Это правда?

Гадкие слезы поползли по щекам и размыли черты его лица. Он схватил меня за плечи и развернул к себе.

— Кать, я напился тогда, это случайно вышло…

Смех Риты снова прокатился по залу, а мне стало так мерзко, что, казалось, вот-вот стошнит.

— Отпусти… Ненавижу тебя!

Я вырвалась и побежала прочь, размазывая по щекам тушь. Стены зала казались клеткой, взгляды гостей жалили спину. У выхода в фойе меня заставил замереть грозный голос отца:

— Катерина! Вернись обратно.

— Папа, ты же слышал…

Твердым шагом он подошел ко мне, его рука сомкнулась на моем плече, а палец вдавил ключицу.

— Ничего страшного не случилось. До свадьбы всем надо нагуляться. Вадим не дурак, и тебя на эту пигалицу не променяет, да и отец не позволит. Не те ставки.

— Так вот, в чем дело… — сквозь слезы фыркнула я. — Все ради слияния компаний. А на меня тебе плевать? Я для тебя просто удачная ставка?

— Катя!

С силой дернув руку, я выбежала из зала в коридор и летела, куда глаза глядят. Тугой корсет мешал нормально дышать, сердце громыхало в груди. Предательство близких людей прошивало тело нестерпимой болью.

Рита, школьная подруга, с которой я делилась самым сокровенным, оказалась змеей. Вадим клялся в любви, обещал ждать, когда я буду готова отдать ему себя, а сам… И папа…

Полгода назад семья Лабецких пришла к нам на ужин полным составом. Тогда я еще не знала, что наши с Вадимом отцы задумали свести своих детей, чтобы после слияния бизнес стал семейным. Искра вспыхнула с первого взгляда и не потухала все эти месяцы, а потому было плевать на договоренности родителей, я была счастлива. Сейчас мой мир рухнул.

Хотелось сбежать на край света, только бы не видеть больше их лица, не слышать уговоры и новое вранье. И я бежала без оглядки. Коридоры, стены, бесконечные двери давили со всех сторон. Скорее, выбраться отсюда, сделать жадный глоток воздуха и попытаться не сдохнуть от рвущей все тело боли. После случившегося мне казалось, что я вся перепачкалась в грязи. Как же гадко!

— Стой, дура!

Рев клаксона раздался слева от меня. Я не успела ни испугаться, ни понять, как оказалась на улице посреди проезжей части. Белый Форд Мустанг летел на меня с бешеным визгом тормозов. Удар бампера сбил с ног, отбросил на асфальт. Затылок тут же заломило, в глазах появилась муть. Последнее, что я помнила, перед тем, как потерять сознание — крики родителей, нечеткий силуэт мужчины надо мной и нарисованную боксерскую перчатку на его футболке.

— Эй, ты как? Не, не! Не отключайся!

Карие глаза впивались в меня как две молнии, а громовой голос приятно обволакивал тело и звучал все тише.

Глава 2

Голова раскалывалась, словно по ней проехал каток. Я открыла глаза и тут же зажмурилась, яркий свет резанул сетчатку. Со второй попытки получилось лучше. На белом потолке горел слепящий меня светильник. Скользнув взглядом дальше, увидела желтые стены, и попробовала сесть.

— Катюша, Катюша! Не шевелись, — как сквозь вату донесся до меня дрожащий голос мамы и тут же подкатил приступ тошноты.

Выждав секунду, я аккуратно опустилась обратно на подушку. Отец, сидевший напротив кровати, вышел в коридор, крикнул кого-то и тут же вернулся.

— Доченька, сейчас врач придет. Не двигайся, — теплая мамина рука скользнула по волосам, словно стремясь утихомирить головокружение.

— Что случилось? Почему я в больнице?

— Тебя… Тебя сбила машина. Помнишь?

