И он также не может поцеловать собственное отражение в фонтане — ни поцеловать, ни потрогать. Он теряет его, оно теряется. Нарцисс — изобретатель живописи, потому что он создает образ, которого желает, но не может и не должен его касаться. Его без конца раздирает желание поцеловать изображение, и необходимость держаться на расстоянии, чтобы его рассмотреть. Именно такую эротику в живописи изобретает Альберти, и ее же изображает Тициан в Венере Урбинской.
Ты внимательно прочел второе предисловие 1787 года к «Критике чистого разума»: исходя из анализа условий возможности познания, Кант определял для себя целью «взять предмет» в двух смыслах — «как феномен или как вещь в себе», чтобы обосновать метафизику «утвердившуюся в качестве науки».
Бесспорно, иконографы своего рода пожарные в области истории искусства: они всегда там, где нужно унять фантазию, потушить огонь, который мог бы спровоцировать ту или иную аномалию, а иначе вам пришлось бы в нее всмотреться и признать, что не все так просто и очевидно, как вам того не хотелось бы.
Если у искусства есть история, и она сохранится, то лишь благодаря работе художников, и среди прочего, благодаря их взгляду на произведения прошлого, и тому, как они сумели позаимствовать из них лучшее.
. Но в любом случае, темная часть на картине не занавес, как того хотел бы Панофский — он увидел в вертикальном разделении «край занавеса», и коричневая линия тоже не «край пола». Видимо, старый Панофский забыл, что написал молодой Панофский. Помните его текст 1932 года о проблемах описания — он говорит, что в «чисто формальном» описании не должно быть таких слов как «камень», «человек» или «скала».
Очевидно, что Джорджоне изобразил нимфу или Венеру — ведь только боги, нимфы и сатиры могут находиться обнаженными на природе. В картине Тициана, наоборот, невозможно разобраться, кто эта обнаженная женщина — Венера или куртизанка.
И вы можете без лишних церемоний больше не беспокоиться о такой невероятной судьбе «Венеры Урбинской»? А ведь эта судьба относится к тому, что вы называете «критическим богатством» картины, даже если ее анализировал художник, а не писатель.
Если у искусства есть история, и она сохранится, то лишь благодаря работе художников, и среди прочего, благодаря их взгляду на произведения прошлого, и тому, как они сумели позаимствовать из них лучшее.
