Провозглашенный царем, он мудро правит, проводит реформы: определяет границы страны, дарует свод законов, организует регулярную армию, отделяет церковь от государства, создает школы. Про него писали, что он пользуется поддержкой масонов (так, во всяком случае, интерпретирует упоминание Востока А. С. Мыльников522). В 1768 г. Екатерина II, весьма обеспокоенная действиями «призрака», возвращением с того света убиенного мужа, приказывает арестовать Степана и установить строгий пограничный контроль, чтобы он не мог проникнуть в Россию. На следующий год генерал князь Ю. В. Долгорукий предпринимает поход в Черногорию, разоблачает самозванца, сажает под арест, а потом выпускает его, оставляет во главе черногорцев и даже дарит ему мундир, ибо тот действует в интересах русской политики. В 1770 г. Степана Малого ранят, он слепнет, а три года спустя гибнет от руки подосланного турками убийцы523.
Рукописные газеты и их «редакции» выполняли роль адресных и справочных столов, бюро объявлений и даже службы знакомств. Распространяли новости женщины, продавцы лимонада, официанты в кафе, кабатчики. За рубеж вести вывозить запрещалось, контрабандисты-газетчики попадали в тюрьму. Годовая подписка на престижные «листки», например на «Французского наблюдателя» Шеврие (Le Spectateur français), стоила 240 ливров74.
Никола Ретиф де ла Бретонн, профессиональный типограф, бывало, сочинял книги прямо в процессе набора, на двенадцать томов у него уходило двадцать четыре дня.
ближе не к роману любовной карьеры, художественному открытию XVIII в.,
польстилась на репутацию. Потерявший индивидуальность герой превращается в связку между эпизодами и делается попросту излишним. Он — соглядатай, бесполое существо, он здесь для мебели, его дело — подсматривать и рассказывать, и потому он превращается в софу (Кребийон «Софа», 1742), канапе (Фужере де Монброн «Канапе огненного цвета», 1741) и биде (А. Бре «Биде», 1748), заменяется волшебным кольцом (Дидро «Нескромные сокровища», 1748).
аббат (священник — одна из наиболее популярных фигур эротической литературы),
он не преуспевал, то его жизненный путь рисовался как путь деградации и порока, ведущий к гибели, что более характерно для прозы второй половины века («Совращенный крестьянин» Н. Ретифа де ла Бретонна, 1775).
Делаясь светским человеком, герой обязан потерять индивидуальность, персонаж превращается не в личность, а в маску.
Одна из главных проблем, которую так и не удалось решить французскому роману Просвещения, — это отсутствие быта, отсутствие повседневности.
Как объяснял В. Б. Шкловский в самых первых статьях, литературный канон «автоматизирует» события совершенно так же, как быт.