— Нет…

Пытаясь собрать в мозгу обломки последних событий, я растерянно водила взглядом по потолку, но абсолютно не понимала, о чем говорит мама. Если бы не боль в затылке и ноющие мышцы, решила бы, что это шутка. Острым лезвием по мне проходил тревожный взгляд мамы. Ее глаза были красными и опухшими, и боль близкого человека тут же срикошетила в меня, заставив внутренне сжаться.

Примерно через минуту в палате появился врач. Он измерил давление, посветил фонариком в мои зрачки, ощупал мою голову и ребра, сопровождая осмотр только коротким «угу».

— Катерина Юрьевна, что сейчас вас беспокоит?

— Голова болит и подташнивает.

— Ничего, это пройдет. Сейчас сделаем вам МРТ, возьмем анализы, но, я уверен, все обойдется. У вас крепкий молодой организм.

Врач ободряюще улыбнулся мне и подмигнул. После этого папа зачем-то отозвал его в сторону, а ко мне на кровать снова перебралась мама. Все еще встревоженная, она заметно успокоилась после слов врача.

— Мы чуть с ума не сошли. Ну как же ты так неосторожно, Катюша…

Ответить на ее вопрос я не могла, момент аварии напрочь стерся из памяти, потому отвела взгляд, будто я в чем-то была виновата, и посмотрела на оставленный врачом на моей тумбочке планшет. Сощурилась, чтобы разглядеть расплывающиеся буквы и понять, что он там понаписал.

— Мы два часа сидели, как на иголках, — мама всхлипнула и приложила к лицу платок. — Все ждали, когда очнешься… В такой-то день…

— Мам, все хорошо. Врач же сказал, крепкий молодой организм. Ну не плачь, пожалуйста…

Я гладила ее руку, сама едва не разрываясь на части, хоть голова уже гудела меньше, мамино состояние вызывало у меня большее опасение, чем мое собственное. Ей нельзя нервничать с ее-то больным сердцем.

Пережив допрос отца, врач, облегченно выдохнул, вернулся ко мне, задал еще несколько вопросов и потянулся за планшетом.

— Ну что, Катерина Юрьевна, в себя пришли быстро, говорите бойко, значит ничего критичного с вашим мозгом не случилось.

— Да. Я даже заметила, что вы дату неправильно написали.

Он всмотрелся в бумаги и нахмурился, а потом серьезнее взглянул на меня.

— Наверно, заработался. Напомните, какое число сегодня?

— Четвертое мая, — выдала я, довольная тем, что даже после удара головой с легкостью могу назвать сегодняшнюю дату, а лицо врача, а вместе с ним и лица родителей, почему-то вытянулись. Мама охнула и прижала к груди руку, отец выглядел растерянным.

— Катерина Юрьевна, — прочистив горло, начал врач. — Расскажите, что вы делали вчера и сегодня утром?

По спине пробежал холодок. Смысл этого вопроса был мне непонятен, но то, каким тоном его задали, не позволило смолчать.

— Вчера вечером я была в ресторане со своим молодым человеком. Он… — я посмотрела на маму. — Простите, мы хотели сообщить вместе… Вадим сделал мне предложение. А сегодня утром мы собирались на обед к вам, чтобы рассказать… Мы были у него дома, вышли… Дальше… Дальше я не помню… А где Вадим?

Смятение на лицах присутствующих стало более явным, и я сама начала нервничать.

— Вы чего все так смотрите?

— Олег Романович, давайте выйдем на пару минут, — начал отец, первым вернув себе прежнее состояние. — Надо кое-что обсудить…

Врач поднялся, вслед за ним и мама.

— Что-то не так? — я резко села на кровати, в миг ощутив, что делать этого не стоило.

— Катя! Лежи и отдыхай.

— Да что случилось-то?

Отвечать мне никто не спешил. Все трое вышли в коридор и, видимо, стояли недалеко от двери, но их разговор я почти не слышала, различая только отдельные слова.

— … удар не такой сильный…

— Но ведь это лечится?

Пот прошиб все тело. Все они знают что-то, чего не знаю я. Неужели у меня нашли неизлечимую болезнь? Тогда почему врач в начале осмотра был таким веселым, а в конце посерел?

— Молодой организм…

— … память нередко…

— … как-то помочь?

— Разумеется… часто возвращается…

— … сроки?

— … только предполагать. От нескольких часов до…

Я без труда различила среди какофонии больничных звуков болезненный вздох мамы, и сама задышала чаще. Что же со мной случилось? Дальше, сколько бы я ни вслушивалась, понять ничего не смогла. Голоса стали тише, потом смолкли совсем, и мама несмело отворила дверь в палату.

— Что он сказал? — спросила я, ловя мамин взгляд, но она упорно отводила глаза и ковырялась в сумке, будто ее содержимое сейчас было важнее моего состояния. — Со мной что-то серьезное?

— Все хорошо, Катюш.

— Мам, на тебе лица нет…

— Просто переволновалась. Сейчас приму таблетку и полегчает. Врач ушел договориться насчет процедур… Нам тоже пора… Я заеду к тебе завтра утром. Отдыхай, родная.

Она наклонилась ко мне, поцеловала в лоб и, больше ничего не добавляя, вышла из палаты.

— Вадим скоро заедет к тебе, — ровно проговорил папа, тоже поцеловал меня и удалился.

Странное поведение и бегающий взгляд мамы, хмурое лицо отца — недомолвки вогнали в ступор. Конечно, их можно было понять. Любимая дочь угодила под машину, чудом осталась жива и почти здорова, любой бы нервничал, но что-то подсказывало, что дело не только в этом.

Я попыталась вспомнить, в какой момент произошел перелом, когда вместо облегчения на плечи моих близких снова легла тревога, но еще не восстановившийся мозг отказывался искать связь. Снова и снова пробовала вспомнить хоть что-то до аварии, но последним воспоминанием было то, как мы с Вадимом выходим из его квартиры, говорим о том, что свадьбу отметим в июне, и садимся в его машину, чтобы уехать к моим родителям. Дальше только пугающая пустота. Мне начинало казаться, что я схожу с ума, голова снова начала болеть.

Мои бесполезные размышления и риск сорваться прервал щелчок язычка на двери. Вадим ворвался в палату, кинулся ко мне и сжал мою руку.

— Прости, котенок, — тревожно проговорил он, целуя мою ладонь. — Прости, что не был рядом. Когда мне позвонили, я… Я думал, что потерял тебя…

— Глупый, — я ласково погладила его по щеке. Тревога тут же схлынула, стоило взглянуть в полные любви глаза моего мужчины. — Куда я от тебя денусь. Вообще-то я вчера замуж за тебя согласилась выйти и уж до свадьбы дожить обязана.

Вадим обнял меня и сжал так крепко, что заныли ребра. От его объятий стало намного спокойнее, словно он был той деталью, которой не хватало. Он целовал мое лицо и без остановки просил прощения за то, что не уберег, шептал, как сильно он меня любит, и тревога стремительно таяла. Я чувствовала его нежность и тепло, в то же время внутри меня что-то подозрительно скреблось.

Глава 3

(Вадим)

— Съездил? — спросил отец, не оборачиваясь, когда я вошел. Еще на подходе к его кабинету я почувствовал, как по спине прошел холод. Ничего хорошего ждать не приходилось после всего, что я устроил.

— Да. Два часа у нее просидел, весь провонял лекарствами.

— Может, мне еще пожалеть тебя надо?

Он повернулся, брови на его лице сдвинулись к переносице, и от недовольного вида отца в горле встал ком. С детства помню это гадкое чувство, когда папа был недоволен мной, и пусть я уже не был ребенком, все так же цепенел под его взглядом. Сунув руки в карманы брюк, он подошел ко мне, остановился от меня в полушаге и оскалился.

— Щенок! Неужели так сложно было удержать член в штанах и не совать его куда попало до свадьбы?

Я опустил голову и подбирал слова, чувствуя мощь нависающего надо мной родителя.

— Хватило же мозгов трахать ее подругу! Ты понимаешь, что все изгадил?

— Я живой человек! А эта твоя Катя…

— Твоя Катя! — рявкнул он. — Мне плевать, какие у нее там загоны! Твоя задача была предельно простой, но ты и с ней не смог справиться! Если настолько невтерпеж, снял бы шлюху, но не рисковал бы, как полный идиот!

Чувство краха, которое обрушилось на меня несколько часов назад в ЗАГСе, вновь ударило в грудь. Полгода крутиться рядом с Катей и потерять все из-за одной ошибки. Злость отца я понимал, и крыть было нечем. Поддался на сладкие речи Риты, после того, как Катя динамила меня, рассказывая сказочки о «том самом». Романтичная дура. Не то что ее подруга. Та быстро смекнула, что к чему, и прыгнула ко мне в постель, стоило поманить пальцем. Куда проще было бы, если бы она была дочкой Егорова. Ни моральных принципов, ни сексуальной скованности, и плюсом к этому — готовность угождать мужчине.

— Она точно ничего не помнит? — снова подал голос отец, усаживаясь за стол.

— Точно. Последнее воспоминание месяц назад, когда предложение ей сделал.

— Что ж… Считай, судьба дает тебе второй шанс. Убеди ее как можно скорее сыграть свадьбу, а про шалав своих забудь, пока не поженитесь. Я больше рисковать не собираюсь. Слияние с фирмой ее отца последняя надежда для нас. Так что если не хочешь пойти по миру с голой задницей, делай то, что просят.

Я смиренно кивал, стараясь хотя бы так оправдаться за свою ошибку, и продумывал дальнейший план действий. Все казалось до невозможного простым. Катя в больнице, как и до сегодняшнего дня, с обожанием заглядывала мне в глаза. Наверно, не будь она такой принципиальной и дай доступ к телу, так сильно бы не раздражала.

Полгода мне приходилось играть влюбленного рыцаря, готового обходиться без секса, что при взгляде на ее фигуру было почти нереальным. Аппетитная упругая задница так и умоляла шлепнуть по ней, а в просвечивающие под ночнушкой соски хотелось вгрызться зубами под звук ее стонов. Она позволяла касаться ее, дразнила, оставалась на ночь, но весь интим обрывался на прелюдии, после чего Катя обнимала меня, смотрела щенячьими глазами и благодарила за то, что согласен ждать.

— Что на это скажут ее родители? — спросил я, вспомнив о них.

— Ее отец это и предложил. Сказал, что в любом случае одумалась бы, так что даже к лучшему. Пока он не знает, что мы почти банкроты, тоже заинтересован в слиянии. Надо провернуть все побыстрее, чтобы и не узнал. Измену он простить готов, сам, наверняка, не раз ходил налево от ее слезливой мамаши.

— И мать тоже согласилась? — Вспоминая Катиных родителей, я легко поверил, что ее отец мог, узнав об измене, скрыть это от дочери, но от мамы такое решение было неожиданным.

— Эта была против, но Егоров умеет убеждать. Хотя… Надо бы присмотреть за ней, чтобы не брякнула дочурке лишнего.

— А если она сама вспомнит? Что тогда будем делать?

Папа вытащил из ящика стола бутылку коньяка и налил немного в стакан. Теперь он выглядел спокойнее.

— Потому и надо быстрее сыграть свадьбу, пока она ничего не вспомнила. Поженитесь, забеременеет, а там даже если вспомнит, уже будет поздно. Ты все понял?

— Да. Я все сделаю, отец.

— Уж постарайся, — он наклонился ко мне, обхватил рукой мою шею и чуть притянул к себе, коснувшись моего лба своим. — Постарайся, сынок. Подпишем бумаги, встанешь во главе нового холдинга, и будем мы вертеть и твою Катюшу, и всю семейку Егоровых. Главными будем мы! Лабецкие! Сместим Егорова, и будет у тебя и Рита, и Маша, и куча бабла в придачу.

План казался легкотней, а его итог разжигал внутри азарт. Убедить Катю расписаться побыстрее труда не составит, а дальше все пойдет как по полозьям. Егоров, ее отец, хоть и был человеком строгим и резким, смягчался ради дочери, а значит и влиять на него через Катю тоже будет не сложно.

— Будь почаще с ней, смотри, чтобы не догадалась о том, что было. Почисти все переписки, удали фотографии. Хорошо, что знали о свадьбе единицы. Хоть где-то ее придурь пришлась кстати.

— А Рита? Если она опять появится и снова все расскажет?

— Не появится, — небрежно бросил отец, поболтав коньяк в стакане. — Я ей популярно объяснил, что с ней станет, если попробует рыпнуться. Эта сделка слишком важна для нас. И я уберу любого, кто попробует мне помешать.

Глава 4

(Катя)

Бесконечная череда коридоров вызывала панику. Я металась, как в лабиринте и никак не могла выбраться из него, безрезультатно искала выход и растирала по лицу слезы. Отчего-то было нестерпимо больно, душа выла волком. Наконец, широкие двери распахнулись передо мной, но стоило мне шагнуть к такой манящей свободе, мне в лицо прилетел хук, сбил с ног. Меня отшвырнуло обратно, двери захлопнулись, и наступила кромешная темнота, а чьи-то цепкие руки вонзились в плечи и тянули меня назад во мрак, лишая шанса пошевелиться.

— Нет! — закричала я и села на кровати, дрожа от страха.

Пульс колотился в висках, я даже не слышала, как Вадим открыл дверь и вошел в палату.

— Катя? — он быстро подошел, взволнованно сдвинув брови. — Котенок, что с тобой?

— Кошмар… Кошмар приснился…

— Все хорошо, это просто сон.

Вадим спрятал меня в своих объятиях, а я все еще дрожала. Странный, ужасный сон, будто я навсегда заперта в этом темном лабиринте. Он снился мне каждую ночь, пока я была в больнице. Сил выдерживать это не хватало.

— Вадь, забери меня домой, — всхлипнула я и крепче обхватила его руками. — Не могу больше здесь находиться.

— Если врач отпустит, конечно, заберу. Только не нервничай. Сейчас поговорю с ним, хочешь?

— Хочу.

Оставив меня одну, Вадим ушел и вернулся через полчаса, обрадовал меня новостью, что врач разрешил уехать домой. Осадок от сна тут же растворился в пространстве, я могла думать только о том, как сбегу из этой депрессивной клетки. По заверениям медиков мне требовался только покой, а в остальном я была в норме.

Мы быстро собрали мои вещи и поехали в дом моих родителей. Мама встретила нас на улице, едва не плача. Я и сама чуть не разревелась от ее эмоций, но сдержалась, лишь бы она не подумала, что мне стало хуже.

Вадим все время был рядом, оберегал меня словно хрупкую статуэтку, поддерживал за локоть, помогал сесть в машину и выйти из нее. Он открыл дверь в дом, пропустил вперед маму и потом сразу взял меня за руку.

— Проходи, котенок. Осторожно, порожек, не споткнись.

— Вадим, все хорошо. Я нормально себя чувствую. Вы зря переживаете.

— Солнце, врач согласился выписать тебя только при условии непрерывной заботы. И уж я тебе ее обеспечу.

Его горячие губы коснулись моего виска. Он обнял меня одной рукой, второй держал мою сумку с вещами.

— Это звучит, как угроза, — шутливо нахмурилась я и тут же мурлыкнула, когда он поцеловал мою шею.

— Если только ты боишься умереть от ласки. Идем, помогу тебе с вещами, а потом позавтракаем с твоими родителями.

После больничной палаты стены комнаты вызвали внутри еще одну волну тепла. Я прошла внутрь, плюхнулась на кровать и упала на спину, раскинув руки. Уют родного дома успокаивал остатки тревоги после ночных кошмаров. Три дня в больнице измотали и морально, и физически.

— Как же я скучала по нормальной кровати. Не знаю, от чего моя спина болела сильнее: от удара или от их неудобных матрасов.

Вадим поставил сумку у шкафа, присел рядом со мной и провел костяшками пальцев по моему подбородку.

— А я скучал по тебе…

— Ты ведь сидел у меня каждый день с утра и до позднего вечера, — улыбнулась я, а он наклонился ниже и поцеловал меня, нежно, аккуратно, и перед тем, как оторваться, мягко прикусил нижнюю губу.

— Больница лечит тело, но убивает всю романтику, тебе так не кажется?

От его пылкого взгляда кожа покрылась щекотными мурашками. Он запустил руку мне под футболку и гладил живот кончиками пальцев, а к моим щекам бесстыже приливала кровь. Дверь в комнату скрипнула, Вадим тут же отдернул руку и сел.

— Все время кто-то норовит зайти и испортить момент…

Мама замерла в проходе, потом как-то скомкано улыбнулась и мотнула головой.

— Стол накроют через двадцать минут. Катюша, переодевайся и спускайтесь. Мы с папой вас ждем.

Она ушла, прикрыв за собой дверь, и мы с Вадимом рассмеялись.

— И здесь то же самое, — он иронично закатил глаза, а я села и прижалась к его груди.

— Ты так дернулся, как будто мы подростки. Мои родители не ханжи и уж против поцелуев ничего не имеют.

— Да, забавно вышло… Может, сегодня переночуешь у меня? Ко мне в комнату точно никто не ворвется без приглашения.

— Обещаю подумать. А сейчас надо в душ и успеть собраться к обеду.

Под хитрым взглядом своего жениха я упорхнула в душ, быстро ополоснулась и, стоя в халате перед шкафом, выбирала наряд. Передвигала одну вешалку за другой, пока взгляд не наткнулся на трикотажное платье с вышивкой на груди.

— Откуда это в моем шкафу? — задумчиво сдвинула вешалку к остальным и коснулась пальцами юбки из денима. — И это… Не помню, когда это купила.

— Солнце, за всеми твоими покупками уследить невозможно. Скорее всего купила давным давно и сама забыла.

— Наверно…

На всякий случай выбрав знакомые джинсы и футболку, я высушила волосы и под руку с Вадимом спустилась в столовую.

Папа как всегда сидел во главе стола с развернутой перед собой газетой, а мама по правую руку от него, расправляла тканевую салфетку.

— Приятного аппетита, — Вадим лучезарно улыбнулся, придвигая за мной стул.

Оторвавшись от чтения, отец свернул газету и отдал горничной.

— Ну что, какие планы?

Вадим в ответ дернул плечами.

— Выбор небольшой. Кате сейчас нужно больше отдыхать. Врач запретил спорт, телевизор, смартфон, даже чтение. Можно гулять, но не долго и не на ярком солнце.

— Узники концлагерей и то веселее жили, — буркнула я, накалывая на вилку кусочек лосося.

— Не переживай, котенок, скучать я тебе не дам.

Теплое прикосновение его руки запустило по телу электрические импульсы, занудствовать расхотелось. В конце концов, он столько делал для меня, так заботился, что в ответ на это ходить с кислой миной было бы с моей стороны неблагодарностью.

— Что решили со свадьбой? — спросил папа и посмотрел на Вадима.

— Пока обсуждали только идею. Катя хочет скромную свадьбу, для своих. Я, в целом, согласен.

— Для своих это, конечно, хорошо. Но мы крутимся в таких кругах, что без праздника на пару сотен нужных человек не обойтись.

— Пап, из этой пары сотен мы и половины не знаем, — запротестовала я и снова почувствовала, как Вадим сжал мою ладонь в знак поддержки.

— Мы понимаем, Юрий Алексеевич.

— Хорошо, что понимаете. Определяйтесь с датой, а все остальное я возьму на себя.

Мама все время завтрака непривычно, как-то угрюмо молчала и, сославшись на дела, ушла из дома сразу после кофе. Отец уехал на работу, а мы с Вадимом вернулись в мою комнату.

Ранний подъем в больнице и плотный завтрак вызвали зверское желание поваляться в постели, а близость Вадима окончательно сморила. Я лежала на его плече и таяла от того, с какой нежностью он водил рукой по моей спине, целовал в макушку и ласково убирал волосы мне за ухо.

— Кать…

— М?

— А в самом деле. Что решим с датой? Может не будем откладывать? Съездим завтра и распишемся, а потом уже, когда поправишься, отгрохаем банкет для этих нужных людей. Нам-то зачем зрители?

— А папа? — спросила я и приподнялась на локтях.

— Папа поймет.

— Куда ты так торопишься?

Я с улыбкой смотрела на любимое лицо, а Вадим потянулся ко мне и снова поцеловал. Не помню, чтобы раньше он был настолько зависим от поцелуев, но, видимо, испуг после аварии заставил его измениться.

— Что плохого в том, что я хочу поскорее жениться на любимой женщине? Надоело жить на два дома и просыпаться без тебя. Мы всего полгода знакомы, а я уже, кажется, впал в зависимость.

— Дай мне время, ладно? — прошептала я ему в губы. — Хочу хоть немного прийти в себя и насладиться статусом невесты. И я даже лучшей подруге еще не рассказала, представляешь?

Ворвавшаяся в мозг мысль поселила в душе чувство стыда. Уж о таких вещах подруги обязаны сообщать друг другу, а я уже четвертый день держала в тайне это событие. Рита, наверняка оборвала телефон, пока я валялась в больнице. И, судя по тому, что ни разу не навестила, ей об аварии не сказали.

— Где мой телефон? Я должна позвонить Рите.

— Малыш, — Вадим потянул меня на себя и обнял. — Давай позже? Вы сейчас как всегда зависнете на два часа, а я ведь говорил, что соскучился. Для чего я отпуск взял?

— Ты взял отпуск?

— Конечно. Не могу же я теперь оставить тебя одну.

— Вадь… — протянула я с благодарной улыбкой. — Дай хотя бы на работу позвонить, предупредить, что ушла на больничный.

— Я уже всех предупредил, не переживай.

Он провел рукой по моей талии и уложил на лопатки, нависнув сверху. Провел языком между моих губ, я разомкнула их и ответила на поцелуй. Его ладонь скользнула под футболку, опаляя кожу.

— Я от тебя с ума схожу, — прорычал он рядом с моим ухом, прикусил мочку и запустил сотню мурашек по моей спине. Ответное желание скручивалось тугим узлом.

Вадим продолжал целовать мою шею, опустил руку к пуговице на джинсах, а я почувствовала бедром, как набухла его ширинка. Пуговица поддалась, и он забрался пальцами под мои джинсы к трусикам. Я остановила его, накрыв ладонью его руку.

— Вадь… Ты же знаешь… — прошептала, с трудом соображая от бившейся внизу живота страсти.

— Знаю, — ответил он, убрал от меня руки и перекатился на спину. Ласковый взгляд стал холодным, изучал стену напротив кровати.

Я подползла к нему, поцеловала в щеку.

— Прости. Я ведь говорила тебе о своих принципах…

— Кать, мы без пяти минут женаты, а я тебя даже без одежды ни разу не видел.

— Потерпи чуть-чуть. Для меня это важно…

— Заниматься любовью с любимой женщиной для меня тоже важно, Кать. Сначала «подожди до свадьбы». Предлагаю расписаться — Вадим, опять подожди. Мне иногда кажется, что я тебе вообще не нужен.

— Не говори ерунду. Нужен, конечно.

— Так докажи. Поехали, завтра распишемся.

— Вадим, ты сейчас на меня давишь… — нахмурилась я.

Его напор начинал злить и настораживать. Вадим тоже был взвинчен, и я решила сделать тайм-аут, чтобы не разругаться в первый день день дома.

— Схожу на кухню, принесу воды. Остынем и потом поговорим спокойно.

Он что-то неразборчиво буркнул, а я вышла из своей спальни и спустилась в кухню. После глотка воды стало и правда немного легче. Прихватив с полки конфету, раскрыла фантик и открыла дверцу, чтобы выбросить в ведро, но застыла, разглядев в корзине газету, которую за завтраком читал отец. Как будто что-то подталкивало остановить на ней взгляд. Обычный заголовок на первой полосе, что-то о фондовой бирже и росте акций какой-то компании. Не знаю, почему я потянулась и достала ее. Что хотела увидеть? Папа дважды в неделю читал новый выпуск, а я никогда не интересовалась подобными вещами. Так почему именно сейчас меня тянет этот помятый газетный лист?

Бегло изучив глазами статьи, я была готова отправить выпуск обратно, в последний путь, но подняла взгляд, и замерла на месте. Газета вылетела на пол из одеревеневших пальцев с шелестом страниц.

Пятнадцатое июня — значилась дата в верхней части листа. А это значит, что больше месяца собственной жизни стерлись из моей памяти.

Глава 5

(Катя)

Все вокруг поплыло. Я схватилась рукой за край столешницы, чтобы не упасть, а уже через минуту, подняв с пола газету, неслась в свою комнату, чтобы во всем разобраться.

— Что это значит? — проорала, влетев в двери, и швырнула газету в сторону Вадима. — Какой сегодня день?

Вадим нахмурился и сел.

— Ты чего, котенок?

— Какое сегодня число? Отвечай!

По его лицу явственно проскочила растерянность. Он приподнял газету и сжал челюсти, а я начинала свирепеть. Резко промелькнули в памяти вопросы врача в самый первый день, обрывки его разговора с родителями. Все они поняли еще тогда, но ни один мне не сказал, держали за полную дуру и Вадим вместе с ними! От меня прятали телефон, не разрешали даже слушать радио, Вадим заполнял собой все пространство вокруг меня, и теперь я понимала, что все это делалось с одной лишь целью — оставить меня в неведении. Вот только зачем?

— Почему вы скрыли от меня? Вы не имели права!

Мне хотелось разорвать каждого. До боли в сердце обижало такое предательство со стороны близких.

— Котенок, — Вадим сорвался с места, обнял меня обеими руками, так что мои руки, согнутые, оказались прижатыми к его груди, а я обездвижена. Прямо как те невидимые клешни, что каждую ночь утаскивали меня в неизвестность в кошмарах.

— Отпусти!

— Солнце, мы не хотели тебя волновать. Ты храбришься, но после аварии прошло еще мало времени… Тебе надо было прийти в себя. Мы надеялись, что ты все вспомнишь, и тогда…

— Вы не имели права… — проскулила я почти без сил. Осознание того, что целый месяц жизни у меня просто украли, душило.

Вадим чуть ослабил объятия и усадил меня на край кровати, гладил по плечам.

— Прости, мы думали, так будет лучше.

— Я ничего не помню… Совсем-совсем ничего… Не помню даже самой аварии…

— Это к лучшему, котенок. Об этом кошмаре лучше не вспоминать…

— Наоборот. Может быть, если я вспомню о нем, то и остальное встанет на места, — решительно заявила я и посмотрела в его встревоженное лицо. — Расскажи мне, как это случилось? Где?

— Катя, т